Проветриваю кабинет от тошнотворно сладких духов Лили вперемешку с нотами похмелья. Не то чтобы я хорошо отношусь к ее начинающемуся алкоголизму. Нет, просто мне на это плевать. Она хорошо делает свою работу, не взирая на то, что болтает подобно трещетке. Но ее длинный язык часто помогает нам найти факты, которые полиция слепо игнорирует. Поэтому я позволяю ей приходить на работу по понедельникам в том виде, в котором она проснется утром у очередного парня и просто не назначаю важных встреч на этот день. Компромисс – это не только про семейные отношения. Я считаю, что если нас обеих устраивает результат взаимодействия, то на что-то неприятное можно смело прикрыть глаза.

Совершаю свой привычный ритуал концентрации и перехожу к изучению информации. Надо сказать, что протоколов задержания в нем больше, чем я когда-то видела за всю свою практику. Морт действительно весьма странный экземпляр. Не мудрено, что жена решила его внезапно покинуть. Если она сделала это по собственной воле, конечно. В чем я откровенно теперь сомневаюсь, учитывая все те факты, что лежат передо мной.

Больше пятнадцати задержаний за пьяный дебош. Десять – за нахождение за рулем в нетрезвом виде. У этого парня, похоже, серьезные проблемы с алкоголем. И нехилые заработки от его сомнительного творчества. Иначе я не могу объяснить того факта, что он до сих пор не оказался за решеткой.

Пробегаю глазами десятки шаблонных формулировок, пока не натыкаюсь на весьма интересную. Обвинение в убийстве. Впечатляет, давайте изучим подробнее.

Шесть лет назад Морт и какой-то его знакомый по имени Стивен Ньюман что-то не поделили между собой. Последний был найден в своей квартире в Нью-Йорке с кухонным ножом в животе. Еще интереснее. Морт был последним, кто был замечен с Ньюманом. Они изрядно напивались в баре и громко спорили. Не удивительно, что полицейские шавки зацепились за такой очевидный факт. Обвинение в убийстве предъявил бы ему даже слепой.

Расследование длилось почти полгода, пока непричастность Морта не была доказана алиби. Интереснее уже просто некуда. Алиби стала его нынешняя жена Вивьен, в девичестве Брукс. Морт объяснил, что сначала не хотел разглашать факт отношений с Брукс, потому что девушке едва исполнился двадцать один год. Но потом, полагаю, с нескрываемым удовольствием поведал полицейским как долго и в каких позах придавался страсти со своей малолетней подружкой. Вивьен, ныне Морт, подтвердила каждое слово, и обвинения были сняты. Впрочем, истинного убийцу так и не нашли.

Не знаю, как по сей день тот, кто вел это дело, может спать спокойно. Потому что я бы не смогла. Надеюсь, его мучают кошмары. История осталась не раскрытой, и, похоже, всем на это плевать. Моя интуиция всегда подсказывает мне дельные вещи, и сейчас она буквально кричит о том, что убийство Ньюмана и исчезновение Вивьен – два тесно связанных между собой события. Вопрос: почему между ними образовалась пропасть в шесть лет. Но мы это выясним.

Лили возвращается с обеда почти под конец рабочего дня. Понедельник – не верх ее эффективности, я давно это приняла. Она заливает в себя энергетик, и я удивляюсь, как ее сердце еще способно перегонять кровь, не выбрасывая ее из ушей.

Устало потягиваюсь в кресле и решаю, что на сегодня информации достаточно. Стоит поехать домой, принять ванну и, может быть, даже почитать тот роман, что я откладываю уже второй месяц. После этих несносных выходных мне определенно нужно немного расслабиться.

Прощаюсь с Лили и под страхом увольнения требую не откладывать задачу по поиску информации о Вивьен. В свете последних событий мой интерес к ее судьбе возрос существеннее, чем я могла предположить. Также прошу запросить дело Ньюмана, чтобы изучить детали.

