— И какая же прореха?

— Я уже говорил: королевский дознаватель из Скайдры, скорее всего, играет на стороне лорда. А это означает одно: возле моего гроба все пять дней будет сидеть лекарь. И никто из верных слуг не сможет влить в мой рот микстуру, которая выведет из сна.

— Плохо, — вздохнул я, понимая, что не существует никаких вариантов против лорда Торстага. Убей я сейчас старика, Дахад первым мне глотку перережет, не дожидаясь суда. Так что советник ничего не терял, когда решился вступиться за меня и вытащил из подвала крепости. Я в его руках. Выполню договор или же нет — итог будет один. Разве что позвать на помощь тех, кто дал мне шанс прожить вторую жизнь. А как звать? Я даже лица куратора никогда не видел, он всегда в личине собеседника представал.

— Я не сомневался, что ты найдешь выход, — эрл Толессо что-то заметил в моих глазах. — Обдумай как следует, а потом поделишься со мной…

Его лицо поплыло, размываясь белым пятном, словно я смотрел на старика через залитое дождем окно. Хозяин особняка выпрямил спину, взял в руки нож и вилку, а потом с удовольствием произнес:

— А я уже стал забывать, каково это — быть в человеческом теле.

— Киллан? — на всякий случай назвал я имя слуги своей матушки, но на самом деле у куратора невидимых богов (а как их еще называть, если они с легкостью даруют вторую жизнь?) могло быть иное имя. — Что, вот так все просто? Подумал о тебе — и ты уже здесь?

— Не преувеличивай свои возможности, — по-человечески ухмыльнулся куратор, отчего лицевые мышцы пришли в движение, вызвав у меня мурашки по спине. — На самом деле настал момент, когда нужна корректировка ситуации. Как-никак, я отвечаю за свой проект, который оказался в числе перспективных. Вижу, ты весьма удачно вписываешься в матрицу исторической реальности, но тебе не хватает технических возможностей для прорыва.

— Что ты имеешь в виду под словом «технические»? — я покосился на закрытую дверь зала, боясь, как бы слуги не заглянули к нам в самый неподходящий момент. — Наградить магическими способностями? Стать обладателем ста сундуков с золотом?

— Я говорю о возможностях, кои даются людям с высочайшим общественным статусом.

— Ага! — я неожиданно окрысился. — А почему бы сразу не засунуть мою матрицу в тело наследника короля? Отличная площадка для старта!

— Такой старт ничего не решает, — парировал куратор, подцепляя на вилку кусочек тушеного овоща. Поднес поближе к глазам, внимательно рассмотрел его и сунул в рот. Пожевав, проглотил и кивнул. — Забавный вкус. Как же много нужно для человеческого тела: есть, пить, совокупляться. Видимо, в этом вы находите невероятное удовольствие… Да, ведь ты очнулся в теле дворянина, воин! Тебе ли быть недовольным?

— Но меня лишили чести и дворянства!

— На время твоего отбывания наказания в штурмовом отряде, — согласно кивнул куратор. — Докажешь свою полезность империи — получишь все обратно. Только тебе не хочется уже возвращаться к истокам, я прав? Ты плывешь по огромной реке к неведомому, что гораздо лучше подходит твоему авантюрному характеру.

— Хочешь сказать, читаешь мои мысли? — я успокоился, допил вино и сразу же снова налил себе полный бокал.

— Нет, оцениваю твои действия. И они весьма интересные. Создают множество линий грядущего.

— Я хочу получить дворянский титул и жениться на девушке, которая мне очень нравится.

— Нравится или любишь? — ирония в голосе куратора получилась весьма достоверной. Только вот лицо остается неподвижным. — Или еще не определился с приоритетами?

— Люблю.

— Ответ честный, а значит, ты найдешь способ завоевать ее сердце.

— У меня большая проблема. Я не хочу разменивать смерть ее родного деда на дворянский патент и личное счастье.

— Человеческие эмоции, вечный спор между добрыми деяниями и многогранным злом, — вилка со стуком легла на край стола. — А эти противоречия влекут за собой множество вариантов будущего. Очень интересно и захватывающе!

— Не люблю философствовать на эту тему, — я поморщился. — Есть определенная задача, которую нужно выполнить. А зло это, или добро — оставим в стороне. Все равно у каждого своя правда. Сможешь помочь?

— Помогу, — небрежно обронил куратор, присматриваясь к мясу. — Как-то неприлично бросать проект на половине пути. Правда, я рассчитывал встретиться с тобой не так скоро. Что ж, придется корректировать ситуацию.

