Литмир - Электронная Библиотека
A
A

А БАХАДУР,- да, время стремительно бежит, и он очень рано уверовал в свое большое будущее, и на, примете каждый миг, не упустить чего важного, не прошляпить, и Бахадур пока отрабатывает походку, нет-нет, детская пора уже давно позади, крепко стоит на ногах, и были лагеря (пионерские и молодежные), и разбойники; за которыми... короче, все игры, все драки, и шведская стенка, и гантели, и пудовый камень, подбрасываемый кверху, были и есть, а также бег: спешить, но и чтоб в походке была легкость, уверенность, оптимизм, и высоко завязанный галстук у самого кадыка, и воротник накрахмаленный чуть ли не мочек ушей касается, идет не оглядываясь и гордо носит свою голову. И бороду отпустил, чтоб выглядеть солидней: сначала были длинные узкие плоские вроде бакенбарды, а потом продолжил их и соединил у подбородка, коротко остриженная черная бородка; но усов не терпел, банально; и длинных волос не отпускает, выглядят неопрятно, пачкают воротник замшевого пиджака, , и без того почернел; но с бородкой, как ни было жаль, пришлось расстаться - сбрить отцовской, чистая сталь, опасной бритвой: наступил момент, когда захотелось выглядеть не старше своих лет и, сбрив бороду, выделиться в том заветном доме, куда он мечтал попасть и попал, где все бородачи (но о том - в свое время), а пока годы как будто остановились и еще (для Бахадура) не заалели заманчивые дали.

Отец погиб. Асия помнит смутно. Но соединились - и плачи, и слова Айши, молодежного лидера: "Всех вас замуж выдам!.."

"Ну все, кончайте!" - набросилась на сестер Айша, она умеет собраться. Как теперь будет? Ничем не выдаст, что горе навалилось неожиданно. Уже сороковой день отметили, надо думать, как жить дальше и не расслабляться, быстрая, как огонь, и глаза светятся на смуглом лице; лидерство ее чуть ли не со студенческих лет. Уж так вышло: она всем теперь за отца. И первая из сестер, Айна, замужем, это везенье: вышла за набирающего силу, чутье у Айши на людей,поэта Аскера, избравшего псевдоним, ведь модно, Никбин, и много в нем смыслов, а попросту - жизнелюб. На всю страницу, еще в пору сватовства, напечатана его поэма с банальными эпиграфами про джигитов и трусов (джигит умирает в бою, а трус - в постели),- гимн деду будущей жены, славному Кудрату, о том, как неистово бился сын пастуха с английскими оккупантами и турецкими аскерами.

И когда Айша бросила: "Всех вас, мои куколки, замуж выдам, а о себе потом позабочусь",- Асия вдруг вслух произнесла:

- Потому что некрасивая?

- Кто некрасивая? - изумилась Айша.

Айна покраснела, Лейла охнула: она, следующая за Айшой, и, нарушая традицию,- ведь пока не выйдет старшая, младшей сидеть и ждать, выходит замуж за перспективного, как твердо убеждена Айша, парня, Расула Саламова, да, да, именно за него, в те годы начинался его взлет, и Айша еще дома. И, спасая сестру, хотя выходка Асии смешна, ибо Айша вовсе не считает некрасивой себя и не так уж обделена природой, охотники найдутся и на чернушек, Лейла перевела разговор на Асию, ведь похожи они, Айша и Асия:

- Ты, что ли, некрасивая?

И Айша ухватилась за эту уловку Лейлы:

- И тебя выдам, когда время придет, не волнуйся!

- А я сама себе мужа найду! - И найдет.

Одна за другой сестры шли в школе: Айна во втором, Айша в первом, когда война началась, и, как цепочка,- Лейла, Зулейха, а в год победы - Алия... Айна заканчивала школу, когда стали готовить в первый класс самую младшую, Асию; и третье событие в том году, середина века,- брат родился, Бахадур.

Не объемлешь всю семью разом.

- Ну что, гуляем всем семейством? - Соседи на Колодезной высыпали на улицу, сидят на вынесенных из дома табуретках, тыквенные семечки грызут. То Айна в центре, а чаще Айша, слева и справа Лейла и Зулейха, и кто-то из старших сестер ведет за руку Алию, она спокойная и послушная.

(А Бахадур в коляске.)

- Еще одной сестры нет,- говорит Зулейха.

- Как нет? Все! - удивляется Айна (еще не замужем, потом Бахадур ножками топать будет, а в его коляске - Агил).

