Вонгу, моряку с судна «Минчжу» (что с китайского переводится, как «Чистейшая жемчужина») сказочно, невероятно повезло – обыскивающий его матрос отвлёкся и проглядел спрятанный в лохмотья складной нож. Вонг купил его в португальском Макао, и с тех тонкое, очень острое лезвие не раз его выручало. Вот и сейчас – пока длинноносые тарахтели что-то на своём языке, изображая суд, Вонг сумел незаметно перепилить верёвку, стягивающую руки за спиной. Мелькнула мысль постараться помочь и товарищам, но Вонг выбросил её из головы – длинноносые дьяволы наверняка заметят, и тогда ему тоже конец.

Когда их вывели на казнь, Вонг подождал, когда матрос станет привязывать ему к ногам груз, обрывок толстенной ржавой цепи длиной в три локтя и, улучив момент, обхватил француза и вместе с ним перевалился через ограждение палубы. Уже на лету он исхитрился всадить своей жертве нож в бок, а едва оказался в воде – перехватил лезвием верёвку, удерживающую груз и, надрывая все силы, поплыл прочь от борта. Он ждал выстрела, но не дождался – крейсер ушёл, и Вонг остался в воде один-одинёшенек. Но это его не пугало. до берега не больше двух ли, сил у него достаточно, а если появятся акулы – что ж, нож он крепко сжимает в зубах. Справится и с акулой, не впервой…

«Мальбрук в поход собрался…»[1]

Санкт-Петербург,

Адмиралтейство.

Граф Юлдашев раскрыл бювар, пробежал глазами несколько строк на листке, что лежал сверху, потом со вздохом отодвинул бювар на середину стола.

– Слышал, Вениамин Палыч, вы взялись учить китайский? Недурное дополнение к итальянскому и немецкому языкам! Об аглицком не говорю, вам, водоплавающим, положено…

В ответ собеседник графа, молодой человек лет двадцати трёх-двадцати пяти, в мундире и со знаками различия штабс-капитана по Адмиралтейству произнёс фразу, в которой кошачье мяуканье перемешивалось с визгливыми звуками, мало похожими на человеческую речь.

– Что это вы сейчас изволили сказать? – осведомился граф после небольшой паузы.

– Уважаемый господин совершенно прав, но он, забыл упомянуть ещё два языка носатых заморских дьяволов, которыми я тоже владею, испанский и французский. А так же немного говорю на арабском.

– Недурно, недурно… – граф изобразил беззвучные аплодисменты. – Да вы, как я погляжу, настоящим полиглотом стали – и это всего за три года?

– Испанский я основательно подтянул во время нашей чилийской операции. Что до остальных – да, решил последовать советам умных людей.

– Да, в нашем деле без знания языков никуда. А то будешь, в самом деле, «немцем» – как пращуры называли иноземцев за неспособность говорить по-русски…

Граф подошёл к окну, за которым на брусчатке сенатской площади кисли весенние снеговые лужи.

– Но почему, позвольте поинтересоваться, именно китайский?

– В последние несколько лет наши союзники французы крепко увязли в тех краях. Вот я и решил, что это может пригодиться.

Юлдашев нахмурился, что-то припоминая.

– Честно говоря, мне казалось, что их интересы распространяются на Тонкин, и в меньшей степени на приграничные земли Аннама. Вон, Ханой, столицу тамошнюю, целых два раза штурмом брали!

– Да, за десять лет. – штабс-капитан наклонил голову. – Вы правы, Александр Евгеньич, интересы Франции сосредоточены по большей части, в северных, пограничных с Китаем провинциях, а так же на юге, в Кохинхине, где они обосновались довольно прочно. Но беда в том, что и Цинская империя зарится на северные территории. Их вооружённые банды «Белые флаги» постоянно переходят границу и нещадно режутся со своими антиподами, тонкинскими «Чёрными флагами» возглавляемым неким Лю Юнфу. И есть подозрение, что китайские войска, расквартированные там якобы для наведения порядка, закрывают глаза на творимые китайскими головорезами зверства.

– А что они там делят – вы понимаете? – спросил граф.

Честно говоря, для меня политические дела всех этих Аннамов, Тонкинов и, прости господи, Кохинхин, всегда были тайной за семью печатями.

