Незадолго до этого Сандберг убедил его передать работы Малевича в музей. Условия их передачи были не вполне обычны. Ежегодно в течение 12 лет Херинг должен был получать определенную денежную сумму, после чего картины переходили в собственность музея Стеделик. Сразу после смерти Херинга Сандберг заплатил его наследникам всю причитавшуюся по договору сумму. В 1971 году музею удалось заполучить теоретические труды Малевича, оставленные им в 1927 году в связи с поспешным отъездом из Берлина Густаву фон Ризену и хранившиеся у его наследников.
По информации американского журнала «АРТньюз», из привезенных Малевичем на Запад работ часть в конце концов попала в Базельский художественный музей (нем. Kunstmuseum Basel) – самое крупное в Швейцарии, открытое для публики собрание предметов искусства. 36 вещей Малевича находятся в Стеделике, 6 – в МоМА, а еще по 5 – в нескольких других музеях и личных коллекциях. Одна была утеряна в МоМА, а судьба не менее 15 его работ до сих пор неизвестна.
Что же касается российской части художественного наследия К. С. Малевича, то после его смерти семья решила отдать его картины, находившиеся в квартире художника, на временное хранение в Русский музей. С ним Малевич всю жизнь был тесно связан. Музеем был составлен «Акт о временном хранении» № 54 от 3 марта 1936 года. На протяжении последующих 40 лет и руководство музея, и родственники предпочитали не вспоминать о находящихся в хранилище холстах «формалиста-беспредметника».
В 1972 году американский миллионер Арманд Хаммер подарил Эрмитажу «Портрет актрисы Антонии Сарате», объявив его работой Франсиско Гойи. Искусствоведы скептически относятся к этому портрету, полагая, что картина была грубо отреставрирована и от Гойи, в сущности, остался только фон. Впрочем, в косвенной форме искусствоведы Эрмитажа все-таки выразили свое отношение к качеству данного полотна. Несмотря на то, что «Портрет актрисы Антонии Сарате» считается единственной подлинной картиной Франсиско Гойи в Эрмитаже, в Каталоге западноевропейской живописи она только упоминается, но не воспроизводится. Тем не менее подарок был принят и ныне работа находится в постоянной экспозиции музея[97].
К. С. Малевич. Динамический супрематизм. 1916 г.
Как известно, долг платежом красен. «Платежом» же стала работа Малевича «Динамический супрематизм», датированная 1914 годом. Картина находилась в Третьяковке и была изъята оттуда по приказу тогдашнего министра культуры СССР Е. А. Фурцевой, мало что смыслившей в изобразительном искусстве. Фурцева сочла необходимым лично вручить картину Хаммеру. В документах министерства эта операция была обозначена следующей юридически не вполне корректной формулировкой: «Картина Малевича была подарена в обмен на картину Гойи». Сомнительный характер этой сделки подтверждает, в частности, отсутствие сообщений о ней в советской прессе. Позднее работа оказалась в Музее Людвига в Кельне, куда, по информации «АРТньюз», она была продана за миллион марок.
К. С. Малевич. Портрет матери. Около 1932 г.
В 1975 году еще одна картина Малевича ушла за границу при достаточно некрасивых и запутанных обстоятельствах. Н. Молок и М. Голубовская излагают их следующим образом. Возникла необходимость «отблагодарить» англичанина, предложившего советским властям некую сверхважную информацию. «Компетентные органы» преподнесли характер этой информации чиновникам Министерства культуры, без участия которых данная операция была бы просто невозможной, в качестве переданных «англичанином» «архивных документов», которые якобы были связаны с революцией 1905–1907 гг. Однако фактически этих «документов» никто и никогда не видел и вряд ли можно сомневаться, что истинные мотивы странной щедрости «органов» были продиктованы совершенно иными обстоятельствами.
Министерство культуры, получившее приказ поскорее «подобрать что-нибудь для обмена», вновь вспомнило о Малевиче. «Английского клиента» это вполне устраивало, поскольку картин Малевича за рубежом в частных руках почти нет и иметь их весьма престижно и выгодно. Было также учтено, что в Русском музее находились десятки работ Малевича, переданных туда его семьей на «временное хранение» и по существу не числившихся за музеем. Однако тогдашний директор музея В. А. Пушкарев пошел на риск и спрятал работы Малевича, а также всю документацию о них. В такой ситуации из Третьяковской галереи была изъята картина Малевича «Супрематизм № 57», датируемая 1916 годом. Все делалось в такой спешке, что «№ 57» ошибочно сочли инвентарным, и он из названия работы исчез.
Приказом Заместителя министра культуры СССР от 16 декабря 1975 года данная картина Малевича была исключена из инвентарных списков Третьяковки. В этот же день галерея выдала ее «постоянно со списанием с баланса представителю воинской части Костырину». Сообразительный читатель, конечно же, поймет, какую такую «воинскую часть» представлял товарищ Костырин.
К. С. Малевич. Три женские фигуры. 1930 г.
С 1978 года «Супрематизм» находится в крупнейшем художественном музее Лондона – галерее Тейт. По сообщению журнала «Штерн», картина была приобретена галереей за два миллиона марок. В путеводителе «Художественные музеи Лондона» она упоминается в числе находящихся в галерее «общепризнанных шедевров и особо примечательных произведений наиболее известных мастеров» под несколько иным названием и с более осторожной датировкой: «Динамический супрематизм» (ок. 1916 г.)[98].
После смерти Малевича в России его наследниками по закону стали мать художника Людвига Александровна Малевич (1858–1942), его вдова Наталья Манченко, на которой Малевич был женат третьим браком, дочь от первого брака Галина Казимировна и дочь от второго брака Уна Казимировна Малевич-Уриман (1920–1989). В свидетельстве о праве на наследство по закону, выданном 15 ноября 1935 года 1-й государственной нотариальной конторой г. Ленинграда через полгода после смерти наследодателя, наследственная масса была разделена на несколько групп: мебель, пианино, картины и прочие «незначительные предметы». Общая стоимость наследственной массы была оценена нотариусом в 15 355 рублей.
Мать художника Людвига Александровна умерла во время блокады. Его дочь Галина скончалась в 1972 году. После смерти последней ее имущество унаследовала дочь Нинель Быкова. В 1976 году две из троих наследниц – Уна Уриман и Нинель Быкова договорились действовать вместе и обратились в Министерство культуры СССР с просьбой вернуть им все работы Малевича из Русского музея. По поручению заместителя министра культуры СССР директор Русского музея В. А. Пушкарев вступает с ними в «переговоры… с целью получения дарственных».
Сохранился интересный документ – «Докладная Управления изобразительного искусства Министерства культуры СССР»:
«По нашему мнению, целесообразно было бы договориться со всеми тремя наследниками К. С. Малевича о передаче в дар государству части коллекции, сохраненной в течение 40 лет Русским музеем, и о приобретении другой части у наследников за суммы, принятые в нашей закупочной практике, через Государственную закупочную комиссию». С юридической стороны дело было очень запутанным. Министерство культуры и Русский музей всячески старались «объегорить» наследниц художника. Директор музея В. А. Пушкарев форсирует события и договаривается с вдовой Малевича Натальей о том, что она передаст музею свою часть наследства без всяких условий. Однако другие наследницы, и, прежде всего, Уна Уриман, требуют хотя бы по 10 тысяч рублей за свои доли наследства.
