Несмотря на то, что тактическую гарнитуру я настраивал сам и под себя, звуковой сигнал, разрешающий выброску, показался слишком громким. Нет, вздрагивать и, тем более, теряться я, конечно же, не стал. Но в боевой режим перешел как-то уж очень быстро. Так что качнулся вперед одновременно с парнями, стоявшими передо мной, в нужном темпе подошел к краю рампы и, не колеблясь, сделал шаг в неизвестность.
Многие часы, проведенные в аэротрубе, и сотня с лишним реальных прыжков не прошли даром — я «лег» на не слишком плотный поток воздуха без каких-либо проблем, нашел взглядом косую «ленту» из инфракрасных маркеров, плавно обретающую рекомендованную форму, встроился в нужную ячейку и в темпе включился в работу. В смысле, сфокусировал взгляд на отдельном окне в правом верхнем углу панорамной картинки ПНВ, в которое транслировалась информация с «Атаки», убедился в том, что нас сбросили с обещанных шести километров, а не с четырех или вообще трех, затем нашел россыпь из десятка маячков, подсказывающих, куда и как надо будет заходить для безопасного приземления, и пришел к выводу, что взвод падает в нужном направлении.
Пока разбирался с самой животрепещущей информацией, бойцы четвертого отделения, отделившиеся от самолета самыми первыми и сходу ушедшие в «кол », успели упасть до трех километров, открыться и начать скручиваться к первому маячку. Увы, понаблюдать за процессом посадки не получилось — на трех с половиной пришлось «разбегаться», затем бросать «медузу», открываться и искать свое место в выстраивающейся «лесенке» из парашютов. В общем, визуальное подтверждение безопасности точки посадки я проворонил. Зато очень неплохо держался в трехмерном «строю», вовремя отсоединил ГК, дав ему повиснуть на фале, справился с приземлением на очень неровную поверхность и не тупил после того, как погасил купол. Впрочем, эту часть обязательных телодвижений можно было и не совершать — те немногие «Яровиты», которые заходили на посадку следом за мной, коснулись каменистого склона еще до того, как я отбежал в сторону, а злоумышленники, теоретически способные порадовать нас «теплой встречей», лезть в горы почему-то поленились.
Следующие минут двадцать первое, второе и третье отделения взвода вкалывали в поте лица — сложили в одну кучу парашюты, ребризеры и пустые грузовые контейнера, накрыли все этот добро камуфляжной сеткой и забили в «Амики» координаты, проверили уровень тепловой и радиолокационной маскировки каждого бойца, убедились, что особо криворуких среди нас нет, разобрали тяжелое вооружение, «лишние» боеприпасы и т. д. А «четверка», которой было поручено обеспечение безопасного перехода к Бедаку, умчалась по маршруту налегке. Кстати, ломанувшись к селению не через хребет, а вдоль «нашей» горизонтали. Да, если смотреть по карте, то так получалось существенно длиннее, но по прямым, соединяющим две точки, в горах, да еще и на высоте за две двести, не ходили даже имбецилы.
В три с четвертью ночи точку приземления покинула «тройка», а еще через пять минут следом за ней выдвинулись и мы с «единичкой». Шли по-боевому, то есть, прикрывшись дозорами, бесшумно и никуда не торопясь. Поэтому к окраине населенного пункта, расположенного в пятидесяти километрах от Кабула, подошли где-то через полтора часа и с подветренной стороны. После чего снова разделились: третье отделение умчалось готовить коридор отхода, первое взяло чуть правее, чтобы подобраться к интересующему нас объекту с северо-запада, а мы расположились за небольшим возвышением и минут пятнадцать ждали отмашки Нерона, чтобы продолжить движение по своему вектору.
Начало операции показалось мне каким-то уж слишком будничным: почувствовав вибросигнал «Внимание» и прочитав жестикуляцию Варнака, мы с Робокопом выдвинулись вперед. Бесшумно проскользнув между двумя домами, судя по всему, построенными еще во времена царя Гороха, прогулялись по узенькой улочке до участка, огороженного вполне современным бетонным забором высотой в два метра сорок сантиметров, и растворились в тенях по обе стороны от массивных ворот. Благо за сутки с лишним беготни по УТТ «Город» изучили эту часть Бедака ничуть не хуже своих спален. Снайпера «четверки», расположившиеся на склоне горы и контролирующие объект, подтвердили готовность к работе одновременно с появлением ядра группы, так что скучать не пришлось — напарник изобразил ступеньку лестницы, а я, воспользовавшись ею, взлетел на забор и замер в положении лежа.
