Необходимые для разрешения конкретного дела факты, за редчайшим исключением, находятся в прошлом. Недоступные для непосредственного познания факты суд устанавливает опосредствованным путем, при помощи доказательств. Объективную возможность для опосредствованного познания фактов дает закон всеобщей, универсальной связи явлений природы и общества. Доказательством прежде всего и является известный факт, связанный с неизвестным. Поэтому известный факт может быть использован для познания неизвестного путем раскрытия связей между этими фактами. Сущность доказательства, по С. В. Курылеву, заключается в его связи с подлежащим установлению фактом. В то же время неверно было бы сводить связь доказательства с искомым фактом только к причинной связи, поскольку между явлениями природы и общества существуют и иные разнообразные формы связи.

Но одного признака связи для определения судебного доказательства недостаточно. Закон определенным образом регламентирует порядок получения доказательств и указывает допустимые их источники. Существенное нарушение правил получения доказательств лишает последние значения судебных доказательств. Судебным доказательством следует считать факт, полученный из предусмотренных законом источников и предусмотренным законом способом, находящийся с искомым в судебном процессе фактом в определенной связи, благодаря которой он может служить средством установления объективной истинности искомого факта»[8] (выделено нами. – А. Б.).

Далее С. В. Курылев указывал: «До судебного разбирательства связь доказательства с искомым фактом носит предположительный характер, вследствие чего судебное доказательство в процессе его исследования и оценки проходит своего рода процессуальную эволюцию, которая может окончиться одним из трех результатов: 1) установлением наличия связи искомого факта с фактом, представленным в качестве доказательства, который в связи с этим может быть положен в основу решения как доказательство, 2) установлением отсутствия связи у доказательства с искомым фактом, в связи с чем факт, представленный в качестве доказательства, должен быть отвергнут в качестве такового, 3) установлением невозможности сделать достоверный вывод о наличии или отсутствии связи доказательства с искомым фактом. В этом случае доказательство должно быть признано недостаточным.

<…> Связь доказательства с искомым фактом может быть предельно близкой, выражающейся в одном звене, и более отдаленной, состоящей из многих звеньев.

Совокупность явлений, через которые проходит связь доказательства с искомым фактом, будет составлять процесс формирования доказательства.

Процесс формирования доказательства является категорией, которая для предотвращения ошибок в установлении истины должна быть обязательным предметом исследования и оценки наряду с источником доказательства и самим доказательством. В связи с этим необходимо знать особенности формирования различных видов доказательств, в частности личных и вещественных»[9].

При классификации доказательств на личные и вещественные особое место занимают такие доказательства, как заключения экспертов, факты опознания, результаты судебного эксперимента. «Эти доказательства могут быть получены минимум из двух источников: личного (например, эксперт) и вещественного (например, материалы, подвергнутые экспертному исследованию), в связи с чем их можно было бы назвать смешанными доказательствами»[10].

Другими словами, уже в своей первой крупной научной работе исследователь намечает решение важнейших проблем теории судебных доказательств. Пока еще в конспективной форме здесь содержится основанный на положениях диалектической философии ответ на ряд принципиальных вопросов теории и практики процесса. Что представляют собой судебное доказывание и судебные доказательства? Каким образом следует классифицировать доказательства?

Несколько позднее С. В. Курылев подготовил две большие по объему, а главное, блистательные по форме и содержанию статьи, которые навсегда вошли в золотой фонд литературы по гражданскому процессу. Первая из них называлась «Доказывание и его место в процессе судебного познания (в аспекте гражданско-процессуального права»)[11]. Вторая же большая статья, а по сути, монографическое исследование, имеет наименование «Сущность судебных доказательств»[12].

В чем же заключалось новаторство ученого? С. В. Курылев, пожалуй, единственный из советских процессуалистов, который к исследованию сложных правовых явлений не на словах, а на деле применил положения диалектической философии, а также иных общественных дисциплин, в частности логики.

До исследований С. В. Курылева в процессуальной науке была полнейшая путаница в определении понятия доказывания. Доказывание судебное или процессуальное смешивали с доказыванием логическим или мыслительной деятельностью, происходящей в головах судей. Ученый по-настоящему глубоко разобрался в этой сложнейшей проблеме. Доказывание, по С. В. Курылеву, это прежде всего совокупность определенных процессуальных действий. Он подчеркивал: «Процесс установления истины… состоит из двух существенно отличных друг от друга по характеру и юридическим последствиям родов деятельности: 1) процессуального доказывания и 2) оценки доказательств. При этом оценка доказательств не следует за доказыванием, а пронизывает доказывание. Это две различного рода деятельности, подчиняющиеся качественно различным законам и осуществляемые различными субъектами процессуального права.

Оценку доказательств… закон предоставляет внутреннему убеждению судей. Оценка доказательств как мыслительный процесс, происходящий в головах у судей, подчиняется объективно существующим и не зависимым от воли людей законам: общим законам мышления, правилам логики.

Представление же и исследование доказательств подчиняются законам юридическим, процессуальным, законам, которые создаются по воле людей и имеют лишь юридическую силу.

Понятия логического доказательства и процессуального доказывания, взаимосвязанные и взаимообусловливающие друг друга, но регулируемые различными по характеру законами и изучаемые различными науками, лежат в различных плоскостях.

Оценка доказательств – самостоятельная процессуальная категория, находящаяся вне границ понятия процессуального доказывания»[13].

С. В. Курылев дал необычайно глубокое и, с точки зрения автора этих строк, единственно правильное определение судебного доказывания. Ученый писал: «Раз мир – единое целое, раз все предметы, явления в мире связаны друг с другом, то и наш объект познания (предмет, явление) связан определенным образом с другими предметами, явлениями, которые, в свою очередь, связаны с иными предметами, явлениями и т. д. В силу универсальной зависимости и обусловленности всякое изменение в нашем предмете, явлении будет, с одной стороны, являться результатом определенных причин (изменения обусловливающих явлений, развития самого предмета, явления), во-вторых, оно определенным образом отразится на всех связанных с ним, зависимых от него и обусловливаемых им явлениях, произведя в них также определенные изменения; изменения последних вызовут, в свою очередь, изменения в иных связанных с ними явлениях и т. д. до бесконечности.

Поэтому, если мы знаем существующие в природе связи, то, пользуясь знанием связей, мы можем познавать неизвестные явления природы при помощи известных нам явлений. Знание связей означает знание того, какие изменения должны происходить в одних явлениях при определенном изменении в связанных с первыми других явлениях. <…>

Известные явления, при помощи которых суд, основываясь на знании объективных связей явлений, познает неизвестные, и служат средствами установления объективной истинности наличия или отсутствия искомых фактов, т. е. доказательствами.