– … и сходят с ума сейчас, пытаясь уверовать в любую чушь ради малейшего шанса на вторую, или последующие жизни, – внушительно говорила Ария, отсылаясь к прошлому. – Разгадывания твоего пути приведёт к бедствию действий фанатиков.
– Закончили? Времени мало, я спешу, – говорил Юлуша, бросая тёплую одежду к ногам слушателя. – Так, сходи в туалет, только снова от вида своих же жидкостей в обморок не упади, попей, поешь, оденься и готовься к экскурсии, чтобы во всём убедиться и не быть надоедливой помехой, – продолжал Лу, складывая блины с прочими гостинцами в рюкзак.
Дантей, хоть и не чувствовал голода – набросился на угощения, предоставленные бабулей, только смущал ряд из чашек, наполненных разными сортами чая. Внимание выбору напитков он не придавал, брал знакомые по запаху: бергамот, тайская орхидея, улун. Осушив несколько чашек – встретился взглядами с Арией, одобрительно кивнувшей ему в ответ, намекая о пройдённом тесте.
Идиллию прервало легкое покачивание стен, сопровождающиеся скрежетом кирпичных блоков, будто прямо в квартире начались строительные работы. Безмятежное состояние сменилось паникой: Лу прыгнул в дверную раму, приказав остальным сделать то же самое, но Ария невозмутимо попросила бежать из дома, оставив её. Дантею уже приходилось сталкиваться с землетрясениями в пределах 4 баллов, но это и близко не шло в сравнение. Юлуша будто за шкирку, как котенка, схватил высокого, ошеломленного парня, и рывками вытолкал к двери. Она была не заперта, намерения незнакомцев оказались чисты, парень мог выйти в любой момент, насильно его никто не держал. Ария медленно встала, взяла посуду, и помахав рукой пошла мыть в раковине. Дантей пытался окрикнуть, спасти, но любые возгласы прерывал Лу, силой тащивший за собой обузу.
Подъезд вибрировал, надписи на стенах сверхъестественно плыли, то меняя язык написания, то вовсе видоизменялись под орнамент или мозаику. Всё походило на аттракцион галлюцинаций, постепенно сменяющих друг друга. Перилла изгибались, словно змеи, пытаясь обрести новую форму. Зрелище прервал яркий солнечный свет. Наконец-то выход в мир. Лу расслабил хватку и отряхнулся.
– Малец, это её решение, так что отбрось мысли о геройском вызволении, лучше всмотрись к деталям дома и запечатлей первое из доказательств наших «сказок».
На улице не ощущалось землетрясения, пиком изначально являлся хрущевка, плавно трансформирующаяся в стиль барокко. Серые стены осыпались, принимая цвет ясного неба, а между окнами выпячивались колонны, при этом ни одной трещины не прорезалось, будто изначально здание и замышлялось так.
– Всё, насмотрелись и хватит, теперь быстрым шагом уходим отсюда… Ай, байчи! Одеться то не успел!
– Мне не холодно, я зимородок…
– Тюлень ты неуклюжий, чего останавливался в подъезде, в стену желал замуроваться?! Про Арию мыли пока отбрось, она останется там дожидаться прихода Дроздов, мы же от них сваливаем, вопросы задашь позже.
Толпа прохожих и жильцов смотрелась гармонично на фоне дома-перевёртыша, так как у каждого второго было холодное оружие, а некоторые одеты в средневековые балахоны. По сравнению с этим сборищем реконструкторов старинной моды Дантей выглядел в халате с деревянным мечом не так уже и странно.
Широкий четверг
Путь лежал через капилляры жилых массивов, заставленных автомобилями. Обычное будничное зрелище, однако всеобщие изменения затронули и «вторых граждан»: бывшие миллионные вложения стали походить на конструктор с отсутствующими деталями, требующий либо ремонта, либо окончательных похорон.
– Ой, а почему машины стоять разобранными? Тут воры орудуют?
– Конечно, мародерство присутствует, хотя в данном случае сами владельцы по частям распродают, даже не сами запчасти, а обшивку. Видишь ли, город пару месяцев отрезан от внешнего мира, соответственно, прекратились поставки горючего и прочего, вот горемычные совсем духом пали.
