Ладно, было не так – не стразу отмахнулась. Я проснулась, встала с кровати, плюнула на три стороны, постучала костяшками пальцев по дереву, лбу, и три раза крутанулась – на всякий случай. С тех самых пор сон стал навязчивым.

Пришлось уступить. Труп мужчины нашли, и было серьёзное, громкое дело по поводу расследования его смерти. Вот именно в тот момент Рыжая пришла ко мне снова, а я легла в больницу – нервы успокоить. Мне кажется, Она обиделась на меня за то, что я старалась избавиться от неё по средствам лекарств, смены собственного имени на новое, как в языческие времена, и церковного ладана, потому начала приходить ко мне наяву.

С тех пор так и повелось: Рыжая являлась, а я потом сообщала в органы власти о месте нахождения убиенного. Но было в этом что-то противоестественное, я бы сказала, выборочное. Почему не находить всех подряд, кто прикопан в земле злодеями, а делать это избирательно и точечно?

Рыжая не пожелала объяснить, а мне стало всё равно.

Единственным человеком, кто знал о моей способности, была Комарова. Когда я, ничего не говоря, повернула на опушку, Люська последовала за мной. Я видела, как опустились плечи подруги, вытянулось лицо, глаза налились слезами. Она уже догадалась, что я направилась к призраку однокурсницы. За нами последовали еще несколько человек.

Я шла и шла, как это делала накануне во сне, за удаляющимися тенями мёртвой девушки и Рыжей, пока не наткнулась на симпатичного мужчину, лет тридцати над трупом Ирмы. Им оказался господин Илья Лоскутов.

О Лоскутове в моём сне ничего не было, но я не очень-то и удивилась, когда увидела его. Лицо молодого мужчины было бледным, одежда перепачкана кровью. Он стоял на коленях, склоняясь над мертвой девушкой. Деревенские, что пришли с нами, схватили его, повязали, но мужчина не сопротивлялся. Очень удивился, когда его повезли в полицию. Говорил, что нашел Ирму еще живой и пытался оказать помощь.

Незадолго до печальных событий Ирма рассказала нам о проблемах с ее «мужчиной», которого она периодически «доила» на предмет подарков. С ее слов он был баснословно богат и нежаден. Когда мы видели очередное золотое украшение, на идеальном теле Суховой охотно верили её трескотне.

Они были любовниками уже лет пять, но перед защитой дипломной работы Ирма вдруг безоглядно влюбилась в симпатичного, скромного парня, учившегося на курс младше.

Когда Лоскутова задержали, я не могла найти себе места от странного чувства неуверенности и злорадства. Откуда бралось последнее ощущение, не понимала. На следующий день после диких событий оно только усилилось. Я уговаривала себя, что это нервное, нужно принять таблеточку и жизнь заиграет другими красками, но…

Я хорошо помнила синие следы на запястьях Суховой, кровоподтеки на скулах, следы от пальцев на шее, грязь под обломанными ногтями и отсутствие кроссовка на ноге.

Бр-р-р-р! Боже, что пришлось пережить однокурснице, если она так выглядела?

Полагаю, первой версией, которую отрабатывали полицейские была ревность. Да, куда там, я тоже к ней склонялась, как и Люси, ведь незадолго до трагических событий Лоскутов сделал Ирме предложение.

Мог он узнать о счастливом сопернике?

Запросто! Ревность – не иначе.

Рисовалась картинка: взбесившийся Лоскутов накинулся на девушку. Несколько дней держал ее взаперти. Душил, словно он Отелло, а потом убил.

Спустя неделю мы с Люси загорали, лежа в шезлонгах, когда вокруг меня, словно бы уплотнился воздух. Я знала, кого увижу.

Мир остановился. Комарова замерла с взволнованным лицом и в необычной позе. Деревья перестали шелестеть, облака – двигаться. Рыжая материализовалась, придя из своего Ниоткуда. Кудрявые волосы, миловидное лицо, стройная фигура. Приведение – очень похожее на меня. Настолько похожее, что хочется перекреститься или начать плеваться, отгоняя демонов. Из одежды на Рыжей всегда только длинная, грубая туника, расшитая рунами.

В нашем с ней сходстве была тайна, которую не могла разгадать. До сих пор задавалась вопросом: кто она такая? Из какого времени приходила ко мне.

