Технический, пахнущий резиной спирт, по сравнению с выпитой мной гадостью был просто нектаром. Слёзы выступили из глаз, на дно желудка упал раскалённый свинец, но я собрался и невозмутимо занюхал спиртосодержащую жидкость рукавом.
— Благодарствую, примите от меня вашему столу — покопавшись в вещевом мешке, я выставил на стол очередную банку сосисок.
— О, заграничная еда. — народ оживлённо переговариваясь, рассматривал радостного мужика на этикетке жестяной банки.
— Андрей Никифорович… мне бы поговорить.
— Да подожди, мексиканец…- тип без шеи ловко взрезал крышку банки и ухватил двумя пальцами одну сосиску из бульона: — Что, вы за шесть лет с контрой справится не смогли?
— С контрой мы за год справились. А потом вожди революции рассорились между собой и начали власть делить. И уже шесть лет делят. Крестьянскую армию разбили почти полностью, два миллиона народу положили, и теперь власть, постепенно, обратно буржуи забирают взад. Ну я понял, что там ловить нечего, и решил в Россию вернуться.
— Что там с землёйто у вас, в Мексике? — эта тема интересовала всех собравшихся, все уставились на меня.
— Сначала крестьяне вверх брали, и землю всю между собой поделили. А теперь землю опять взад отбирают, в государственную собственность. И государство в любой момент может тебя с твоей земли согнать…
— А я, что говорил! — толстошеий со всей дури ударил огромным кулаком по столешнице, так что посуда подпрыгнула и жалобно зазвенела: — Обманут буржуи и землю взад заберут. Не, мужики, надо домой ехать, на землю садиться.
— Вот у нас также рассуждали. — я постучал по кружке пальцем и мне налили опять: — Только ты, мил друг, я уверен, на фронте не был, так?
— Я полгода в армии, три месяца в учебной команде, кое-чему научился! — погрозил мне пальцем здоровяк.
— Это тебе так кажется. Ты, если сейчас сбежишь, и даже с винтовкой, хапнешь себе клин земли, пару лет спокойно попашешь, да с бабой своей или соседской, на печи поваляешься. А потом к вам придут каратели, которые лет пять воюют, и таких, как ты, дезертиров, что винтовку спёр из армии, но военному делу не обучен и в бою не был, люто ненавидят. Ты даже себе представить не можешь, что с таким, как ты они сделают. И лучше не представляй, а то ночью спать не сможешь.
— И что тогда делать? — влез в разговор чернявый.
— Войну заканчивать победой, чтобы двадцать лет, немцам, каждый год по пятьдесят рублей не платить. Потом власть устанавливать народную, крестьянскую и уже тогда домой идти.
— Ты прям как наши офицеры рассуждаешь! — ехидно поддел меня Андрей Никифорович: — Сначала победим ребята, а потом ужо всё будет.
— В чём я неправду сказал? Если немцам мы войну проиграем, это коснётся всех и каждого. Все будем им из своего кармана контрибуцию платить. — я одним духом заглотил содержимое своей кружки, зажевал всем, понемногу и встал из-за стола: — Ладно, мужики, это пьяный разговор. Захотите человека послушать, который всё это революционное безобразие уже пережил, найдёте меня. Пойдём, Никифорович, поговорим.
С Андреем Никифоровичем вышел и чернявый унтер.
— Это кум мой, Тарас. — ткнул в него пальцем Андрей: — Он тебе, если договоритесь, поможет с оружием.
— Винтовки нужны, желательно весом полегче, числом не менее, чем пятьдесят и пару пулемётов. Ну и патроны к ним. Если есть гранаты, возьму и их.
— Ты никак войну в городе собрался учинять? — нехорошо оскалился из-под чёрных усов смуглый унтер Тарас: — Наверное, офицерик, ты не по адресу пришёл. Иди-ка ты…
— У меня под опекой артель солдат — инвалидов войны, без рук, ног, головы, пораненные все. Побираются, христарадничают, в какой-то яме живут. Я их хочу к делу приставить. Охраной заняться, чтобы купцы за караульную службу у их домов деньги людям платили и пропитание давали. Для того и винтовки полегче прошу. Или пистолеты.
Унтера растерянно переглянулись. Такого поворота они явно не ожидали.
— Побожись. — буркнул чернявый.
— Святой истинный крест. — я перекрестился: — Богом клянусь, что хочу инвалидов войны к делу приставить и порядок в районе навести.
— Дело, конечно, доброе, но ты понимаешь…
— Я всё понимаю и готов платить.
— Ладно, давай завтра приходи, с утра. Я сегодня со складской сволочью нашей поговорю и тебе завтра всё обскажу. Ничего не обещаю, но что-нибудь постараюсь найти.
