— Это неважно. Повторю вопрос — вы меня поняли?

— Да-а…

— Отлично. Деньги переведёте на номер счёта, который вам сейчас дадут. Если вы не сделаете то, о чем мы договорились, то когда вернётесь к столу, посмотрите на свою машину. Вас и Явлинского будет ожидать тоже самое…

Невидимый собеседник ушёл, и Хэй видел только стройные голени женщины, затянутые в телесные чулки. Потом она потопталась, и на колени Джонатана изящная рука женщины положила телесного цвета трусики.

— На лейбле номер счёта и название банка, — сказала она. — Теперь я выну иглу из вашего позвонка, но посидите ещё пять минут. Будет тошнить… Не вставайте, пока не почувствуете ног, а то упадёте без сознания.

— Ты чего там копаешься, Хмель? — прошипел Ткачёв.

Агент стянул с себя куртку швейцара, бросил её на тело бесчувственного работника ресторана, которого вырубил из сознания несколько минут назад. Опять помял в пальцах купюру в пятьдесят долларов, подаренную ему Хэем, и положил в карман куртки.

— Прости, брат. Ничего личного…

И побежал к запасному выходу из ресторана. Там, на улице, Вика уже проводила процедуру уничтожения своего грима и грима Ткачёва. Она быстро сумела натянуть на себя джинсы и свитер, собрав волосы под шапку, а Ткачёва спрятала под нелепый китайский пуховик и шапку-петушок. Хмелю все это было без надобности — его никто не видел.

— Разбегаемся, — сказала Вика, отдавая агенту сумку с вещами. — Действуем по плану.

Хмель быстро скрылся среди домов, а Ткачёв с Викой вышли на угол ресторана. Она взглянула на наручные часы.

— Пора, — и нажала кнопку маленького пульта, незаметно направив его в сторону машины американца.

Колеса машины покрылись редким дымком и с негромкими хлопками отлетели по сторонам. Парочка поспешила к станции метрополитена.

Джонатан доковылял до стола, и упал на стул, спрятав бельё в карман.

— Сэр! Ничего себе! — проговорил Гарри.

В ту же секунду на улице раздались хлопки, и колеса их машины отлетели в стороны. Хэй тихо зарычал. Он понял, что на него вышли настоящие профессионалы — агенты экстра-класса, и всё, что произошло, было лишь «показательным выступлением». Демонстрацией силы.

Гарри что-то кричал ему, показывая на машину и вывалившегося из неё шофёра, но Джонатан не слушал. Он соображал, как ему выкручиваться. Он-то уверял начальство, что всё под контролем и гладко, а выходило, что под контролем он, и гладкость только в его эротических фантазиях. Ещё и англичане под ногами крутятся.

— Иди, помоги шофёру и дай мне телефон, — со злостью выговорил он Гарри. Тот протянул ему трубку и убежал. Хэй ткнул в кнопки, набирая номер.

— Андреас, пригляди за Явлинским. Это срочно, — сказал Хэй по-английски. — И закажи через час разговор с Мюрреем. Я буду говорить с ним по спецсвязи. Скажи, что это очень важно. И… пришли за мной машину к ресторану «Савой». Моя… сломалась.

Он закрыл крышку телефона и сморщился, наблюдая, как к его машине подскочили милицейские уазики.

— Ваш счёт, — официант протянул ему фирменную папочку ресторана. Взглянув на бланк, Хэй скрипнул зубами.

— Джонатан, ты знаешь который час? — гремел из трубки голос шефа Хэя. — Или ты думаешь, что в Москве столько же, сколько в Вашингтоне?!

— Простите, сэр, — твердо выговорил Хэй. — Но я буквально два часа назад получил информацию о том, что «Би Пи» пытается сорвать наш план…

— Говори, — проснулся шеф.

— В одиннадцать ночи по Москве в Шереметьево приземляется борт с деньгами. Их собрали в Фонде Сороса для Березовского, а, как известно, Березовский под полным контролем «Би Пи», и усиленно продвигает в правительство России своего премьер-министра.

— И как это может помешать нашим планам?! Мы проводим их на политическом уровне.

— Березовский нацелен на выкуп контрольного пакета новой «Сибнефти», сэр.

— Хм, — многозначительно промычал шэф. — Но ведь у нас там свой опцион, и с Чубайсом мы цену обговорили…

— Я думаю, что англичане решили нас переиграть, сэр. На Кавказе дела складываются не так, как они хотели.