— И каким образом?

— Человек, место которого я занимаю, умрет через два дня. И никто не сможет определить, мнимая эта смерть или настоящая. Матрица, или душа — как вы ее называете — эрла Толессо будет помещено во временн у ю капсулу, а бренное тело некоторое время спокойно полежит в усыпальнице, — куратор без мимики на лице хохотнул. — Так уж и быть, пригляжу за ним.

— А дальше? — я замер.

— Потом вернем матрицу старика на место. Нужно лишь предупредить самых верных людей, чтобы не возникло некоего… кхм, диссонанса в восприятии действительности. Как тебе идея?

— На фоне всего, что я придумывал — она просто великолепная, — признался я. — И каким образом констатировать смерть? Ведь сюда прибудет королевский дознаватель с целителем для подтверждения оной!

— Смерть будет самой настоящей, — убедил меня куратор. — Никакая магия, никакой гений медицины не сможет определить, что на самом деле произошло со старым человеком. Остановилось сердце. Сколько лет этой оболочке? По вашим меркам?

— Около восьмидесяти, — я, к своему стыду, даже не спросил у Тиры возраст деда. Но и так видно, насколько стар эрл Толессо.

— Ну вот, проблема с сердцем и станет причиной ухода из жизни, — удовлетворенно кивнул «бог». — Подходит такой вариант?

— Более чем, — у меня словно гора с плеч свалилась. Конечно, оставались мелкие сомнения насчет самого процесса «ухода из жизни». А вдруг не получится, и эрл в самом деле отдаст богу душу? — Почему ты сказал, что старик умрет через два дня?

— Тебе нужно алиби, ведь так? Завтра ты уедешь из этого дома, а девушка узнает о том, что она стала Главой рода, еще через день. Тебя, возможно, будут допрашивать, но никаких улик против тебя не найдут. Неприятно, зато некий королевский чиновник будет доволен.

— И начнет досаждать Тире, — пробормотал я.

— Борись, ищи варианты, как одолеть своего соперника в борьбе за сердце любимой женщины, — пожал плечами куратор. — У нас нет интереса вмешиваться в работу отлаженного механизма, но чуть-чуть может подтянуть винт или ослабить пружинку… аллегория, если ты понимаешь. Просто мы почувствовали напряженный момент и решили вмешаться в работу забарахлившего инструмента.

— Да все понимаю, не нужно разжевывать и класть в рот, — проворчал я, недовольный тем, что меня сравнили с инструментом и каким-то бездушным механизмом. Да и что взять с этих небожителей? Развлекаются себе. — Спасибо и на этом.

— Тогда я ухожу. Дальше играй партию сам, — лицо эрла Толессо стало приобретать человеческие черты, мышцы дернулись, на щеках появился румянец. Дед Тиры глубоко вздохнул, в его глазах заплясала жизнь.

Я постарался сейчас на него не обращать внимания, разделывая запеченную рыбу на кусочки.

— Странное ощущение, — потер лоб Эррандо. — Как будто выпал из реальности. Вижу тебя сквозь туман, ты что-то говоришь, я тоже шевелю губами, а ничего не слышу.

— Так бывает, — успокоил я его. — Вы же все-таки немолоды, хорошо, что в обморок не упали.

— Обморок, — фыркнул эрл Толессо. — Да я наравне со своими егерями по десятку миль в седле проезжаю! И сейчас чувствую себя просто отлично! Давай, рассказывай, что придумал.

— Только не перебивайте и не орите, что такое невозможно, — предупредил я. — Сначала выслушиваете, а потом мы вместе решаем, как противодействовать вашим врагам и самому лорду Торстагу. Кстати, хотел спросить: а с сердцем у вас никогда проблем не было?

Лорд Кендиш Торстаг который день не мог выехать в Суржу, чтобы проверить как поживает его сестра с мужем, и не разорили ли они особняк за время его отсутствия? Шутка, конечно. Он чуть ли не ежедневно мотался с инспекцией по городам, а когда выдавался свободный день, обязан был находиться возле короля во время приемов, да еще ввязался на свою голову в дебаты по поводу войны с Сиверией. Это не входило в его компетенцию, но многие представители Нижней Палаты общин, состоящие из купцов, мещан и цеховых старшин стали открыто проявлять недовольство затянувшимися боевыми действиями на морях и на суше, где ни одна из сторон не могла добиться существенного перевеса. Война стала не просто дорогой, а очень разорительной.