…принять мои заверения, что сам я крамолу сию не читал. Так, вынувши из горла мертвого Ковыряева и не читавши вовсе, пересылаю Вашему высокородию.

Коли не читал — откуда ж ведает, что крамола? Не иначе, подлость замыслил: он-де не читал, а мы — читай!

А что подлец — сразу видать: кто ж еще станет из горла покойника что-либо выхватывать? Да и по словам всех сослуживцев, известный подлец.

Посему предлагаю к очередному чину не представлять.

— —

Что подлец — видно без Ваших пояснений.

Однако же к чину, полагаю, напротив, следует представить. И с тем перевести в департамент к S.F., а то у нас подлецов и без Панасёнкова в избытке.

Бумаги же сожгите от греха. Включая ту, что из горла.

(Брр, гадость экая!)

При проходе вдруг ощущаю, что некто дергает меня за косу, пребольно к тому ж. И что вижу, оборотясь? Действо сие производит полицмейстер Ваксин! На мой вопрос: что себе позволяете, — ответствует: у меня-де коса не по шву лежит.

Позднее узнал от Палена: дерзостный полицмейстер держал с кем-то пари, что прилюдно отдерет меня за косу, и выиграл, бестия!

Иной бы в моем случае строго наказал наглеца. Но помня, что монархи рыцарских времен лишь посмеивались над любыми дерзостями шутов своих, я также лишь улыбнулся, не давая делу хода.

— —

По утверждению старика графа Безбородки, князь Оболенский^[33] чрезмерствовал в употреблении любовных снадобий, принимаючи их в дозах десятикратных против тех, что были предписаны докторами. Отчего в конце концов и помер.

А забавно здесь то, что покойного любострастника не могли достойно похоронить: его напряженный орган не давал закрыться крышке гроба. 

— —

Офицеров наших всему еще учить и учить!

На вахт-параде вырвал я у одного из рук эспантон ^[34] и сам прошагал с ним так, как это надобно делать.

Огляделся на предмет — не показалось ли кому это забавным.

Однако надобно отметить, что лица у всех, присутствовавших при сем, оставались вполне серьезны. Отсюда lа conclusion^[35]: истинное искусство ни у кого не способно вызвать усмешки. 

— —

Некий коллежский секретарь насмерть подавился бумагой, кою почему-то вознамерился проглотить.

Что было в бумаге, так и не удалось установить, однако случай сам по себе, по-моему, забавен.

Все прошения об отмене битья офицеров шпицрутенами отклонить!

Прапорщику Карпухину податие такого прошения не командиру полка, а на высочайшее имя вменить как дерзость и увеличить ему наказание с 15 палок до 35.

Якобинский дух в гвардии не терплю и терпеть не намерен!

— —

Поручика Тимонина, подпоручика Сумского… («Боже праведный, сколько ж тут их!»)… и всех прочих из поданного списка офицеров, представленных к очередному повышению в чине, в оном повышении подтверждаю…

«А вот и проглядел! При всеобщей нерадивости надобно самому прочитывать все целиком!»)

…за вычетом поручика Охлобыстина, коего, напротив, понизить до прапорщика.

(«Вот так! Чтобы не ухмылялся в строю!.. А это что еще за диво?! Чтобы капрала, вопреки регламентации, писали с инициалами!.. Хотя… Впрочем… Гм!.. Х.Х. Двоехеров!.. Или Двоехоров? Так понапишут, что не разберешь!.. И все равно презабавно — с двумя «херами» перед эдакой фамилией!.. А вот мы его на два чина повысим: по чину за каждый «хер», забавы для. Не забыть бы после записать в желтую тетрадку..»)

…а также за вычетом капрала Двоехерова, коего произвести не в прапорщики, а в подпоручики.

— Слова «свобода» и «клуб» из употребления исключить и из новых лексиконов изъять.

— Танцевать вальс воспретить.

— Чтобы никто не имел бакенбард.

— Не допускать иметь тупей, на лоб опущенный.

— Чтоб кучера и форейторы, ехавши, не кричали. Спрашивать за то с их хозяев.

— Воспретить дамам ношение синих сюртуков с кроеным воротником и белой юбкой. («Больно похоже на якобинский флаг!»)

— Феодосию называть Кафой.

У Суворова, похоже, совсем плохи дела. Загнан Масеною в Альпы, кои лишь Ганнибал проходил. Может кончиться окончательной конфузией и пленением всего корпуса.

Чем, однако, наш старец не Ганнибал? Вот мы его до Ганнибала и повысим. В генералиссимусы! Неужто и при том оконфузится перед корсиканцем?

— —

Нет, не может сейчас быть в России coup d’etat^[36] по примеру 62-го года^[37]!

Резоны? S’il vous plait!^[38] Отец мой был для России немец, я же русский. Отца, судя по всему, не любили, меня же любят. Матушка моя при всех ее выкрутасах была, надобно отдать ей должное, умна, супруга же моя таким умом не обладает, а посему возглавить заговор неспособна.

Александр? Но он также любит меня и вовсе не рвется к престолу, что уже доказал на деле в 96-м году^[39]. Правда, иногда осуждает меня за излишнюю крутость в отношении распустившегося за матушкино правление офицерства, но делает это в открытую, заговорщики подобным образом не поступают.

Нет, невозможен сейчас coup d’etat! Истинное рыцарство России со мною, и оно не позволит горстке отщепенцев повторить 62-й! Тут им не Франция!

Славно, что мой взгляд на сей предмет вполне совпадает со взглядом графа Палена. Он истинный рыцарь! А рыцарь рыцаря поддержит всегда.

Не все так скверно, как мерещится порою. Отцу не на кого было и опереться, а у меня хотя бы Пален рядом есть.

Ваше сиятельство!

Вы сами видите, что сумасшедший, коему место в бедламе, стоит у руля нашего Отечества, и долго это продолжаться не может. Со времен Калигулы история не знает подобного правления, и очень скоро, не сомневаюсь, все это с треском лопнет.

Раскрываюсь перед Вами целиком, ничего не страшась, ибо лучше смерть, чем позор служения шуту, тем более шуту, возомнившему себя рыцарем.

Дворянский дух надломлен, о жалованных вольностях почти начисто забыто. Еще год-другой такого правления — и об истинном дворянстве на Руси можно позабыть. Тогда произойдет кровавая вакханалия по подобию Франции.