В общей форме этот ответ сводится к следующему: переход к социализму означает изменение не правовой нормы, а ее фактического содержания. Он является следствием не волевого (политического) решения, а естественного процесса развития производства до уровня научного. В ходе этого развития право человека на собственность не отменяется, а наполняется новым содержанием: оно включает в себя теперь собственность не только на имущество, денежные накопления или рабочую силу, но и на знания, культуру в целом, что в итоге и превращает ее в общественную собственность. Разумеется, переход к общественной собственности предполагает целый ряд социальных мер, обеспечивающих каждому равный и свободный доступ (через образование, систему просвещения, средства информации и пр.) ко всему богатству культуры, ко всем видам профессиональной деятельности, ко всем формам гражданской (общественной) инициативы и творческого общения.
Надежду на такой переход нельзя назвать утопической: она подтверждается всем тем, что уже сегодня происходит в обществе. На наших глазах рождается новый тип производительного работника, оперирующего не механическими орудиями труда, а сложной вычислительной техникой. Местом его работы является не заводской цех, а конструкторское бюро, научная лаборатория, проектная мастерская или аналитическая служба, занимающие в техноструктуре современного производства все большее место. Профессиональной характеристикой такого работника является его способность генерировать новое знание, внедрять в производство новые образцы, поставлять информацию, повышать конкурентоспособность предприятия на рынке. В каком-то смысле его можно назвать специалистом по инновациям.
В лице такого работника мы также имеем дело с классом, но уже иным, чем класс промышленных рабочих. Занимая промежуточное положение между рабочими и работодателями, он потому и называется новым средним классом. Источником его дохода является не рабочая сила, а полученное образование, которое затем становится для него средством производства нового знания. Хотя данный класс также включен в производственный процесс (прямо или косвенно), его уже нельзя считать экономическим классом в обычном смысле этого слова. Принадлежность к нему определяется во многом внеэкономическими факторами. И в производство он входит со своим особым капиталом, который в отличие от денежного капитала можно назвать культурным. В современном производстве культурный капитал постепенно обретает значение основного, конкурируя с финансовым капиталом за приоритетную роль в обществе.
Но главной сферой приложения культурного капитала является сфера не только материального, но всего общественного производства, включающая в себя производство не только материальных благ и услуг, но и общественных отношений, самого общества, в котором живет человек. Прямое и непосредственное участие людей в делах, касающихся всего общества, их максимальное включение в пространство публичной жизни с ее диалогичностью, постоянной дис-куссионностью и необходимостью выработки согласованных решений — вот что, пожалуй, в наибольшей степени отличает социалистическое общество от любого другого. Но отсюда ясно, что социализм есть лишь иное название, продолжение или развитие гражданского общества в новых исторических условиях. В чем-то он совпадает с тем, что английский социолог Э. Гидденс назвал «третьим путем», делающим главную ставку не на государство или рынок, а именно на гражданское общество, способное поставить под свой контроль и государство, и бизнес. «Гражданское общество, — по его словам, — является фактором одновременного сдерживания рынка и государства. Ни рыночная экономика, ни демократическое государство не могут эффективно функционировать без цивилизующего влияния гражданских ассоциаций»[112]. Чтобы такое общество могло стать реальностью, требуются люди, обладающие не только материальным достатком и наличием свободного времени, но и достаточно развитым интеллектуальным и культурным потенциалом. Оно не может состоять из малограмотных, малообразованных людей, не способных к самостоятельному мышлению и публичному дискурсу. С того момента, как вопросы роста образования и культуры каждого человека становятся приоритетными для общества, начинают довлеть над чисто экономическими и политическими проблемами, можно говорить о вступлении этого общества на путь социалистического развития.
Культурный капитал может функционировать в общественном производстве исключительно как собственность самого человека. Он принадлежит ему в той же мере, в какой рабочему принадлежала его рабочая сила. В отличие, однако, от рабочей силы культурный капитал дарован ему не природой, а обществом, приобретается им в процессе получения образования и обучения. Будучи личной собственностью индивида, он принадлежит ему на правах общественной собственности, доступной каждому. Предметы культуры могут, конечно, принадлежать и частному лицу, быть частной собственностью (в виде, например, частной коллекции), но в функции уже не производительного капитала (средства производства), а только предмета потребления.
