— Как вам будет угодно, милорд, — с облегчением произнесла Тира.

Усыпальница семьи Толессо представляла собой квадратное здание из тщательно отполированного белого известняка с куполообразной крышей. Фасад был украшен пилястрами, фронтонами и скульптурными композициями в виде женских фигур, облаченных в просторные плащи с капюшонами, закрывающих лица. В руках женщины держали венки из цветов, а по щекам катились слезы. Две массивные колонны из белого мрамора поддерживали белоснежную арку, на которой был выбит девиз рода Толессо: «Наша сила — в нашем происхождении».

«Вот поэтому старая аристократическая знать и вызывает негативную реакцию короля, — подумал лорд Торстаг, разглядывая белоснежное строение, обвитое плющом и виноградной лозой. — Спесь рождает неповиновение, которое потом приходится выжигать каленым железом. До Скайдры еще руки не дошли, но рано или поздно древняя кровь будет вынуждена уйти в тень. Ее время кончилось. Поэтому мне очень важно взять в свои руки управление богатствами рода Толессо, чтобы семья Торстагов стала одной из влиятельнейших в Дарсии».

Советник очнулся от грандиозных мыслей, окидывая взглядом немногочисленную толпу людей, пришедших почтить память старика Толессо. Здесь были Додрефы, семейство Вальтоссо, соперники Тиры — Адалхайды и Лойфреды. Даже кто-то из угасшего рода Дезидеро приплелся. Наверняка, чтобы плюнуть на труп Эррандо. Внутрь, правда, пока никто не заходил, кроме Фальтусов из младшей ветви рода Толессо. Тира стояла среди гостей и о чем-то тихо с ними беседовала. Она, как всегда, была прекрасна, даже в черном пышном платье: изящная, высокая, с надменной осанкой. Показывала злопыхателям, что никакие невзгоды ее не сломят.

Усыпальница раскинулась на большой территории, окруженная шелестящими дубами, кленами и вязами. Атмосфера покоя и величия витала над зелеными лужайками, легкий ветерок шевелил пышные кусты, за которыми скрывались надгробия верных дворян, служивших Толессо. Кладбище было огромным. Здесь покоились предки нынешних нобилей Скайдры. Аристократы даже в смерти хотели показать, что у них нет желания лежать в тесноте. Каждая семья строила помпезные гробницы, которые по качеству отделки и богатству внутреннего убранства превосходили даже столичные усыпальницы. Древняя кровь и спесь Скайдры, несмотря ни на что, всегда влекла дворянство в этот прекрасный приморский город.

Под тихий шепоток гостей Торстаг вошел в прохладный полумрак здания и стал спускаться по лестнице из красного гранита вниз. Горели магические фонари, освещая великолепную отделку стен с разнообразными барельефами, изображавшими сцены охоты, битв и празднеств. Коридор расширился, неожиданно превратившись в большое помещение, где стояли гранитные саркофаги предков Толессо. В этом и был скрыт смысл: первыми почитались именно они, давшие жизнь будущим поколениям. Саркофаги с именами родителей Тиры и ее двух двоюродных дядьев и теток находились на нижнем ярусе, куда и спустился советник. По пути он встретил главу рода Фальтусов — седоусого и плешивого Тидрека вместе с супругой. Раскланявшись с ними в знак приветствия, но не проронив ни слова, разошлись. Торстаг прошел дальше вдоль ряда саркофагов чужих ему людей и остановился перед открытым. Крышка с выбитым на ней именем лежала сбоку. Сегодня ночью ее закроют, навечно отсекая лежащего на дне каменного гроба эрла Эррандо Толессо от мира живых.

Лорд Торстаг наклонился над стариком и втянул в себя воздух, желая ощутить запах начинающегося разложения. Он уже выяснил, что в мертвеца не вводили никаких магических снадобий, чтобы сохранить тело до погребения. И это была еще одна странность, за которую зацепился въедливый ум советника, но для разрешения которой не хватало времени.

Ничего, кроме неуловимого запаха душистых масел, которым обтирали эрла Толессо. Брезгливо сморщившись, советник сжал запястье старика, ледяное, как мрамор, долго пролежавший в снеге.

