Взгляд о возможности непосредственного, без доказывания, восприятия судом обстоятельств дела не способен подтвердить и случаи из судебной практики, приводившиеся С. В. Курылевым и А. А. Власовым. С точки зрения закона, квартира или дом, расположенные в определенной окружающей среде с ее специфическими особенностями, в том числе шумовым и иным негативным сопровождением, являются не более чем вещественным доказательством. Извлечь имеющую значение для правильного разрешения дела информацию, установить внешний вид, свойства, место нахождения или иные признаки и состояния соответствующих объектов материального мира суд сможет путем его осмотра, а с учетом конкретных обстоятельств дела – местного осмотра (ст. 184 ГПК РФ, ст. 78 АПК РФ).

Разумеется, в рассуждениях ученых, полагающих, что суд может непосредственно познавать отдельные обстоятельства дел, имеется определенное рациональное зерно. Ведь в соответствии с ч. 1 ст. 157 ГПК, ст. 162 АПК суд при рассмотрении дела обязан непосредственно исследовать доказательства по делу: заслушать объяснения сторон и третьих лиц, показания свидетелей, заключения экспертов, консультации и пояснения специалистов, ознакомиться с письменными доказательствами, осмотреть вещественные доказательства, прослушать аудиозаписи и просмотреть видеозаписи. Элемент непосредственного восприятия судом отдельных фрагментов объективной действительности бывает особенно наглядным при исследовании вещественных доказательств. Например, суд может осмотреть поврежденный в ДТП автомобиль, полученную из химчистки или швейной мастерской вещь, испорченную ответчиком по утверждению истца. В случае возникновения спора, связанного с продажей или поставкой продуктов ненадлежащего качества, суд при желании может попробовать горькое вино, понюхать тухлую рыбу, а также «полакомиться» и иными кулинарными «изысками». Впрочем, вряд ли современный не всегда в достаточной степени любопытный и уж точно перегруженный делами российский судья способен совершать такого рода «подвиги». Ему значительно проще и удобнее, не выходя из зала судебного заседания, устанавливать имеющие значение по делу юридические факты путем исследования письменных доказательств, заслушивания объяснений сторон, показаний свидетелей и т. д. Даже в тех случаях, когда суд исследует важные вещественные доказательства, вряд ли всегда можно согласиться с тем, что он непосредственно воспринимает юридические факты, которые затем можно будет положить в основу судебного решения. Например, осмотрев попавший в ДТП автомобиль, суд сможет зафиксировать в протоколе судебного заседания или в протоколе осмотра на месте наличие определенных повреждений на корпусе машины. Но совершенно очевидно, что такого рода восприятие судом фрагмента действительности не способно дать ответ на большинство подлежащих установлению для разрешения дела фактов.

По чьей вине произошло ДТП? Каков реальный объем полученных в ДТП повреждений? Какие из нуждающихся в ремонте или замене узлов и агрегатов автомобиля были повреждены в результате данного ДТП, а какие были получены в более ранний период? Подлежит ли машина восстановлению и ремонту? Какова стоимость такого ремонта? Число подобных вопросов при желании можно было бы продолжить. Разумеется, что ответ на эти и иные имеющие значение для правильного разрешения дела вопросы может быть найден судом путем исследования и оценки иных доказательств-объяснений сторон и третьих лиц, показаний свидетелей, заключений экспертов и т. д.

Если согласиться с точкой зрения о возможности непосредственного (без исследования доказательств) познания судом обстоятельств дела, то необходимо будет вносить серьезные коррективы в теорию процессуального права. Нужно будет также вносить существенные изменения и дополнения в ГПК РФ и АПК РФ, а возможно, и в УПК РФ и КоАП РФ, которые бы регламентировали порядок непосредственного познания судом обстоятельств дела. Если же обратиться к практике процесса, которая всегда была критерием правильности или неправильности соответствующих теорий, то практика ничего позитивного от такого рода новаций получить не сможет. Непосредственное познание судом тех или иных обстоятельств может быть сведено лишь к уже известному осмотру вещественных доказательств (осмотру на месте) либо непосредственной фиксации судом определенных обстоятельств процессуального плана. Что же касается так называемых фактов-состояний, то информацию о запаханном участке, особенностях планировки жилого помещения, степени ухоженности или неухоженности ребенка, о праве на воспитание которого спорят его родители, и тому подобные обстоятельств суду значительно проще и привычнее установить с помощью предусмотренных законом средств доказывания. События, как приятные для отдельных участников процесса, например возврат долга, так и печальные и даже трагические (смерть стороны, убийство в зале судебного заседания или на пороге суда[34]), найдут отражение в судебных постановлениях не в качестве результата непосредственного судебного восприятия, а на основании соответствующих юридических и процессуальных документов.

Объяснения сторон, пожалуй, являются самым распространенным средством доказывания в гражданском процессе. Вряд ли можно найти какое-то дело искового производства, где бы стороны или хотя бы одна из них не дали суду своих объяснений по обстоятельствам возникшего спора. Статья 55 ГПК РФ на первом месте среди предусмотренных законом средств доказывания называет объяснения сторон и третьих лиц. Данному источнику информации специально посвящена ст. 68, которая так и называется: «Объяснения сторон и третьих лиц».

Некоторые авторы считают необходимым выделять отдельные категории дел, в которых, по их мнению, объяснения сторон как доказательство используются чаще, нежели по другим делам. Это споры:

– вытекающие из семейных правоотношений. В такого рода делах объяснения сторон используются всегда, поскольку речь идет о сфере межличностных отношений сторон, их личных действиях, о которых они осведомлены лучше других. Сюда относятся споры о детях, включая оспаривание и установление отцовства;

– о защите авторских прав, где объяснения сторон являются одним из самых распространенных видов доказательств. Поскольку творчество, результатом которого является создание произведения, нередко недоступно документальной фиксации, во многих случаях необходимые для разрешения дела сведения могут быть представлены только автором произведения, т. е. стороной в процессе;

– из трудовых правоотношений (о восстановлении на работе и др.);

– о компенсации морального вреда. Здесь объяснения сторон – это первоначальная информация о фактах, поскольку предметом судебного исследования выступают явления субъективного характера (страдания), представления о которых различны у каждого участника процесса. Может получиться так, что объяснения лица о его нравственных и физических страданиях будут единственным доказательством[35].

С подобной постановкой вопроса вряд ли можно согласиться. Действительно, по большинству из перечисленных категорий дел объяснения сторон как доказательство имеют чрезвычайно важное значение. Однако при их рассмотрении и разрешении нельзя обойтись и без иных средств доказывания (письменных доказательств, заключений экспертов и т. д.). В то же время трудно найти не только определенную категорию гражданских дел, но и конкретные гражданские дела, в которых можно было бы обойтись без использования объяснений сторон и в которых бы они так или иначе не фигурировали.

Несколько меньшее, но весьма существенное значение имеют объяснения сторон и других лиц, участвующих в деле, в арбитражном процессе. На основании ч. 2 ст. 64 АПК РФ объяснения лиц, участвующих в деле, допускаются в качестве доказательства. Однако, в отличие от ст. 55 ГПК РФ, ставящей объяснения сторон и третьих лиц на первое место среди предусмотренных законом средств доказывания, АПК РФ данному средству доказывания отводит лишь второе место после письменных доказательств. С учетом специфики арбитражного процесса такое предпочтение является вполне понятным и оправданным.