— Никем, — заключил он вслух.

Да, надо поступать, как Храбрый Томсон, драться с ними, мстить… Как? Вот так.

Он толкнул дверь, отскочил от нее и принял боксерскую стойку.

— Вы против меня? Да? Вот получайте, получайте!

Двумя хуками он свалил всех своих воображаемых противников, гордо выпрямился:

— Так будет с каждым, кто пойдет против меня. А теперь проваливайте. Марш!

Джевдет снова заходил по комнате.

Америка!.. Он будет там года через четыре. Ну, через пять. Тогда его уже никто не удержит! А сколько лет было Жано?

— Шестнадцать, — ответил он сам себе.

— А Янику?

— Четырнадцать.

«Значит, я моложе Яника только на год. Год пролетит быстро. Джеврие будет двенадцать лет…» И если смог убежать Яник, убегут и они!

Отдернув занавеску, Джевдет приложился лбом к стеклу. На другой стороне улицы — «Перили Конак», большой мрачный дом с черными оконными проемами. При виде его Джевдет всегда вспоминает страшные зимние ночи. За окном воет ветер. Мечутся снежные вихри. И вдруг из «Перили Конака» начинают долетать какие-то странные звуки — хохот, вопли и стоны. Он жмется к матери: «Мама, мамочка, боюсь!..» В квартале верили, что «Перили Конак» — нечистое место. Темными зимними ночами там собираются привидения, джинны, ведьмы и пляшут до утра. Матери пугали ими детей, когда те плохо ели, не ложились спать или не шли домой с улицы.

Роскошный особняк «Перили Конак» был построен некогда грозным повелителем правоверных[11] для какого-то паши. С тех пор прошло много лет. Одни события сменяли другие. Стерлась память о славе именитого хозяина. Люди забыли не только о нем — не помнили и о его наследниках.

Дерево источил червь, стены покоев, как мхом, обросли паутиной, на антресолях поселились дикие голуби и совы, по полу бегали сороконожки. Дом отпугивал даже нищих. Мрачно высился он над кварталом — розоватые со щербинами стены, жутко зияющие темные дыры окон.

Яркое утреннее солнце потоками хлынуло в черные оконные проемы «Перили Конака», разгоняя темноту. Сердито захлопала крыльями потревоженная сова и полетела в дальние покои дома, куда не проникал дневной свет; встрепенулись дикие голуби, закачалась паутина. По гнилым доскам пола побежали испуганные сороконожки. Но скоро опять наступила мертвая тишина.

День быстро вступал в свои права. Над городом повис зной. Старенькие кривобокие дома, казалось, покосились еще больше, люди притихли. Голубое небо затянулось пепельной дымкой.

Но у «Перили Конака» было прохладно. Здесь, в тени испещренных рисунками и надписями розоватых стен, собиралась детвора квартала. Мальчики и девочки читали приключенческие книжки, играли в шашки, в камушки, гоняли мяч и слушали затаив дыхание рассказы старших ребят. Еще недавно среди них можно было увидеть и сына Ихсана-эфенди. В ковбойской шляпе из газеты, с огромным пистолетом, сделанным из лошадиного черепа, верхом на палке Джевдет кричал: «Краснокожие напали на старика Джонни и нашего храброго друга Тома Брауна. Поможем им! На коней! Скорее!..»

Мальчики разных возрастов, в сандалиях, тапочках или босиком, в таких же, как у Джевдета, ковбойских шляпах из газет, потрясая в воздухе пистолетами, отвечали: «Спасем наших храбрых друзей! Отомстим за них! На коней!»

Верхом на палках ребята проносились по кривым улочкам квартала, нападали на воображаемых врагов-индейцев, освобождали пленников и, усталые, вспотевшие, бежали в спасительную тень «Перили Конака».