Лорд не был специалистом, чтобы с одного взгляда определить, мнимая смерть перед ним или настоящая. Он знал, что существует зелье, способное остановить все жизненные процессы внутри человека. И это не летаргический сон, а гораздо эффективнее. Кровь не питает ткани, останавливает свой бег в венах и артериях, прерывается дыхание, тело холодеет — поэтому только опытный целитель может определить, было ли магическое воздействие на организм. Если человек принимал такое зелье, он через пять дней начнет приходить в себя. Торстаг не понимал, как в условиях мнимой смерти невозможно умереть по-настоящему. Магия, пришедшая из Аксума, жестоко преследовалась законниками Дарсии, но люди продолжали пользоваться чертовой микстурой.

— Пил ты эту гадость или нет? — мрачно спросил Торстаг, глядя на умиротворенное и разгладившееся от морщин лицо эрла Толессо. — Если пил, то уже прошло почти пять дней. Пора просыпаться.

Он украдкой посмотрел по сторонам, и не заметив в скудно освещенном помещении ни одного человека, достал из рукава плаща длинную тонкую спицу. И вогнал ее в плечо умершего чуть ли не до кости. Старик не вскочил с диким криком боли, даже не пошевелился. Ему сейчас было плевать, что делают с его телом.

— Жаль, что ты испортил мне игру, — прошептал советник, вытаскивая спицу наружу. Тщательно осмотрел ее, вздохнул и спрятал в рукаве. — Ну да ладно, Эррандо. Спи вечным сном. А я возьму под свою защиту твою внучку. Надеюсь, через год она уже будет леди Торстаг. Будь уверен, я найду применение вашим богатствам.

Он развернулся и неторопливо направился к выходу, обдумывая следующий шаг. Нужно дать указание Севигу, чтобы он взял под контроль усыпальницу Толессо. А вдруг эрл Эррандо и в самом деле выпил зелье? Тогда завтра или послезавтра он должен проснуться. Если Тира в курсе всех замыслов деда, она пришлет сюда людей, чтобы вызволить его из каменного гроба. Для этого и нужен Севиг.

Торстаг хотел быть абсолютно уверенным в смерти старейшины. И тогда можно заняться Игнатом Сиротой. Обвинить его в преступлении, якобы он подсыпал это зелье. Ну и что, что коронный дознаватель и целитель в один голос утверждали об обратном. Показания можно изменить. Тем более, Катберт охотно услужит королевскому советнику, если ему пообещать место в столичном департаменте. Ведь когда умер Толессо? После визита к нему Игната Сироты. Случайность? Ну что вы, в случайности пусть верят темные простолюдины и любители выискивать тайны в происходящем. У дознавателей все проще. Слишком явное совпадение, чтобы быть случайностью. Здесь и страстное желание заполучить богатство рода Толессо путем женитьбы на единственной наследнице; попытка спрятать свое истинное пиратское прошлое; участие в ограблении «золотого каравана» — все это ляжет на весы правосудия. Сироте не вырваться из капкана, поставленного лордом Торстагом. А уж обвинения в свой адрес он сумеет отбить.

Я даже представить себе не мог, что так соскучусь по Акапису, окутанному легкой предрассветной дымкой; по «Туманному убийце», застывшему в неподвижной стойке охотящегося зверя и сверкающему влажными от морских волн гранитными боками; по рассыпавшимся в гавани кораблям; по белеющим на высоком берегу виллам местных нобилей. А прошло-то чуть больше месяца, а кажется — годы.

«Соловей», к моему удивлению, лихо вошел в гавань, и не останавливаясь в досмотровой зоне, двинулся дальше, рассекая темно-зеленую воду. И только когда до берега оставалось меньше мили, Торфин приказал бросить якорь.

— Шкипер, а вы не боитесь санкций местной таможни? — спросил я, ожидая, когда вся моя команда соберется на палубе.

— У господина Боссинэ в Акаписе есть привилегия, — ухмыльнулся Торфин. — Как один из учредителей Совета гильдии, он имеет возможность не платить разные поборы.

— Хорошая привилегия, — я призадумался, как далеко простирается авторитет Лесса. Нужно использовать его, чтобы застолбить место среди наемных отрядов. Пусть Аллан Волк сейчас более популярен среди купцов, но я намерен встать рядом с ним. В ближайшие несколько лет работы хватит всем.