– Сатанистка она что ли? – раздражённо проворчала я, скомкала листы и сунула их в печь.

Печь в доме у Семёныча дровяная, как и во всех домах в Лесном. В одиннадцатом, правда, стоит котёл электрический, но печка там тоже есть. Вспомнив об этом, я поняла, почему третья наследница Ольги устроила распри из-за своей доли наследства, но ни разу сама сюда не приехала – она просто не могла пересечь границу заповедного леса, а в доме этом собиралась жить после того, как отберёт у меня то, чего так жаждет.

– И сколько мы будем здесь прятаться? – спросила я у присутствующих, которые знали не больше моего.

– Пока не поймём, как с этим бороться, – с мрачным выражением лица отозвался Власов. – Мне не нравится, что Женька здесь. Если Олег обвинит меня в похищении, сюда приедут менты. Ты можешь спрятаться, Белена тоже, а нас с Серёгой загребут. Женьку они слушать не будут, она в психушке на учёте стоит. Нас троих вывезти отсюда силой проще простого.

– Вас тоже можно за мороком спрятать, – возразила я.

– Надолго? – немного резковато спросил он. – Насколько я понял, чем ближе к зиме, тем меньше у тебя будет сил на всё это колдовство.

– Спит только земля, а есть ещё вода, ветер и огонь.

– И что? Устроишь бурю с потопом и пожаром?

– Вы ещё поссорьтесь из-за этого, – хмуро остановила Белена нашу нервную перепалку.

– Прости, – виновато посмотрел на меня Власов. – Я не привык к таким проблемам, мне обычно с реальными только справляться приходилось. В голове это всё не укладывается.

– Да от тебя никто судьбоносных решений и не ждёт же, – примирительно отозвалась я. – Здесь кулаками, деньгами и связями не решишь ничего. Кстати, в Лесном откуда-то связь появилась. Хорошая. И Интернет сносный.

– На ближайшей вышке со стороны нового моста оборудование сменили, – сообщил Власов. – Мирон расстарался. Мне Серёга вчера сказал, когда мы мебель собирали.

– Ясно, – кивнула я, мысленно радуясь, что получила разгадку хотя бы к одной загадке. – Странно, что Карпунин до сих пор не позвонил тебе справиться, как поживает его племянница.

– Он звонил, когда ты спала. Жаловался, что Алиса бесится из-за матери, которая неожиданно решила принять своего папашу-уголовника. Полагаю, ваша Тося и к этой неожиданности тоже руку приложила.

Предположения… Неизвестность в подобных обстоятельствах порождает страх. Страх заставляет нервничать и совершать ошибки. Ошибки играют на руку противнику. Бояться нельзя – надо искать выход, потому что просто сидеть и ждать тоже бессмысленно.

– Всё работает, я ничего не сломал, – сообщил Нефёд, стащив со стола пышную сдобную булочку.

– Молодец, – автоматически похвалил его Власов, думая о более насущных проблемах, чем разрядившийся планшет.

А я опять думала о том, что вокруг меня в последнее время слишком много смерти. У меня даже друзья – нежить. Если я вся такая добрая, душевная и распрекрасная, тогда почему всё так плохо? Стоит избавиться от одной напасти, как тут же появляется следующая.

– Мяу! – донеслось с крыльца.

– Явился, гулёна, – проворчала Белена и открыла коту дверь. – Что, морда рыжая, проголодался? Опять, небось, на кладбище торчал?

– Точно, – подняла я на неё задумчивый взгляд. – Кладбище. Мне когда в Мухино первый кошмар приснился, я сразу же захотела на могиле Демида побывать. Они родственники.

– Кто? – хором, не сговариваясь, спросили Власов и Белена.

– Марфа и Демид. Клавдия Ильинична Марфе же внучкой приходилась. А Демид – внук Клавдии.

– И что? – снова спросили они хором, но в этот раз нестройным, и переглянулись.

– Батон не проводил столько времени на кладбище до тех пор, пока я здесь не появилась, – пояснила я. – И он постоянно встречал меня у могилы Марфы, когда я там бывала. И бусы деревянные тоже он выкопал, которые потом порвались.

– Марфы больше нет, – напомнила мне Белена. – Если думаешь, что он тебя специально туда водит, то это вряд ли. Сама же говорила, что там нет ничего.