Голова разрывалась от вопросов, которые наставник пытался истолковать еще до выхода в свет, но весь абсурд отказывался пропускать барьер логики. Внимание перехватили гуляния, разворачивающиеся на соседней улице. Праздничная обстановка и легкий мороз, студящий мысли, отринули заготовки и породили новый вопрос, определивший судьбу Дантея: «Может отправимся туда, к толпе? Нам же нужно переждать пока те “Дрозды” отстанут от бабушки, правильно понимаю?».
– Тебе может и да, а я вот в другое место собираюсь.
Лу Юй остановился, посмотрел на часы, перепроверил содержимое рюкзака и застыл в раздумьях.
– Ладно, сходи, подыши, может и воспоминания вернуться. Только не лезь в эпицентр веселья, посиди на бордюре или в парке неподалеку.
Под «парком» Юлуша подразумевал Всесвятское кладбище, располагающееся в одной улице от главной артерии Краснодара – Красной, на которой ежедневно собираются единомышленники для культурного времяпровождения.
– Я? Один? А вы куда?
– Мне в гости надо «на блины». Сейчас же пятый день празднования масленицы и вряд ли уместно будет в дом тещи приходить с незнакомцем. Пережди пока где-нибудь, а лучше после гулянок навести знакомых, переночуй и возвращайся к старшой. Ты ведь в этом городе был до пробуждения, как я понял, вот и не заблудишься.
– Вернуться к Арии? В тот опасный дом?
– Есть альтернативы? Дерзай! В любом случае всё лучше на своей шкуре испытать, – сказал Лу, доставая термос и самокрутку, – я нянькой не нанимался, для такого есть Дрозды, так что справляйся сам, как и многие пробужденные. Не забудемся!
– Чё? – возмутился Дантей, не успев среагировать на рванувшего вперёд чайного гуру.
Провожая взглядом убегающий силуэт Дантей упрекал себя за отсутствие силы воли остановить и допросить интригана, оставившего его в одиночестве с грузом неотвеченных вопросов.
Оставалось лишь желание примкнуть к всеобщему веселью, забыться, отринуть все проблемы, только мешала сонливость, которая двойным ударом совместно с прохладой валила с ног. Тело инстинктивно тянулось к ближайшей удобной скамейке, однако на проезжей части такого не сыскать. Спасало лишь упоминание «парка», где точно должны быть места отдыха.
Спустя минуту шатаний путник свалился на ухоженную лавочку, с удобной подушкой под седалище. Крепко обняв меч, Дантей задремал.
Сон потревожил явно выпивший мужчина, каждый вздох которого сопровождает икота. Демонстративно сев на скамью и глотнув содержимое бутылки из-под виски, произнёс:
– Малой, ик, неприлично спать на чужой могиле.
Запах алкоголя, будто еще раз перебродившего в желудке этого забулдыги, вызывал рвотные позывы из-за недомогания. Всё обошлось неловким молчанием.
– Что, грустишь, ик, по тому свету?
Тон незнакомца изменился на приятельский, он даже достал помятый стаканчик из внутреннего кармана куртки, расправил и поставил возле ладони Дантея:
– Какая смерть на счету?
Лицо пьяницы повеселело, будто нахлынули приятные воспоминания. Содержимое бутылки заполнило стакан, окрасив в фиолетовый цвет.
– Давай, ик, угощаю, эта бурда из Адыгеи примчала с последней вылазкой, как если не с приятелем по несчастью её разделить?!
– Не совсем понимаю про что вы… ладно, за знакомство… выпьем…
Обильная спиртуозность взбодрила, прояснила чувства. Медовые нотки подняли настроение и согрели, как тело, так и душу. Только неловкие вопросы разрушали атмосферу приятельского диалога.
– Говорю, ик, вижу насквозь тебя, дитя потерянное. Настрадался, тяжело пришлось в первые смерти? Ув-ик-ы, тут свободного места под могилу не найдешь, всё уже мной занято. На этой, – показывая трясущимся пальцем, – пьяным я заснул и замёрз, ик, насмерть, так что еще спасибо скажи за своевременное вмешательство!
– А… Понятно… Ну, момент, кхм, смерти не помню. Говорят, мол успел запомниться многим, вот и воскрес.
– М-да, значит веришь в бредни, ик, неоплатоников о памяти и прочего-подобного?
– О таких не знаю, просто как очнулся – напичкался рассказами о пробужденных, а теперь блуждаю, пытаюсь побольше об этом узнать.