Частную собственность человек обретает на рынке, в процессе экономической конкуренции, общественная — в процессе получения образования. Само образование может быть товаром, оплачиваемой услугой, но знание, даваемое им, неотчуждаемо от получившего образование человека, функционирует в процессе производства как лично ему принадлежащий капитал. Традиционное для социализма требование соединения труда с собственностью означает на практике превращение культурного богатства в достояние каждого человека. Не отвергая либеральных прав и свобод, социализм дополняет их его правом на всю культуру, без которого остальные права повисают в воздухе, оборачиваются фактическим неравенством людей.
Сферой реализации этого права как раз и является свободное время. С превращением свободного времени в меру общественного богатства потребность в культуре становится важнейшей потребностью человека, а ее удовлетворение — целью общественного развития. Осмеянный многими принцип «каждому по потребностям» означал удовлетворение не любой потребности, которая может прийти в голову человека, а только той, которую Маркс обозначил как первую и главную в жизни человека — потребность в свободном и творческом труде. Никто не заметил, как этот принцип трактуется в «Критике Готской программы». Не бесконечное расширение рамок материального потребления (в духе консьюмеризма), а снятие всяческих ограничений с духовного потребления, требующегося для формирования человеческой способности к труду — вот что в действительности предлагалось Марксом. Возможно, это и есть то, что называется социальной справедливостью. Во всяком случае, именно к такому ее пониманию тяготеет социалистическая мысль. Если для либерализма социальная справедливость означает относительное равенство людей в их доходах (абсолютного равенства в доходах просто не может быть), то для социализма — право каждого владеть всем богатством культуры. И пусть каждый решит, какое из этих равенств делает человека более свободным.
Скажут, и образованные люди нуждаются в деньгах, которые в большинстве своем они зарабатывают посредством продажи своей интеллектуальной продукции или поступая на службу к частному капиталу. И какой тогда толк от их собственности на культурный капитал? От кого или от чего она освобождает? Все это, конечно, так, но нельзя отрицать, что деньги и культура приобретаются человеком все же разными путями. Деньги, которые люди зарабатывают интеллектуальным путем, требуют от него не просто физических усилий, но знаний, на приобретение которых они вынуждены расходовать все больше времени. Это время и называется свободным. Именно оно становится главным временем человеческой жизни, наиболее ценимым человеком общественным благом.
Ничего другого социализм и не предлагает. В конечном счете, он означает лишь максимально возможное на данный момент расширение «пространства свободы», позволяющее индивиду быть тем, кем он является по своей индивидуальной природе. Этим вовсе не устраняется сфера необходимости. В любом обществе человек должен зарабатывать на жизнь, и никакой социализм не освободит его от этого. Но зарабатывать можно по-разному — посредством принудительного, бездумного и малопривлекательного труда, не требующего ничего, кроме физических усилий, и труда, интеллектуально насыщенного, творчески одухотворенного, доставляющего моральное и эстетическое удовлетворение. Такой труд в современном производстве и выше ценится, и лучше оплачивается. По существу, он и есть эквивалент человеческой свободы. Многим ли он доступен сегодня? Каждый знает, что нет, и по причинам, от человека часто не зависящим. А раз так, то рано говорить и о равенстве. Сократить необходимый труд до минимума, сделать свободный труд достоянием как можно большего числа людей, дать им возможность не только хорошо зарабатывать (что, конечно, тоже немало), но и получать от работы творческое удовлетворение, короче, снести в человеческой жизни границу между «иметь» и «быть» — вот та программа, которая предлагается социализмом. И никакая это не утопия, а констатация того, что уже поставлено на повестку дня развитием современного производства. В ряде случаев то, что предлагает социализм, поразительно совпадает с видением будущего представителями весьма далеких от него идейных ориентации и течений[113].