– Там есть могила, – возразила я. – И на святой земле мои способности основательно сдуваются, поэтому я могла чего-то не заметить. Толя, у меня для вас с Серёжей есть увлекательное послеобеденное развлечение. Лопаты у Семёныча в сарае стоят. За Женькой Белена с Фросей присмотрят пока.

Работали мужчины молча, время от времени бросая на меня косые взгляды. Власов на этот акт вандализма согласился без вопросов, а Серёжа всю дорогу до кладбища ворчал, что после сытного обеда откапывать мертвецов вредно для желудка. Я успокоила его информацией о том, что за полвека под землёй от мертвеца мало что может остаться. Бедолага даже улыбаться перестал, хотя мне казалось, что это в принципе невозможно.

Батон вёл себя странно. Он отказался от обеда, чего с ним раньше никогда не случалось, и отправился на кладбище с нами. Я сидела на обрубке бревна и руководила процессом раскопок, а кот забрался мне на колени и заинтересованно следил за происходящим. Не знаю, почему, но я была уверена, что Батоша видит здесь больше меня. Доверять коту в сложившейся ситуации было, конечно, верхом безрассудства, но мне в тот момент любая подсказка была за счастье, потому что даже Белена не понимала, как нам выкрутиться из новой беды.

– Может, объяснишь, что мы ищем? – поинтересовался Сергей, стирая рукавом пот со лба.

– Вчерашний день, – невозмутимо отозвалась я. – Копай давай, не отвлекайся.

– Я вообще-то на разорение могил не подписывался, – проворчал он в ответ, возвращаясь к работе.

– Я много на что не подписывалась, но моего мнения никто и не спрашивал, – пожаловалась я в свою очередь. – Батон подскажет, когда найдём искомое. Да, Батончик? Ты ведь поэтому сюда шастаешь? Помочь мне хочешь?

Кот потёрся о мой подбородок носом и сказал:

– Мяу!

Он кот. По-другому разговаривать он не умеет, а навыком общения с котами меня природа обделила. Если такие способности вообще существуют.

Перевёртыши тоже увязались за нами в это интересное путешествие, но за канаву, окружающую кладбище, они не пошли – лазейки для нежити есть, но на святой земле таким существам некомфортно. Леший сюда и то без особой надобности не суётся.

Тюк!

Лопата Серёжи стукнула по металлу, и Батона с моих коленок как ветром сдуло. Он подобрался поближе к краю ямы, заглянул вниз, а потом свалился туда и тоже начал рыть лапами землю.

– Охренеть… – восторженно округлил глаза Серёжа.

– Что там? – встала с бревна и я.

Через пару минут у меня в руках оказался обтёртый рубашкой Власова контейнер из нержавейки – медицинский, я такие в детстве в больнице видела. Крышка была приплавлена к корпусу, и сковырнуть её не получалось.

– Его запаяли, – сообщил Власов и высадил Батона из ямы, потому что тот в силу своей пузатости не смог выбраться по рыхлой земле сам.

– Тут ещё что-то есть, – оповестил нас Серёжа о новой находке, но сразу же, матерясь, выбрался из могилы, потому что нашёл череп Марфы.

– Как-то её не слишком глубоко закопали, – задумчиво произнёс Власов. – Мы на метр только углубились.

– Её святая земля принимать не хотела, – пояснила я. – Всех ведьм до неё в болото уносили, а она отказалась от таких посмертных почестей. Всё, закапывайте назад.

Сергей обозвал меня жестокой эксплуататоршей. Он не со зла – ему просто не нравилось то, что пришлось делать. А что я могу? На кладбище только смертная магия хорошо работает, поэтому Белена с водяным и лешим возились со мной после нападения Демида не на этой стороне канавы, а на другой. Я помогла бы и раскопать могилу, и закопать её обратно, но только лопатой, а не колдовством.

* * *

Стоило нам выйти с кладбища, и окутывающая таинственную находку защита ударила меня по рукам так неожиданно сильно, что я громко ойкнула и выронила контейнер. Власов немедленно отшвырнул свою лопату в сторону и очутился рядом. Он так волновался, что от умиления у меня разве что слёзы не навернулись на глаза.