- Асии нет.- Это Алия.

- Ну да, нет Асии.

А она или отстала и скоро догонит, или вперед ушла, редко, чтоб рядом, И так будет всегда: то срывает плод, пока не созрел, а то упустит момент, и ни к чему уже не пригоден плод. Нет, иначе, как на плакате - спички от нее подальше: сожжет ненароком дом, а потом над пеплом слезы лить будет,- вся в деда, который готов был бросить в огонь мирового пожара (революции?) все и всех, такая вот батрацкая доля.

Впрочем, Асия не в счет: чуткость или, вернее, предчувствие перемен, как кажется сестрам, развиты почти у всех Аббасовых; так думалось и их отцу Муртузу, и он не почуял опасности. Да, очевидно, излишняя уверенность принимается порой за чутье предвидения, и сестры (но все ли?) идут напролом.

При легендарном деде как не добиться своего. Имя Кудрата - заветный ключ (или пароль?). Но и каждый из,Аббасовых умел работать. На защите кандидатской, будет и докторская, Айна была беременна, и Аскер, не зря придумавший себе псевдоним Никбин, или

Оптимист, был убежден, что родится сын-наследник... Адамсон, не вставая, пять часов, пока шла защита, сидел в президиуме, уже почти слепой, но цепкий взгляд и ясная голова.

Дошла очередь и до Лейлы,- уже готов портрет деда, и рама заказана, вроде приданого, каждая сестра увозит к себе домой и непременно вешает на видном месте. И Айна, и Лейла, и в каждом доме портрет смотрится по-разному, то ли искусство пересъемки обретает опыт, то ли еще какие причины, или Асие так кажется, что деду уютно у Аскера, благодарен, что увековечил, и что не очень он рад ей, когда она приходит к Лейле и Расулу, укор во взгляде, а это просто оттого, что рядом они висят: отец Расула (как же звали его? Салам, кажется. Да, Салам Саламов) и дед Лейлы. Мать Расула Месме-ханум стерпела, знала, что Лейла, когда они с Расулом уедут, заберет портрет деда с собой (а когда дома никого не будет, Месме-ханум разведет алебастр, влезет на табуретку и заделает дыру в стене, кисточкой аккуратно покрасит. И снова будет смотреть на нее только Салам). Неуютно им было, на фото старше Салам, а молод Кудрат-киши, и ощущение чего-то неестественного, ибо разные поколения, хотя делали одно дело (и песню одну пели, призывая разрушить до основания мир насилия): Кудрат-киши начинал, а он, как и Муртуз, закреплял,- завоевать народу свободу, чтоб дети, сами ставшие взрослыми, жили счастливо, уверенные в завтрашнем дне (эти лозунги всюду, и тревоги обошли Аббасовых стороной).

Так и не повисит дед у Лейлы. Она потом обрезала портрет по краям, чтоб вместился на книжную полку, за стеклом, и загородил книжный ряд, кажется, хронику семейной жизни пророка Мухаммеда, Расул привез, это на английском, с ходу не одолеешь, изучал Расул, иногда со словарем страницу-другую прочтет, всякие подробности, как мусульманский мир не взбунтовался?

"Послушай, Лейла, я тебе с листа переведу, как издали такое?! "Ты был простым арабским пастухом,- говорит Мухаммеду Хадиджа,- я отдала тебе все деньги моего первого покойного мужа, чтобы ты мог проповедовать веру, как только показывалась пыль от стада и я издали видела тебя, я была уже готова, ибо ^женщина не имеет права задерживать хоть на миг мужа. А ты развлекаешься теперь в раю с гуриями..." Толстенные два тома, в свой приезд к сестре и Бахадур перелистает их, восхищаясь смелостью автора, а это псевдоним: аль-Нур.

Рядом со спокойным, чуть грустным Саламом в наступательном взгляде Кудрата-киши чудился Асие укор, осуждение вроде бы, а у Асии лишь детское чувство любви к Расулу, не более, вернее, ревность, как приоткрылась ей чуть тайная жизнь Расул а, и холод сестры. Но что смыслит Асия в семейной жизни? Так и не изведает (а кто изведал?). Ну да, полюбила, а как иначе назвать это чувство? Сердце учащенно бьется, как Расул появится, и обида жжет, и она выбегает за ним, куда ж он пойдет?.. И выследила! Как хорошо, что Расул с Лейлой сейчас далеко, лишь наезды (а потом и она замуж выйдет).

41
{"b":"851731","o":1}