– Если без подробностей – то борьба за право торговать дешёвым опиумом. Французские власти, желающие сами получать доход от этой торговли, требуют он властей Тонкина установить в приграничных с Китаем провинциях хоть какой-то порядок, но те не в состоянии этого выполнить, даже если бы и хотели. Но они и не хотят – а, следовательно, большая война, в которую неизбежно будет втянут и Китай, неизбежна, причём в самое ближайшее время. А поскольку это происходит вблизи восточных границ России, я счёл своим долгом…

– Да, в докладах было что-то насчёт военных экспедиций французов в Тонкин. – перебил собеседника Юлдашев. – И вы, значит, решили подготовиться к грядущим событиям и заранее выучить китайский?

– В нашем ведомстве найдётся не так много владеющих этим языком, граф. Когда там заварится каша – мне будет, чем заняться.

– Регулярная китайская армия – это господам лягушатникам отнюдь не аннамиты и вооружённые тонкинские банды. – граф отошёл от окна и принялся вращать большой напольный глобус, стоящий в углу кабинета на дубовой резной подставке. Нашёл и наклонился к выпуклой поверхности, близоруко сощурившись. – У них ведь и военный флот имеется, не так ли?

– Да, и довольно неплохой, для азиатской державы, разумеется. – подтвердил штабс-капитан. – Если хотите, я пришлю вам мой доклад на эту тему.

– Пришлите, голубчик, пришлите. А сейчас, не сменить ли нам обстановку на более, так сказать, приватную? В «Даноне» для меня заказан столик, пообедаем, а заодно обсудим ещё кое-что. Интересы нашего ведомства – они, знаете ли, не ограничиваются действиями французов в Аннаме, да и в других местах, хотя в последнее время Париж стал что-то много себе позволять. Впрочем… – губы графа растянула тонкая улыбка. – кому я это объясняю? Не вы ли не далее, как сегодня утром делали доклад на совещании у Морского Министра как раз на эту тему?

Читатель, знакомый с предыдущими частями этой истории наверняка узнал в штабс-капитане, знатоке иностранных языков и специалисте по делам в Индокитае Венечку Остелецкого – теперь уже Вениамина Павловича Остелецкого, одного из троицы выпускников Морского Корпуса, лихих мичманов, которых судьба через считанные месяцы после выпуска бросила в горнило войны. Той, что началась на Дунае и на Кавказе, но вскоре захлестнула огненным вихрем Балканы, Балтику, Египет и много ещё чего, включая. Орудийные залпы этой войны гремели и в Индийском и Атлантическом океанах, и у побережий туманного Альбиона, и даже Североамериканских Соединённых Штатов.

Война разделила друзей. Серёжа Казанков начал службу на балтийских мониторах и внёс свою – и немалую! – лепту в разгром британской эскадры, опрометчиво сунувшейся в Финский залив. В дальнейшем он отметился лихим рейдом в Индийский океан, а так же принял участие в американском походе русского броненосного отряда, и закончил её в Чесапикском заливе, где состоялось грандиозное – по меркам Нового Света, разумеется, – морское сражение, закончившееся победой соединённых американских и русских сил над «просвещёнными мореплавателями».

Другой «мушкетёр» (так их нет-нет, да называли в Корпусе), барон Карл Греве получил назначение на один из тех клиперов, что развернули крейсерскую войну в океанах. «Крейсер», на котором он служил, ловил жирных британских торгашей у побережий Африки и Индии, освобождал индийских сипаев с островной каторги, куда упекли их британцы, принял вместе со своим кораблём неравный бой с британской крейсерской эскадрой у берегов Занзибара – и едва не погиб, лишившись кисти руки. В качестве компенсации за увечье и прерванную на самом взлёте карьеру (какой из него моряк – с культёй-то!) барон Греве («Гревочка», как называли его друзья) приобрёл молодую жену, бельгийскую аристократку, владелицу судоходной компании, фамильного замка, даму, обладательницу массы достоинств, далеко не последние из которых – броская красота и вулканический темперамент, редкий для уроженок Валлони. Эта любовная история сама по себе может послужить сюжетом для авантюрного романа – достаточно сказать, что познакомились будущие супруги на борту судна, на котором мадам Камилла, потерявшая недавно супруга, крупного бельгийского дельца, путешествовала с целью привести в порядок нервы после пережитой личной драмы. К сожалению – а может, наоборот, к счастью, – скоростной пароход, служивший очаровательной вдовушке вместо яхты, имел на борту незаконный с точки зрения русских моряков груз, а потому был захвачен и конфискован, причём временно исполнять должность капитана на него послали именно Карлушу Греве, быстро попавшего в сети своей пленницы…