– Они и в волков превращаться тоже могут, – сообщил ей Сергей, которому выдали сапоги Семёныча, потому что в тапках на улице холодно.

– Не надо в волков, я даже маленьких собак боюсь, – призналась ему Женька с искренней улыбкой.

Её коротко остриженными волосами играл осенний ветер – ласково, будто жалел этого несчастного ребёнка и не хотел огорчить слишком резким дуновением. Большие карие глаза сияли волей к жизни, и я тоже не удержалась от улыбки.

– Доброе утро! – поздоровалась громко, привлекая к себе внимание веселящейся парочки.

– Доброе, но вообще-то уже обед, – отозвался Сергей.

У этого вообще улыбка будто постоянно к лицу приклеена, и судить о его настроении можно только по её ширине. А Женька растерялась. Уставилась на меня удивлённо, неуверенно поздоровалась, а потом спохватилась и смущённо отвела взгляд.

– У тебя с утра всегда на голове такое?.. – поинтересовался Серёжа, но нужных слов найти не смог, поэтому жестом изобразил то, что видел.

Ну да. Моей утренней причёской кого угодно напугать можно.

– Сам дурак! – фыркнула я в его сторону, показала ему язык и заторопилась вглубь двора, потому что было уже очень надо.

Когда я вышла из уборной, Фрося уже стояла за дверью с частым деревянным гребнем в одной руке и синей атласной лентой – в другой. Заметила ведь моё традиционное утреннее воронье гнездо на голове, не отвяжешься от неё теперь. Пришлось присесть на низенькую лавочку рядом с сараем и позволить ей привести мои волосы в порядок, а то потащится за мной в дом и напугает Женьку.

– А она меня не боится, – радостно пропищала кикимора, принимаясь за работу. – Белена сказала, что пусть девочка пока всё видит и знает, а потом я ненужное из её головы вычищу.

– Вот это-то меня и беспокоит, – проворчала я. – Вы у этой девочки уже там достаточно наковырялись, она из-за вас чуть не погибла.

– Ну так это я ж не по своей воле, мне Назар велел, – скисла Фрося и немедленно перевела разговор в другое русло. – А Белена утром с лешим разговаривала. Спрашивала его про какую-нибудь особенную девушку из тех, кого Назар для Марфы привозил.

– И? – заинтересовалась я.

– А это не из тех девушек, – просияла Фрося, довольная тем, что я не ругаю её за вмешательство в рассудок Женьки. – Это Тося. Она сюда много раз приезжала и в Бориса была влюблена, но нравилась Назару. Белена говорила, что ты через землю прошлое видеть можешь, вот и посмотри сама. Ой, а у тебя тут ил в волосах засох…

– Земле отдых нужен. Она не откажет, конечно, но совесть тоже надо иметь, – проворчала я, морщась, потому что кикимора принялась вычёсывать из моей гривы то, что там засохло.

* * *

Много лет назад в доме номер одиннадцать в Лесном жила дружная семья – муж Алексей, его жена Ольга и их дети-погодки Вера и Станислав. Когда дети подросли, семья эта перебралась в Мухино, потому что там школа. Дом свой они закрыли, но каждый год проводили здесь много времени с весны до осени. Обычно приезжали на выходные, а летом иногда оставались на весь отпуск – проще говоря, жилой дом превратился в дачу. Так продолжалось лет десять, а потом года три или четыре подряд дом оставался заброшенным.

Я живо интересовалась прошлым этого леса и его обитателей, когда жила здесь, поэтому мне не нужно было беспокоить засыпающую землю, чтобы вспомнить Тосю. Антонида – приёмная дочь Ольги. Она гораздо младше сводных брата и сестры. Муж Ольги Алексей умер от рака, и это очень сильно подкосило овдовевшую женщину, но потом в её жизни появился такой же несчастный вдовец Ефим, у которого после смерти жены на руках осталась малолетняя дочь.