Потом они садились вокруг Джевдета. И он начинал рассказывать. Никто не знал таких интересных историй, как Джевдет: Ребята забывали все на свете. Видели себя бредущими по бескрайным лесам, переплывающими бурные моря, сражающимися с тиграми, львами, огромными змеями, которые могут проглотить быка, перебирающимися по канату через страшные пропасти… И, конечно, они были смельчаками-ковбоями, вступали в сражения с индейцами и всегда выходили победителями… И все это происходило в Америке, в стране Храброго Томсона. Нигде в мире нет того, что есть в Америке. Чудесная страна Храброго Томсона!.. Там исполняются любые желания. Мальчики там растут быстрее, мускулы их наливаются силой, кулаки крепнут. В Америке каждый из них мог бы одним ударом свалить любого врага.

А у кого из них нет врагов? Сын аптекаря Кайхан хотел бы проучить старшую сестру: она всегда прячет от него шоколад. Эрол терпеть не может своего старшего брата: тот вечно брюзжит и сует нос не в свои дела.

А у Джевдета…

Безмолвие жаркого дня нарушил ковбойский призыв:

— Ип, ип, ип, хийо!

Это кричал Эрол, сын зубного врача. В этом году он окончил на «отлично» начальную школу. В руке у него была большая губная гармошка, которую он взял у тетки в магазине в Бейоглу[12]. Эрол и его друг Кайхан жили в самом красивом доме квартала. Не отстала от них и дочь подрядчика — Айла. Она только временно жила в старом доме, окрашенном охрой. Ее отец уже строил особняк в Шишли[13]. Как только новый дом будет готов, они навсегда распрощаются с этим грязным кварталом.

— Ип, ип, ип, хийо! — снова закричал Эрол.

Крик глухо прозвучал в жарком воздухе. Но ребята услышали его. После того как Джевдет бросил школу и сделался лоточником, в квартале стал верховодить Эрол. Теперь уже он по утрам собирал ребят, читал им приключенческие книги и журналы с цветными картинками. Вместо Джевдета он играл центром нападения. Кайхан, правда, лучше бил одиннадцатиметровый, зато Эрол был сильнее, да и школу он окончил на пятерки, не то что троечник Кайхан.

Первыми на зов прибежали Кайхан, Шинаси, Эрдал, Мустафа, Рыза, Джан, Назан и Айла. А через некоторое время у «Перили Конака» собралась вся детвора квартала — от первого до пятого класса. Эрол расположился на большом камне у стены. Кайхан присел рядом и облокотился на Назана. Айла стояла около них. Она, как и другие старшие ребята, окончила начальную школу, но только на четверки и очень из-за этого огорчалась, даже плакала. Виноваты, конечно, учителя с их глупыми придирками. Айла была уверена, что в «Dame de Siyon»[14]все пойдет по-другому. Там учителя не такие тупицы, как в Джибали![15]

— Значит, ты поступаешь в «Dame de Siyon»? — спросил Кайхан.

— Отец так хочет, — ответила Айла, отшвырнув маленький камешек носком лакированной туфельки.

— А я буду учиться в «Галатасарае»[16], — сказал Эрол.

Каждый говорил, куда он поступит. А потом, потом… Все они снова встретятся в университете! Глаза у ребят заблестели, на щеках появился румянец. Никто из них не заметил, как подошла маленькая цыганка Джеврие. Она ничего не знала ни о «Dame de Siyon», ни о том, что, окончив школу, можно пойти учиться в лицей, а потом в университет. Джеврие никогда не ходила в школу, но особенно не огорчалась: не такое уж это несчастье! Каждому свое. Ведь у других есть родители или родственники, другие хорошо одеваются и живут в красивых домах. Им можно и учиться. А она? У нее нет ни отца, ни матери. Только бабушка. Живут они в старом-старом бараке у берега моря, на самом краю квартала. Бабушка играет в кофейне на скрипке, а она танцует. Зато ни у кого нет такого друга, как Джевдет-аби![17] По вечерам они ходят к морю, сидят там под тутовым деревом и разговаривают. Джевдет-аби поедет в Америку и станет Храбрым Томсоном. И тогда он отомстит и отцу, и мачехе, и Эролу, и Кайхану, и Айле — всем сразу! Он и ее возьмет с собой. Она будет Прекрасной Нелли! Они раздобудут мотоцикл и убегут в Америку. Так сказал Джевдет-аби.