В начале XIV века в Европе произошел крупнейший финансово-экономический кризис Средних веков. Цены на любое сырье резко упали, все торговые республики стали испытывать нехватку свободных средств. А по причине исходной слабости своих армий основные капиталы республики держали под защитой датского флота на островах, не связанных с материком, – в Копенгагене. Так было выгодней: в случае внезапного начала войны средства любой торговой республики не были бы сразу разграблены, а потом агрессор столкнулся бы с соединенными армиями Ганзы и Дании. Этот механизм безупречно работал веками, но с началом кризиса он дал сбой. Датчане отказались вернуть деньги всей прочей Ганзе, и началась война. Закончилась она предсказуемо: слабые наемные армии торговых республик не имели никаких шансов против обученной датской армии. А уже разбитые и беззащитные государства стали легкой добычей соседей – Польши, Швеции и Государства Московского.

Сейчас существует много советчиков насчет того, как именно должна дальше развиваться наша страна. Товарищи из-за рубежа вот подсказывают, что была такая Республика Новгородская, добывала сырье, продавала его за рубеж, и было у неё все замечательно. И что – по аналогии с Новгородом – для повышения уровня жизни в нашей стране хорошо бы, чтобы нас тут осталось миллионов тридцать от силы. Лес, алмазы, газ, нефть добывать, а потом продавать все это перекупщикам, которые и будут на этом навариваться. Именно так, как это делалось при жизни Великого Новгорода.

Я не хотел бы проводить параллель между тогдашней Данией и тем, что сейчас. Тогдашняя практика – хранить выручку в Копенгагене на островах под защитой датского флота, наверное, не имеет ничего общего с нынешней европейской практикой хранения нажитого в бумагах далекой страны, отделенной от всех океанами, под защитой ее огромного флота. Однако невольно возникает вопрос. В XIV веке Дания отказалась платить, а потом перемолола всех, кто был с таким поворотом дел не согласен. Если «страна хранения» в условиях кризиса откажется сегодня платить, что

случится с ее кредиторами? Ответ из истории следующий – скорее всего с ними произойдет то же самое, что случилось со всеми ганзейскими республиками, включая и Новгород. Социальные процессы очень инерционны, и «что было, то и будет, что творилось, то и будет твориться». История Новгорода, Данцига, Любека и всех иных торговых республик гласит, что в конце это выглядит так: «Вдоль дороги в грязи, как кочаны, лежали головы новгородские. А Ивановы люди радовались – “Нет более кровопийства! Больше не разбогатеют они на слезах и крови людской!”»

Когда читаешь подобное, возникает вопрос: за что же так не любили тогдашние москвичи жителей тогдашнего Новгорода? Ответ в том, что цена на железо на севере Европы после утраты датчанами Англии пошла резко вверх. Возникли большие ножницы цен между областями добычи железа и торговыми центрами, где оно продавалось. Примерно трехкилограммовая железная крица, добытая и выплавленная в Новгороде, при продаже в Любеке или Данциге увеличивала свою цену в 15–20 раз. Львиная доля прибавки уходила датскому перевозчику, но в любом случае продажа железа-сырца в Европу для новгородцев стала много крат выгодней торговли с русскими землями. В богатой и густонаселенной Европе шли вечные войны, и там готовы были платить. А русские земли тех лет были сравнительно бедными, и расплатиться с Новгородом им было сложно. Опять же особенности транспортной сети тогдашней Руси приводили к тому, что кузнецам проще и выгодней было сдать сырец датским торговцам у себя дома, в Новгороде, чем тащить товар по лесам и весям – незнамо куда с непонятными выгодами. Все это вместе взятое привело к тому, что Новгород с конца XI века практически перестал поставлять железо остальным русским землям. А торговля с остальной Русью свелась к «продаже бус из Европы» местному населению.