Ефим был моложе Ольги, любви в их отношениях было немного, зато царило уважение и полное взаимопонимание. Старшая дочь Вера – ровесница покойным Борису и Назару. Когда Тосю впервые привезли в Лесное, ей было лет десять, а братьям-близнецам уже за двадцать перевалило. Девочке лес понравился, а она лесу – нет. С ней постоянно случались какие-то неприятности – то в осиное гнездо влезет, то в змеиную нору провалится. Однажды чуть глаз себе веткой не выколола, когда малину собирала. Ольга относилась к этому философски – мол, пусть учится под ноги и по сторонам смотреть, а Ефим с Тоси пылинки сдувал, для него каждая слезинка дочери катастрофой была. Вера к этому времени уже в институте училась, а её брат Стас успел отслужить в армии и устроился работать на какой-то завод областном центре. Они взрослые, у них своя жизнь, поэтому в Лесное наведывались очень редко. Да и Ольга с Ефимом появлялись здесь не слишком часто, потому что заботливый отец боялся, что Тося когда-нибудь серьёзно покалечится.

С Борисом Никулиным Тося познакомилась в тринадцать лет. Марфа к этому времени уже умерла, Назар прятался за мороками и искал для наставницы посмертную преемницу, а Борис тогда приехал в Лесное на мотоцикле, чтобы проведать Клавдию Ильиничну. Тося помогала Ольге развешивать одеяла на просушку. Повернула голову на шум, потом выглянула через забор, а потом разглядела парня и немедленно вбила в свою детскую голову, что влюбилась. Тогда Ольга, Ефим и Тося пробыли в Лесном всего четыре дня, но потом девочка начала часто приезжать сюда на велосипеде.

Она уже тогда была красивая, хотя фигура только начала формироваться. Длинные каштановые волосы, густые ресницы, тёмные глаза, тонкие черты лица, правильная речь, звонкий смех – всё так, как любят мальчики. Но Борису она казалась занозой пониже пояса, потому что слишком активно пыталась привлечь к себе внимание. И Клавдия Ильинична её регулярно гоняла от своего забора, застав там за подглядыванием. Назара это забавляло, и однажды он решил выдать себя за брата-близнеца.

В четырнадцать Тося впервые целовалась с парнем, но не знала, что не с тем. И такой поцелуй был далеко не один. Она не понимала, почему Борис то отталкивает её и делает вид, что не хочет иметь с ней ничего общего, то сам лезет с нежностями. А Клавдия Ильинична всё знала и ругала Назара за то, что он своими играми портит жизнь и брату, и девчонке.

В шестнадцать Тося поняла, что играть в эту игру больше не хочет, и перестала приезжать в Лесное совсем. Один раз только была – с мальчиком, которого демонстративно поцеловала напротив дома Никулиных. Назара это взбесило. Тося с парнем приезжали тогда на мопеде, и этот мопед будто бы случайно сломался потом на ходу и влетел в дерево. Дети отделались синяками и царапинами, техника всмятку, Назар доволен.

После этого случая Тося в Лесном больше не появлялась. Ольга рассказывала соседям, что её приёмная дочь уехала куда-то учиться. Позже была информация о том, что девочка попала в плохую компанию, учёбу бросила, а Ефим не позволяет её ругать, потому что «своих детей воспитывай». Вскоре Ольга с Ефимом разошлись, и женщина вернулась в дом номер одиннадцать, где в одиночестве дожила остаток своей жизни. Старшие дети иногда приезжали к ней, а Тося не приехала ни разу. Зато приезжал Ефим – с годовалым мальчиком на руках. Сказал Ольге, что Тося совсем слетела с катушек, и оставлять с ней ребёнка просто опасно. Предлагал снова сойтись, чтобы вместе воспитывать внука, но был совершенно невежливо послан куда подальше вместе со всеми своими потомками.

* * *

Вот так. Банальная семейная драма. Кто бы мог подумать, что всё так по-человечески просто. Наверное, Назар искал Тосю. И не просто искал, а нашёл. И знал, чем она занимается. И Демид наверняка это знал. А я не знала, потому что видела в Тосе всего лишь глупую и избалованную девочку. В ней тогда ни капли магии не было. Совсем ничего, даже намёка на какой-то тёмный дар. А оно вон как обернулось. Мой лес хоть и сам был болен смертью, но уже тогда чувствовал в Тосе потенциальное зло. А теперь избалованная девочка выросла в безжалостную ведьму-убийцу. Супер просто.

– А почему ты уверена, что это именно Тося? – спросила я у кикиморы, успевшей за несколько минут соорудить на моей голове сложную причёску из множества косичек.