Я пыталась понять. Честно. Даже в музеи ездила, с людьми знающими советовалась по поводу одежды незнакомки. Оказалось, что с одеянием Рыжей всё еще более запутанно, чем с её явлениями мне. Туника – из Древнего Рима, а руническая вязь, которой отделана одежда – шумерская. Вот и разгадывай после этого секреты!

Я для себя предположила, что девушка была сторонницей особого культа, а может и жрицей какого-то мало почитаемого или вовсе забытого шумерского Бога. Но так даже хуже всё выглядело, и отрывало меня от действительности, погружая в пограничное состояние: пора мне в психушку или нет? Я решила оставить всё как есть: я её вижу, она – сообщает информацию о местонахождении покойника. И баста! Может у меня такая миссия – пока не исполню, житья не будет.

Я сама дала ей имя – Она, Рыжая и сжилась с ним. Не слишком романтично, ведь это местоимение и прилагательное, зато по сути вещей. Она – не человек, плотный дух, который приходила ко мне не часто, но помогала всегда.

Приблизившись, Рыжая привычно взяла меня за руки, переплела наши пальцы, и я почувствовала боль, рождающуюся в ладонях. Не отрываясь, смотрела ей в глаза, и вместо лица девушки, я увидела то, что произошло с Ирмой. Точнее – что чувствовал за минуту до убийства тот, кто сделал с однокурсницей ужасные вещи.

За истекшие к тому моменту два года нашего с Рыжей общения, прикосновение слало чем-то необычным – революционным. Но разорвать контакт я не посмела, продолжая жить эмоциями чуждого мне человека. Я стала убийцей Ирмы, держала в руках нож, который всадила ей в тело. Рука у меня мужская, молодая, холёная, с длинными пальцами. Мне нравилась кровь, и чтобы она полилась, выдернула нож из раны. В этот момент испытала нечто схожее с оргазмом. В голове, словно взорвалось что-то. Краски вокруг стали яркими, насыщенными, воздух – упоительным, медовым.

Душегуб испытывал сильнейшие эмоции, от того, что день убийства настал. Оказалось, он много раз прокручивал его в голове, представлял, как входит лезвие в тело жертвы, и получал от этого высшее наслаждение. Теперь он наяву вонзил нож, а пара капель брызнула на его кожу. Он воспринял окропление, за святое действие. Ирма – тотемное животное, на которое он потратила несколько месяцев.

Я впитывала последние мгновения Ирминой жизни, чувствовала её удивление и боль. Счастье от вида скорчившейся девушки заполнило мерзавца. Он осознавал себя всемогущим, одарённым. Но насладиться мигом дарения не дали шаги и голос случайного прохожего. Наверное, человек болтал по мобильнику. Убийца дернул крестик с шеи Ирмы и спрятался в кустах.

Того крутого мужика повязали. Убийца стремглав побежал по лесу, радуясь свободе.

Я впитывала его желание скорее выбраться на поляну. Нет, он не спасался – хотел полюбоваться на рубиновую жидкость, оставшуюся на лезвии, подставив её лучам солнца.

Этот ублюдок думал о том, что в другой раз жертв будет ровно тринадцать. Тогда он перейдёт к следующей стадии перевоплощения в нечто величественное, неуловимое, бессмертное. Семь подарков, включая этот крестик с шеи, будут покоиться в тайнике, как скрытые символы. Каждое убийство он помнил в деталях, смаковал. И чувства перед новым, обострялись раз от раза всё сильнее.

И вдруг связь с убийцей оборвалась. Я стала сама собой – Маргаритой Тереховой – взявшей новое имя и фамилию студенткой. Но я всё еще видела Рыжую. Она отпустила мои пальцы. Последний взгляд и она испарилась. Реальность обступила меня: поляна, Локоток, одеяло подо мной и подруга с напряжением во взоре.

Люси дотронулась до моего плеча и рассмеялась, сказала, что я даже храпела. Но когда я поведала ей, что это был за сон, Люська притихла. Дослушала меня, помолчала, а потом сказала:

– И что ты хочешь, Машенька?

– Мы должны найти заметки в газетах на жертв этого маньяка, – пояснила я. – Поверь, этот мужчина болен и опасен.