— Хорошо. И что ты предлагаешь?

— Сэр, не могли бы вы по своим каналам отложить доставку денег. До аукциона осталась неделя…

— Хорошо, я сейчас позвоню на нашу базу в Брайз-Нортон. А ты подумай, как можно скомпрометировать Березовского. Он стал мне надоедать.

— Ещё один момент, сэр, — Хэй собрался с духом, чтобы шеф не услышал его волнения. — У русских появилась крайне опасная для нас структура. Её агенты действуют жестко, нагло и профессионально.

— Так разберись с ней, Джонатан…

— Мне не хватает средств на её разработку, сэр. Вы же знаете…

— Хорошо, — поспешно ответил шеф. У него были свои личные интересы в России. — Я утром организую перевод на сто тысяч.

— Сэр!.. Мне нужно три миллиона. Срочно! — Джонатан не смог удержать эмоции.

Шеф на другом конце провода сдавленно замолчал. Он знал, что Хэй не будет просить столько денег, даже если вдрызг проиграется в казино. Значит, положение действительно было серьёзным.

— Я не буду отменять борт, Джонатан. Деньги Фонда перевезёшь к нам в посольство и возьмёшь оттуда нужную сумму. А после заключения соглашения и аукциона немедленно ко мне.

— Слушаюсь, сэр! Спасибо…

Хэй достал из кармана и сжал вспотевшей ладонью телесные трусики. Провёл ими по лицу, вытирая пот. Глубоко вдохнул, проводя мимо носа.

— Ну, милая, ты мне за всё заплатишь! — зашипел рассерженной змеёй. — И даже ту тысячу, что я отдал за шампанское…

Вика, по обыкновению, сидела у окна и рассматривала тени во дворе, качающиеся при тусклом свете фонаря.

— Думаешь, получится? — спросил Хмель у Ткачёва, рассеянно водившего карандашом по ватману.

— Не знаю. На месте Хэя я бы не стал рисковать. Охрану Явлинского он усилит, но как быть с Березовским — он не знает. Если Борис Абрамович Хэя переиграет, то…

— Ничего не случится, — сказала Вика. — Теперь за нами начнут охоту. Надо менять место — у Андрея становится опасно.

— Не кипешуй, — усмехнулся Хмель. — До послезавтра у нас время ещё есть.

— Мы слишком нашумели за два дня, — возразила Виктория. — Это не осталось незамеченным. Я думаю, что Гришаев должен дать знать о себе в ближайшее время. Очень легко сложить два и два, и понять, что полковник имеет с нами связь. Надо готовиться к уходу.

— Так денег пока нет, — вяло заметил Хмель.

— Они будут, — твердо сказала Вика. — Если не с одной стороны, то с другой. Война сейчас никому не нужна, слишком много интереса у сторон, и нам легче заплатить, чем конфликтовать. Но искать начнут.

Будто, подтверждая её слова, пиликнул сообщением пейджер Ткачёва.

«Добро получено. Завтра минус два часа».

— Завтра в десять утра мне надо быть в Москве, — Андрей Викторович победно посмотрел на Хмеля.

— Я пойду с тобой, — Виктория поднялась с кресла, потянула сзади джинсы за пояс. — Если Гришаев принесёт деньги, то надо их разделить и тут же начинать уход. Хмель, собирайся и уходи к Шмелю. Завтра вечером придёшь к Андрею на два этажа выше. Полмиллиона вам хватит, чтобы грамотно совершить переход на полную конспирацию. А ты, Андрей, забирай всё самое необходимое и пойдём со мной.

Ткачёв вопросительно взглянул на Хмеля.

— Викторыч, я советую её послушаться, — ответил агент, закидывая в небольшую сумку свои нехитрые пожитки.

Хмель растворился в ночной темноте, а Ткачёву было отведено место на кухне в квартире Вики.

Было уже два часа ночи, но Андрей Викторович никак не мог заснуть. За десять лет он отвык от стремительных переходов с место на место и чувствовал себя невероятно уставшим. Теперь, лежа на небольшом кухонном диване, Ткачёв неотрывно глядел в побеленный потолок, и ему совсем не хотелось спать.

Неслышно приоткрылась дверь, и на кухню вошла Виктория в короткой ночной рубашке. Подошла и села на диван. Ткачёв поднялся и сел рядом. Он чувствовал её запах — чуть сладкий и терпкий, как у нагретой солнцем земляники.