Мало того что Япония не тратила средств на военные нужды, Соединенные Штаты предоставили ей возможность нажиться на войне в Корее. За период военных действий американцы закупили в Японии оружия и боеприпасов на 1,3 миллиарда долларов (включая оплату за услуги). Японским монополиям это напоминало о минувших временах наживы на военных поставках и о том, что такие возможности могут вновь возродиться на путях реваншизма и ремилитаризации. При непосредственной поддержке американской военщины в Японии всплывают лозунги реванша, идеи пересмотра конституции, мешающей созданию армии. Ну, а пока достичь этого не удается, монополии довольствуются производством и поставкой винтовок, минометов, безоткатных орудий и других видов вооружения для американских приспешников в странах Юго-Восточной Азии и выдвигают лозунг; «Оснащать вооруженные силы Японии оружием собственного производства».

Однако для такого расширения промышленности нужны люди, постоянное пополнение. И в этом смысле аграрная реформа Макартура и особенно «кихон ногёхо» — основной сельскохозяйственный закон, принятый в 1961 году, — сделали все, чтобы обеспечить «чудо» людскими резервами.

Закон 1961 года был фактически второй аграрной реформой послевоенного времени. Реформы 1946–1949 годов в основном ликвидировали помещичье землевладение, но бурно шагающую индустрию не устраивали темпы развития сельского хозяйства, еще отягощенного феодальными пережитками, ей нужно было сельское хозяйство, полностью опирающееся на капиталистические методы. Создание крупных капиталистических хозяйств фермерского типа и, следовательно, огромное разорение мелких собственников, арендаторов и имел в виду основной сельскохозяйственный закон. По подсчетам японских экономистов, свыше 60 процентов мелких хозяйств будет разорено, зато город с его лихорадочно растущими предприятиями обеспечивается рабочей силой.

В общем нет амулетов с неба, есть реальные причины. Другой вопрос — какие же перспективы этого процветания. Тысячи обезземеленных крестьян хлынули в промышленные центры. Строящиеся корпуса фабричных предприятий втягивают эту бесконечно текущую армию. Как-то Охара-сан, опять же напирая на фразу: «Сами видите, какие темпы развития»-с гордостью спросил: «Вы видели наши магазины?»

Да, конечно, мы видели магазины. Есть на что посмотреть. Охара-сан, наверное, считал магазины основным, самым наглядным для приезжего показателем благополучия в экономике. Но мы видели и более бесспорные доказательства — бетонно-стеклянные коробки строящихся предприятий, бесконечные цепи зданий в строительных лесах, прекрасные дороги, прокладывающиеся непрерывно, дымящие жерла цементных заводов — «лакмусовая бумажка» промышленного подъема, стройки в центре страны и на окраинах, бетономешалки, бульдозеры, поезда за поездами с платформами, загруженными строительными материалами.

В Токио, по пути на работу, каждое утро мы наблюдали, как меняется облик улиц. На строительных площадках, которые в столице, особенно в центре, стоят миллиарды иен, росли буквально на глазах один за другим многоэтажные здания, не знающая устали электрическая «баба» с раннего утра с визгом била каменный грунт, забивая в землю железные стебли каркасных конструкций. Ажурные переплетения их стремительно поднимались над землей. Словом, признаков бурного подъема более чем достаточно.

Ну, а магазины? Как-то я убила выходной день на знакомство с ними и за целый день смогла обойти… всего лишь два магазина. Это были здоровенные, в восемь-девять этажей, самодовольные, гордые универмаги — «депато», название свое ведущие от искаженного английского «department store», которым японцы заменили свое «хяккатэн», звучащее сейчас почти как анахронизм. Осмотреть такой магазин, если, конечно, не только забежать, а действительно осмотреть, ознакомиться с декоративным оформлением его секций, с тем, как подается товар покупателю, присмотреться к работе персонала, нужно немало времени.

И оказалось, что вопреки желанию Охара-сан магазины далеко не самые бесспорные показатели процветания. Как раз именно магазины гораздо больше, чем что-либо, показывают внутренние, подспудные процессы экономики, которые при первом взгляде могут пройти незамеченными.