Я за руку попрощался с собеседниками и хотел двинуться назад, в Таврический дворец, но остановился.
— Мужики, а вы гранатой небогаты? Пусть даже учебной?
Гранату мне принесли. Она была классической бутылочной формы, с массивным кольцом поперёк клавиши, торчащей из рукоятки и табличкой «Химическая» на верху корпуса.
— О, спасибо. Теперь покажите, за что дёргать и куда давить.
Граната обошлась мне в два рубля, отдал три, но рубль сдачи мне вернуть не захотели, сказали, что нет денег. Я всё запомнил.
Обратный путь мой проходил через склады господина Пыжикова. На первый взгляд, внешне, всё было в порядке. Одноногий Василий, с винтовкой на плече, задумчиво ковырял рыхлую кучу снега своей деревяшкой. Почему-то, в этот момент, мне вспомнился момент трудоустройства слуги, которого шевалье Д’Артаньян выбрал за глубокомысленные плевки с моста в воды Сены. В чём была связь, я не понял, но она была.
— Как дела товарищ⁈
Василий заполошно вскинул на меня глаза, но узнав, успокоился. Вернее, не так — испуг ушёл, но тревога в глазах осталась.
— Что случилось?
— Хозяин склада приходил, сильно ругался. Вас, барин, не дождался, полчаса, как ушёл.
— Понятно. Завтра будем разбираться с хозяином. Ничего не бойся, всё будет в порядке.
В помещении склада меня ждал второй неприятный сюрприз — у печки с моим перекошенным часовым, сидел бывший приказчик купца Пыжикова, которого я выгнал со склада за жестокое обращение с собакой.
- Ты что здесь, сука, делаешь? — я от неожиданности просто не знал, из какого пистолета валить урода, которому я обещал смерть при нашей следующей встрече.
Задремавший у тёплой печки, бывший работник купца, от неожиданности и испуга, очень быстро, на четвереньках, побежал вглубь склада, визжа на ходу:
— Не стреляйте барин, меня сюда хозяин привёл и сказал здесь сидеть!
— Откуда этот здесь взялся? А, Миша? — Я повернулся к, хлопающему в недоумении глазами, своему кривому охраннику.
— Купец приходил. — хмуро ответил тот, прижимая к плечу винтовку и грея у открытой заслонки печи бледные руки: — На нас ругался, что, мол, уроды мы. На собаку ругался. На вас ругался, что вы его без работников оставили.
А этому сказал…- Миша мотнул головой в темнеющих и безмолвных стеллажей: — здесь сидеть, мол, без его приказа увольнять никого нельзя. Купец очень хотел вас сегодня увидеть, но не дождался, недавно ушёл. Что сильно всё плохо?
- Не робей, Михаил, всё нормально будет. Я сегодня договорился купить оружие на всю вашу банду, сегодня-завтра определюсь с новыми властями, чтобы вас к делу пристроить не будет этого купца, так будет другой, лишь бы вы за свою службу зубами держались. И надо нам жильём для вас всех озаботиться, в воровском притоне жить не дело. Так что, нос не вешай, боец.
— Эй ты! — я крикнул в темноту склада: — Выходи сюда, не трону!
Через пару минут из-за стеллажа высунулась бледное лицо приказчика, что настороженно следил глазами за мной.
— Сейчас вали домой, а завтра утром, в девять утра я буду здесь. Если господин Пыжиков имеет до меня разговор, буду его ждать, потом уйду. Дел у меня много, а теперь, вали отсюда, чтобы я тебе больше не видел. Когда приказчик скрылся в вечерней мгле, я скомандовал построение.
- Бойцы! — я орлом оглядел короткий строй своих подчинённых, состоящий из двух инвалидов: — Я сейчас опять ухожу по делам, возможно, приду ночевать к вам, сюда. Как я уйду, ворота закрывайте и сидите внутри склада. Если я приду ночевать к вам, то постучу и назову пароль — пулемёт. Только тогда, открывайте запоры. Если, кто посторонний начнёт стучать — разговаривать с ними исключительно из-за кирпичной стены, перед воротами не вставать, чтобы через дерево не выстрелили. Начнут ломать ворота — знаете, что делать. Не приду вечером, значит, приду утром. Вот вам паёк на сегодня. — я протянул бойцам по банке сосисок: — Разрешаю из мешка, вон того, взять муки, а из того бидона — постного масла, чтобы на печи испечь, к сосискам, лепёшку. Больше ничего не брать и по складу не шарить. Узнаю, что кто-то ослушался моего приказа — выгоню сразу. Всё, закрывайтесь за мной, спокойного несения службы.