Однако без руды защищать княжества было тогда невозможно. Сохранились источники, в которых князья просят Новгород поставлять им сырец. Сохранились ответы, в которых торговцы просят цену неслыханную (но, честно говоря, меньше той, которую бы они выручили в Европе). На Руси знали, что без железа им смерть, но торговцы из Новгородской Республики не торговали себе в убыток. Налицо была социальная дивергенция двух частей некогда единого общества. Жизнь и смерть для одних была лишь вопросом прибыли для других, однако, с их точки зрения, торговля в убыток означала уже их разорение и гибель республики. Пройдет четыреста лет неумолимого расхождения этих двух некогда братских обществ, и придет день, когда одно из них будет другим уничтожено. И победители не прольют ни слезинки, ибо «нельзя молиться за тех, кто наживается на чужом горе».

Так сгинула торговая республика Великого Новгорода, и сейчас важно знать, что любая сырьевая торговая республика, не имеющая своей армии и живущая за счет заемных технологий по добыче и переработке сырья, рано или поздно становится жертвой более организованного государства.

Таким более организованным государством, имеющим свои месторождения «болотной руды», было Великое княжество Полоцкое. Именно это обстоятельство объясняет особую историю данного княжества и то, что оно рано выделилось в отдельную общность, противопоставляя себя всей прочей Руси. Дело в том, что полоцкие рудники располагались в закрытой болотистой местности на безлюдном западе княжества. Дальше на запад – по направлению к морю – лежали земли литовские. Литовцев же викинги в свое время колонизовать не смогли. Это привело к тому, что вывоз железа к морю из Полоцка был невозможен из-за литовцев, и варяги потеряли к княжеству интерес. Задачей датчан было поддержание монополии на железо, раз литовцы не пропускали грузы от Полоцка к морю, то они – вольно или невольно – работали на датскую монополию.

Со временем ситуация не менялась – грузы из Полоцка по-прежнему не могли попасть на североевропейские рынки. Когда в 1050-х годах началась междоусобица в Англии, цена на железо на всем севере Европы пошла вверх. Главному источнику железа на Руси, Великому Новгороду, стало выгоднее поставлять железо в богатую Европу, но не бедным русским княжествам. Однако из-за литовцев грузы из Полоцка не могли попасть в Европу, и уже Полоцк становится главным источником железа для тогдашней Руси. Это привело к быстрому росту богатства и влияния Полоцка, а полоцкого князя Всеслава тогдашняя молва звала не иначе как Волхвом и Чародеем, приписывая неслыханное богатство его занятиям черной магией. Не так много людей, которых молва винит в связи с «нечистым». Всеслав заслужил эту славу своей неуемной страстью к наживе. А разница цен на железо меж русским внутренним рынком, из которого не мог выйти Полоцк, и внешним европейским достигала 10–15 раз. А между двумя этими областями лежали земли, где жили тогдашние литовские «дикари». В 1060 году Всеслав напал на литовское племя торков, начав войну, которой суждено было длиться полвека.

Тем временем из-за кровопролитной войны в Англии датчане все больше выводили своих сил из тогдашней Руси, и богатые города оставались без их защиты. В 1065 году Всеслав, воспользовавшись уходом датчан, напал на Киев и разграбил его. В 1067 году той же участи подвергся сам Новгород. Когда все оружие в регионе начинает производиться лишь в одном центре, данный центр может творить со своими соседями все, что захочет. Однако же в любом обществе, если некто ради наживы готов воевать против всех, нечего удивляться, если все объединятся против него. Эти события начали знаменитую Всеславову войну, в ходе которой княжества тогдашней Руси объединились в последний раз. И, несмотря на то, что Полоцк в те годы был монополистом на производство оружия, по итогам войны между русскими сторонами восстановилось то положение дел, что было до начала военных действий.

Тем временем, пока Всеслав был отвлечен войной со своими русскими родственниками, литовцы захватили западные земли Полоцка, полоцкие рудники, кузни, центры оружейного ремесла… Через много лет в этих краях победители создадут свой центр – Тракай (Троки) (а это бывшее полоцкое месторождение нынче зовется Тракайское), который станет столицей Великого княжества Литовского. И будет оно «от моря до моря»… Вот тогда и станет понятно, кем бы мог стать Полоцк, если бы не напал на все прочие русские земли. А без железа Полоцк был обречен. Он начал бесконечную грызню с Литвой за рудники, те ответили, и под их ударами Полоцкое государство рассыпалось.