«Депато» полным-полны товаров. Милая продавщица с очаровательной улыбкой (но ни в коем случае ничего не навязывая!) поможет вам выбрать, посоветует, примет заказ на индивидуальное изготовление. Выбрав что-нибудь, отдав деньги, вы можете двинуться дальше, чтобы не ждать, пока она завернет покупку, завяжет ее разноцветными шнурками с доброй дюжиной бантиков и привесит обязательный ярлычок фирмы — хозяина «депато». Где-нибудь она вас догонит и, низко поклонившись, вручит покупку, поблагодарив и пригласив прийти еще.

У эскалаторов стоят аккуратные маленькие девушки — живые куколки, у которых строжайшее назначение — целый день, кланяясь перед каждым посетителем, петь мелодичным голоском: «Домо аригато! (Благодарим вас!) Маттэ ирасяй масэ! (Приходите еще!)» — и еще протирать белоснежным полотенцем поручень эскалатора, по которому скользит рука покупателя.

В парфюмерном отделе, где опьяняющими волнами плавают тончайшие ароматы, продавщицы у всех на виду делают и посетительницам и себе маски, кладут на лицо декоративный крем, густо-черный карандаш скользит по веку, создавая удлиненные, прямо-таки нездешние, «марсианские глаза».

За парфюмерией идут куклы, о которых можно говорить очень долго, но еще лучше на них смотреть, обувь, целые отделы «женского царства» с нейлоновым бельем, шелковыми стегаными халатиками, ажурными чулками и прочей мелочью, невообразимо воздушной, в мягких пастельных оттенках. Еще дальше отделы керамики, очень современной, смелой расцветки и формы, фарфор с бережно соблюденной традиционностью и осторожно добавленной новизной, целые отделы-этажи национального платья с тончайшей палитрой тканей диковинной расцветки, нарядными шелковыми кимоно и твердыми парчовыми «оби»^[10]. Если подняться еще выше — отделы зонтиков, сумок, портфелей, чемоданов, пуговиц, сверкающих пряжек и пестрых косынок.

Яркий калейдоскоп товаров, с выдумкой и изобретательностью поданных покупателю, кажется совершенно нескончаемым.

Конечно, если при такой загруженности магазинов товарами в них бы мало было покупателей, дальнейшие перспективы «чуда» вырисовывались бы вполне отчетливо. Но ситуация не так проста. Есть в магазинах покупатели. Понятно, что далеко не все, кто здесь ходит, покупают, но покупают. Особенно в воскресенье — народу совсем много. Конечно, «средний» японец, имеющий примерно 30 тысяч в месяц, не каждый день может покупать экстрамодные туфли за 5 тысяч иен или, скажем, модный свитер за 4 тысячи, но раз в месяц, наверное, он сможет это сделать. Впрочем, он может покупать в магазине и что-нибудь другое, не обязательно за 5 тысяч иен.

И вот это «что-нибудь другое» вы обнаруживаете обычно совсем случайно, попадая или на самый верхний этаж, или, наоборот, в полуподвальное помещение. Здесь товары, вышедшие из моды, то, что у нас принято называть «уцененные товары». Покупателей в этом отделе всегда много, основная масса и «средних» японцев и тем более низкооплачиваемого населения может покупать только здесь.

Эти распродажи характеризуют не только возможности покупателя, но и сбыта тоже. Затоваривание страшно — не успеваешь шагать за модой, за соседом, выпускающим продукцию, находящую спрос на рынке, прогоришь, вылетишь в трубу. И раз в месяц в «депато» выбрасывается на распродажу все то, что не успело найти покупателя, «устарело» за этот весьма короткий срок. Товар производится очень небольшими партиями, чтобы избежать повторения рисунков, расцветок, всеми силами побить в соревновании соседнюю фирму. Художники работают в поте лица, буквально выкладываясь в изобретательности, в бесконечных поисках все нового и нового.

Как-то в «Мицукоси-депато» внизу на манекене я увидела красивый пушистый свитер с тремя полосами очень мягкой расцветки. Пока я дошла до восьмого этажа, а потом спустилась вниз, чтобы купить его, мой манекен… уже оказался в другой одежке. На все мои расспросы я слышала одно и то же: