Не вышло. На севере появились проблемы, мне и большей части солдат пришлось покинуть территорию, чтобы сопровождать босса. Охранять девушку оставил молодого бойца Данте, битый час читал ему лекции о том, что лучше не делать ничего, чем сотворить какую-нибудь глупость.

Но он не послушал, по возвращении Арман застал Карину с телефоном в руках, в то время как я зализывал раны в местной больнице. О смерти Данте узнал уже по возвращении в дом, от подчиненных, и понял, что босс окончательно слетел с катушек.

Я пытался поговорить с Арманом, черт возьми, я даже сорвался на крик, мне кажется, что если бы не испуганные охранники, вбежавшие в кабинет, я бы тряхнул друга за плечи, пытаясь поставить его мозг на место.

От услышанного доклада бойцов сердце шумно стучало, глухо отдавая ударами в голову. Мы бросились в комнату к Карине, и нашли ее полуживую, не дышащую. На бледном лице застыли соленые дорожки, а руки все еще отчаянно сжимали куски поролона.

...Только бы успеть, надо спасти, она не должна умереть.

Оставшись с ней один на один, говорил первое, что пришло в голову, но она не реагировала на мои слова. Я словил на себе взгляд голубых глаз, мне показалось, что она увидела во мне свою последнюю надежду, заглянула в самую черную глубину моей никчемной души, пробудив внутри некое непонятное мне чувство.

За несколько дней Арман смог начисто стереть из ее взгляда любовь к жизни, и даже намек на радость или счастье. Теперь эти голубые океаны стали пустыми и безжизненными. Как ей помочь? Теперь уж не знаю, после такого нормальными не остаются. Хотя, что я то, могу знать о нормальности? Я сам нахожусь на грани безумия.

Тогда я решил для себя, что сам стану у двери этой комнаты, стану стеной, плотиной, мраморной плитой, потому что я должен ее защитить. Хочу умереть, потому что действительно устал существовать в этом кошмаре, но перед смертью я просто обязан сделать в жизни хоть что-то хорошее для другого человека.

И пусть это будет голубоглазое «sole» (исп. «солнце»), я научу ее выживать в нашем жестоком мире. Сделаю это в первую очередь для друга, теряющего самообладание и рассудок, не позволю Арману остаться по ту сторону запретной грани, костьми лягу, но не дам крови невинной запачкать его руки…

Я приняла то, что отсюда мне не выбраться, осознала безвыходность ситуации, но внутри меня периодически разгоралась искорка надежды, что я все еще могу спастись, если не бегством, то хотя бы разворотом всей этой ситуации в свою пользу.

Конечно, я не собиралась любить Армана и искренне привязываться к нему, я буду играть в любовь и выложусь на все сто процентов. Даже если это не возымеет успеха – я буду знать, что хотя бы попыталась, а не умерла, не сделав и пары шагов в попытках выбраться на волю, хотя бы условно.

Слова, сказанные Лукой, постоянно прокручивались в голове, словно музыка на старой заезженной пластинке.

Я не верю ему, как и никому другому в этом доме, но должна признать, что сказанное капо, возможно и не искренне, возымело для меня эффект пинка под зад.

Сейчас, сидя за столом, я подставила под голову руку и смотрела на стену, совершенно не понимая, с чего начать.

Взяла ручку и вывела на листе бумаги цифру один.

...Через что там лежит путь к сердцу мужчины? Через желудок, да. Только этот способ не сработает, никто меня не выпустит из комнаты. Тааак, а я ведь и не попыталась еще, а уже сдалась. Нужно испробовать каждый вариант, если уж нет – так нет.

Я тихо подошла к двери и присела, оперевшись на нее спиной.

- Лука? Ты здесь?

- Да, Карина. Тебе что-то нужно?

Я услышала шаги, дверь чуть скрипнула от натиска спины севшего возле нее человека, очевидно Лука занял такую же позу, как и я.

- Хочу приготовить обед – прошептала я и закусила губу.

- Хм, я должен спросить об этом у Армандо.

- Спроси. Скажи, что я буду готовить под чутким руководством Саманты, обещаю, без фокусов. Честное слово, Лука.

Интонация мужчины за дверью изменилась, сложилось впечатление, что он отвечал улыбаясь:

- Хорошо, я позвоню ему прямо сейчас.