В принципе, особой необходимости в такой перестраховке не было, ведь «четверка» отстрелялась по всем собакам этой части селения инъекционными дротиками и хакнула технические средства охраны особняка. Однако привычка дуть на воду, наработанная под чутким руководством отца, никуда не делась, поэтому я предельно добросовестно осмотрел двор, все окна здания и вспомогательных построек, затем нашел такого же перестраховщика от первого взвода, изображавшего бесформенный сгусток мрака на крыше въезда в подземный гараж, дал понять, что начинаю работать, плавно «стек» на утоптанную землю и занялся засовом калитки…
…Несмотря на наличие кондиционеров, любителей спать с открытым окном в особняке оказалось предостаточно, так что мы с Робокопом зашли в гости через второй этаж. В комнатке, в которую я вломился следом за напарником, настолько сильно воняло анашой, нестиранными портянками, прогорклым жиром и мочой, что человека без специфического опыта, наверное, вывернуло бы наизнанку. Голова обитателя помещения, по которой отстрелялся напарник, тоже выглядела крайне неаппетитно, однако я, уже включившийся в работу, равнодушно мазнул по ней взглядом и бесшумно выскользнул в коридор.
В следующем помещении работал уже не вторым, а первым номером. Сначала воспользовался оптическим зондом, чтобы заглянуть внутрь и убедиться в том, что оба пьяных ублюдка, забывшиеся на потертом ковре среди пустых бутылок, сладко спят. Затем смазал дверные петли, приподнял и открыл створку, спокойно вошел в спальню и всадил по паре пуль в бородатые и нечесаные хари. Закончив со стрельбой, медленно повернул голову слева направо, чтобы сохранить в памяти тактического комплекса документальные свидетельства противоправной деятельности этих красавцев. То есть, пакетик с героином, жгут и использованные шприцы, валяющиеся на столе, исколотые вены и окровавленные бедра девчушки лет тринадцати, прикованной наручниками к трубе системы отопления, и новенькие «Калаши», валяющиеся на продавленной кровати. Решив, что отснятого материала вполне достаточно, вытащил из разгрузки инъектор и ткнул им в шею несчастной жертвы, потом посмотрел на Робокопа, получил безмолвный приказ продолжать работать в том же режиме и снова выскользнул в коридор.
Третья комната оказалась пуста. В смысле, вещей в ней хватало, а обитатели отсутствовали. Поэтому я заглянул в четвертую и обломался: да, ее надо было зачищать. Но очень неплохо подкачанный мужик лет сорока пяти, привольно раскинувшийся на двуспальной кровати, вне всякого сомнения, лег спать абсолютно трезвым и, пойдя на поводу у собственной паранойи, закрыл дверь на внутренний засов.
Как оказалось, обнаруженная проблема не стоила и выеденного яйца — досмотрев мои объяснения, Робокоп пожал плечами, деловито вытащил из разгрузки металлическую линейку и жестом попросил прикрыть. Я, конечно же, ответил утвердительным кивком. И сместился так, чтобы видеть одну половину коридора в панораме ПНВ, а вторую — на картинке с микрокамеры, закрепленной на затылке. А через считанные мгновения услышал тихий скрип, а за ним и сдвоенный щелчок затвора «Амбы».
Пятую и шестую спальню пробежали сквознячком — они тоже оказались обжитыми, но пустыми. В седьмую пришлось заходить парой и стрелять максимально быстро, чтобы гарантированно завалить аж четверых. А на выходе из нее нам на «Амики» прилетело требование максимально быстро спуститься в подвал. Файлик для программы-трекера прилагался, так что мы сорвались с места и ломанулись туда, куда показывала новая стрелочка, появившаяся на мини-карте.
Пока плутали по коридорам, дважды столкнулись с такими же боевыми двойками, которых до этого видели только на мини-карте «Атак». Затем спустились по лестнице, пробежались вдоль стальных дверей с внешними засовами и глазками, а перед нужной «поймали» настоятельную рекомендацию отключить ПНВ. Послушались. Но уже после того, как остановились. Дав глазам адаптироваться к изменению освещенности, вошли в помещение и потеряли дар речи. Ну, или потерял. Я. Ибо Робокоп, судя по реакции, видывал и не такое.