Лили клянется всем тем, во что верит, полагаю, основное здесь – это то, что она найдет себе когда-нибудь мужа – и обещает не уходить домой, пока не соберет максимум информации. Не могу полностью доверять этим словам, учитывая ее откровенно дерьмовое состояние. Но энергетик должен придать ей немного оптимизма.

***

Вхожу в дом, в очередной раз морщась от звона колокольчиков. Скорее бы прошел Новый год, чтобы я снова могла их забросить в самый дальний угол чердака.

Прогибаюсь в спине, чтобы расстегнуть обувь. Едва успеваю ее снять, как чувствую на талии пальцы мужа. Тайлер трется о мою задницу тем, что очевидно намекает о степени его возбуждения. Не мудрено, ведь все выходные я грозно шипела и сбрасывала его руки, засыпая в его подростковой кровати. Комната Тайлера не изменилась со времен школы. Все те же плакаты каких-то неизвестных мне групп и басс-гитара на стене. Не знаю, действительно ли ему нравилась музыка, или это был лишь способ клеить девчонок, но с момента нашего знакомства я ни разу не видела инструмент в его руках.

Выпрямляюсь и оборачиваюсь к мужу. Он загадочно улыбается и вскидывает бровь.

– Я сильно раздражена, Тимбо, – намекаю. – Если ты готов, то я не против.

– Сыграем по твоим правилам? – улыбка мужа становится еще шире.

– Определенно, – довольно говорю я и толкаю его в грудь, заставляя переместиться в гостиную.

Тайлер возбужденно мычит и кладет ладони на мою задницу. Я хватаю его за футболку на груди и выкручиваю руку:

– Готов хорошенько трахнуть свою жену, Хоган? – томно бросаю я чуть севшим голосом и тяну его на себя.

– Мисс, не подскажете, где мне найти второй корпус? – Тайлер опускает возбужденный взгляд на мой рот и чуть закусывает губу.

Знаете, похоже, я вас обманула. Тайлер не всегда был неженкой в постели. В первые месяцы наших отношений у меня порядком болело все тело. Мы занимались сексом, прерываясь разве что на занятия. И мне это чертовски нравилось, иначе бы я не оставалась с ним. Где мы свернули на дорожку нежного секса, я уже точно не помню. Предположительно, это случилось после того, как Хоган признался мне в любви. Я этого не планировала, говорю откровенно. Я воспринимала наши отношения как страстную интрижку на период обучения по обмену. Не надо здесь задумываться о моих моральных принципах. Жизнь слишком коротка, чтобы лишать себя ее удовольствий.

Фраза мужа заставляет меня возбужденно вдохнуть и впиться в его губы поцелуем. Я кусаю его нижнюю губу, он чуть всхлипывает от боли. Терпи, малыш, сегодня я главная. Это тебе за то, что я два с половиной часа слушала инструкцию твоей матери о том, как фаршировать индейку. Примерно в семнадцатый раз за то время, что мы знакомы.

Тайлер пятится назад и неожиданно встречается ногами с диваном. Он падает задницей на него, тем самым разрывая поцелуй. Пользуясь случаем, я сбрасываю с себя верхнюю одежду и остаюсь лишь в брюках и рубашке.

Встаю между его ног и, хватаясь за футболку с двух сторон, быстро тяну ее вверх. Тайлер поднимает руки, помогая мне. Бросаю футболку в сторону и толкаю его в плечо, заставляя откинуться на мягкую спинку дивана. Тайлер сжимает ладонями мою задницу. Недостаточно сильно, я хочу большего. Убираю его руки и усаживаюсь сверху. В голове мимолетом проносится моя недавняя фраза Морту о подобной сцене с ним, и я почему-то завожусь еще сильнее.

Наклоняюсь к шее мужа и жадно впиваюсь зубами. Тайлер стонет, и совсем не так, как мне хочется. Он стонет от боли. Во имя мертвых, что с тобой стало, Тимбо? Игнорируя его реакцию, с силой ерзаю по его паху. Он еще возбужден. Это не может не радовать. Он хватает мою задницу одной рукой, а второй тянет за шею к себе. Поцелуй возбуждающий, достаточно страстный, чтобы я еще сильнее вжималась в него промежностью.