Лука поднялся и отошел на расстояние, с которого я не могла слышать телефонный разговор. Минуты тянулись словно часы, я нервно ковыряла пальцем штукатурку на стене и ждала решение дона, мысленно умоляя вселенную о помощи.

Потерявшись в водовороте собственных мыслей, не услышала, как повернулся ключ в замке и я, упала спиной на чьи-то ноги.

- Карина, все в порядке? – спросил Лука, помогая мне подняться.

- Что он сказал? Разрешил? – с надеждой в голосе пробормотала я, игнорируя вопрос.

- Разрешил, Карина. Но Армандо вернется домой только поздней ночью, и, увы, не сможет оценить твои кулинарные таланты.

- Тогда незачем и готовить – я разочарованно сложила губы и отвела взгляд.

- Ты можешь приготовить для меня, я жутко голоден и мне редко перепадает возможность поесть нормально – улыбнулся Лука – Заодно потренируешься, изучишь итальянскую кухню. Как тебе идея?

Я закивала соглашаясь. Наконец-то я смогу выбраться из этой опостылевшей клетки и размять крылышки.

- Прошу тебя, Карина. Давай придерживаться договоренностей, уж очень не хочется наказания от дона Герра.

- Обещаю, Лука! Веди меня скорее на кухню.

Шла медленно, словно смакуя каждый шаг, впервые за долгое время я снова почувствовала себя человеком, свободным от душащих каменных стен своей клетки. Я шумно вдыхала воздух, казавшийся таким необычным и свежим, разминала руки и рассматривала дом, стараясь запечатлеть в памяти каждую мелочь. Нет, не потому что продумывала план бегства, а для того, чтобы вернувшись снова в свою тюрьму, могла вспоминать что-то новое, а не так надоевшее, избитое, старое.

- Мы на месте, Карина – сказал Лука, кивая на кухонное помещение – Саманта, я привел тебе помощницу.

- Mamma mia! – женщина удивленно округлила глаза и всплеснула руками.

- Сегодня Армандо разрешил Карине выйти из комнаты, чтобы она помогла тебе приготовить обед. Поможешь ей разобраться?

- Come no, Лука! Я покажу синьорине, где находится все необходимое. Проходи, Карина! Не бойся – улыбнувшись, засуетилась Саманта и жестом пригласила меня подойти к столу.

Я молчала и не двигалась, честно говоря, с этой женщиной мне не хотелось иметь абсолютно никаких дел, да что уж, даже слова не хотелось говорить в ответ.

Вздохнув, я посмотрела на Луку, тот увидел мое замешательство, улыбнулся и легко подтолкнул меня, мол, не бойся.

- Я буду наблюдать за процессом, синьорины, надеюсь, вы не против? – произнес Лука, усаживаясь на стул.

Да уж, размечталась я, конечно. В этом доме все имеет относительное понятие, особенно свобода. Из заточения меня выпустили, но надзирателя никто не уберет. Вроде бы и свобода, а в то же время – тюрьма. Что ж, в любом случае, это лучший вариант, чем сидеть в своей комнате и украдкой ловить через окно надменный взгляд своего пленителя.

К моему приходу готовка уже шла полным ходом, мы застали Саманту нарезающей овощи, переступив через себя, я все-таки задала вопрос:

- Что мы будем готовить?

- Минестроне, Карина. Наши парни очень любят этот суп, особенно Лука.

- Вы снова балуете нас, синьорина! – воскликнул Лука, довольно потирая руки.

- На самом деле я люблю готовить это блюдо, потому что бойцов слишком много, а суп весьма сытный. Они наедаются одной тарелкой, а пасты могут три порции съесть и добавки попросить – шепнула мне на ухо Саманта.

Я не смогла сдержать улыбку и глянула на Луку, наши взгляды встретились. Его – холодный, изумрудный, изучающий и мой – забитый, уставший, но пытающийся понять, кто же он - обладатель этих невероятных зеленых глаз.

Я не пыталась разгадать натуру Луки через взгляд, судя по моему жизненному опыту, получалось у меня это просто ужасно.

Парень был хорош собой, я невольно залюбовалась его лицом. Четкие скулы и широкий подбородок, бледная кожа, пухлые губы, широкие линии черных бровей и густые черные волосы. На первый взгляд могло показаться, что они попросту небрежно разбросаны, но нет, очевидно, Лука уделял достаточно времени укладке волос, челка была зачесана на левую сторону, и чуть прикрывала один глаз.