Сложности, с которыми искусствоведы и оценщики столкнулись при выявлении и оценке наследственной массы, во многом объясняются разбросанностью имущества, в том числе художественного наследия мастера, по разным домам и студиям, а также весьма небрежным отношением Пикассо к собственным произведениям. Вот как описала внучка художника Марина Пикассо обстановку на вилле деда: «В логове титана, настоящей пещере Али-Бабы, царил ужасающий беспорядок: на мольбертах куча испещренных красками полотен, разбросанные всюду скульптуры, деревянные сундуки, извергающие из своих недр африканские маски, картон для упаковки, старые газеты, рамы для еще девственных холстов, консервные банки, изразцовые керамические плитки, ножки кресел, ощетинившиеся мебельными гвоздями, музыкальные инструменты, рули от велосипедов, разрезанные листы тонкого железа и, на стене, афиши корриды, множество развешанных рисунков, портреты Жаклин (имеется в виду возлюбленная, а позднее жена художника Ж. Рок-Пикассо – А. Б.), головы быков…
Следом за дедушкой идет его коза Эсмеральда. Эсмеральде можно все: скакать по всему дому, пробовать остроту своих рожек на мебели, оставлять цепочки своего дерьма на рисунках и холстах, которые Пикассо разбрасывает по полу как попало.
Он ведет нас в комнату, где рисует: ателье, которое он выбирает на день, неделю, месяц, чтобы потом перебраться в другое – как будет угодно этому дому, как будет угодно его вдохновению, как будет угодно его капризам»[56].
В результате напряженной шестилетней работы оценщиков и экспертов выяснилось, что художественное наследие Пикассо составили 1 885 картин, 1 228 скульптур, 7 089 рисунков, 30 000 иных графических работ, 150 альбомов с набросками и 3 222 изделия из керамики. В количественном отношении соперничать с Пикассо может, пожалуй, только наш соотечественник художник-маринист И. К. Айвазовский. Последний за свою долгую жизнь создал около 6000 картин, а также множество акварелей и рисунков[57].
О колоссальной работоспособности и творческой продуктивности Пикассо говорит, в частности, такой эпизод из жизни художника. К 1901 году 20-летний Пикассо, по воспоминаниям знаменитого антиквара Амбруаза Воллара, уже успел создать около сотни холстов, которые он принес на выставку в его салоне. Однако выставка успеха не имела[58].
В 1946 году, помимо многих других работ, мастер выполнил 22 больших панно для дворца Гримальди в Антибах, ставшего позднее музеем Пикассо. А в течение семи месяцев 1968 года 87-летний художник представил публике 347 гравюр. На огромной выставке в Лувре в связи с 90-летием мастера экспонировались лишь его избранные творения[59].
Подобная производительность, вероятно, была связана с особой манерой работы художника. Вот как описывает ее внучка Пикассо. Еще будучи ребенком, он «одним движением карандаша вызывал из небытия химерические образы». Этот «молниеносный» стиль работы сохранился у него на всю жизнь. Например, Пикассо «вырывает из записной книжки листок, с безумной скоростью складывает его в несколько раз, и, словно по волшебству, из-под его мощных пальцев появляются бумажная собачка, цветок, птичка. ‹…› И все это – одним движением ногтя, царапающего листок бумаги, одним взмахом ножниц над картоном, одной линией, проведенной кистью по фальцованной бумаге»[60].
Творчество было его единственным способом общения, отражением его видения мира. Еще в школе он неустанно изрисовывал свои тетрадки изображениями голубей и корриды. «Ненасытный, он пожирал жизнь, вещи, людей. Щебень, кусок дерева, обломок посуды или черепицы в его руках превращались в предметы искусства. По утрам он совершал пробежку. Он медленно трусил за машиной, за рулем которой сидела Жаклин (Рок-Пикассо – А. Б.), и по пути швырял на заднее сиденье куски железа, стульчак, велосипедный руль, подобранные по дороге в мусорных баках, вехах на его пути. Перекореженные в его мастерской, эти железки, стульчак, руль становились совой, африканской маской или Минотавром.
Для Пикассо самый обыкновенный предмет был произведением искусства. Подобно скальпелю, его магнетический взгляд разрезал реальность, обрабатывал ее, разделывал. Под его кистью, в его пальцах краска, глина, бронза, металл становились такими, какими он их видел. Обуздывая женщин и материю, он превращал их в своих рабов.
…Жизнь была для него не более чем блокнотом с рисунками, книгой эскизов, сделанных по молниеносному зову его творческого воображения. Он не пересоздавал этот мир, он накладывал на него свой»[61].
Сколько всего произведений на самом деле создал художник – сказать крайне сложно, так как многие его работы появлялись при не совсем обычных обстоятельствах и использовались не вполне стандартным образом. Нередко небольшим, наспех сделанным рисунком, а то и просто подписью на бумажной салфетке в ресторане оплачивались счета «на сорок персон»[62]. Мастер любил «повсюду хвастать», что «запросто» купил «дом без оформления у нотариуса, всего за три своих картины», причем о качестве этих произведений он с пренебрежением, скорее всего ложным, говорил, что «эти три дерьмовых наброска намалевал за одну ночь»[63].
Многие вещи были подарены художником самым разным лицам и организациям. В частности, в 1947 году мастер подарил десять своих картин Музею современного искусства в Париже[64]. Ряд своих полотен он преподнес близкой знакомой Доре Маар, две картины – своей многолетней музе Мари-Терез Вальтер. Он дарил наброски Эжену Ариасу, своему парикмахеру из Валлориса, рисунки – Мишелю Сапону, личному портному из Ниццы, а также многим другим[65]. Впрочем, не исключено, что подарки парикмахеру и портному являлись одной из форм расчетов за оказываемые услуги.
Некоторое время назад объявилась еще одна счастливица, в течение многих лет хранившая подарки художника. Бывшая манекенщица и бывшая подружка мастера, а в описываемый период – степенная англичанка – продала в январе 2001 года на аукционе Кристи за значительную сумму зарисовки, оставленные ей гениальным возлюбленным[66].
О влюбчивости гения ходили легенды, а обласканные его вниманием женщины порой до сих пор живут безбедно. Ведь любой автограф мастера уходит с аукционов за баснословные деньги. Художник был весьма разносторонней личностью – чрезвычайно плодовитой как в творчестве, так и в любви, причем Пикассо-художник и Пикассо-мужчина прекрасно дополняли друг друга.
В феврале 2001 года в Париже состоялась выставка, вызвавшая переполох в мире искусства. Впервые в рамках одной экспозиции было представлено более трехсот произведений Пабло Пикассо, посвященных единственной теме – сексу. Выставка так и называлась – «Эротичный Пикассо». Уникальность ее заключалась в том, что на ней, наряду с ранними работами мастера, относящимися к так называемому «голубому периоду», были показаны самые последние рисунки 92-летнего Пикассо, сделанные буквально за пару дней до его смерти. Устроители выставки особо отмечали гетеросексуальную направленность картин мастера. Руководитель музея Пикассо Жерар Ринье подчеркнул на открытии экспозиции в интервью агентству «Арт дейли»: «Каждая картина Пикассо полна эротизма. Да и он сам как будто испускал некие импульсы»[67].
Творчество художника и его любовные увлечения по существу неразрывны. Например, одна из возлюбленных Пабло Пикассо некоторое время назад выставила на продажу двадцать рисунков, которые художник посвятил ей во время их романа. Карандашные и чернильные наброски с посвящением «Женевьеве», адресованные в период их отношений 24-летней Женевьеве Лапорт, служили художнику любовными посланиями.
