– Мокрая ты мне нравишься больше, – ехидно заметил Ник, первым нарушая молчание.

Я проследила за его взглядом, остановившимся на моей блузке. Только сейчас я обратила внимание, что влажная ткань полностью просвечивает, позволяя рассмотреть каждый кружавчик и шов на бюстгальтере.

– Вот уж не думала, что ты впервые видишь лифчик! – Парировала я, не желая показывать смущение.

Ник только хмыкнул, расслабленным шагом направился к двери и в последний момент обернулся:

– А тебе прямо жизненно важно, чтобы последнее слово оставалось за тобой, да, староста? – Со смехотцой сказал он и вышел.

– Меня зовут Лера! – Выкрикнула я в пустоту.

Я прекрасно понимала, что никто меня уже не слышит, могла бы и промолчать. Но, кажется, он прав. Сейчас мне действительно хотелось, чтобы последнее слово оставалось за мной.

О том, чтобы все же успеть на последнюю пару, не могло быть и речи. Вместо того, чтобы сидеть и спокойно писать очередную лекцию, я стояла в туалете и уже минут десять пыталась высушить хотя бы часть блузки. Скорее эта еле выдувающая воздух сушилка сгорит, чем я нормально высушусь! Вдобавок ко всему, в туалет постоянно кто-то заходил и с подозрением на меня поглядывал. Все мои попытки – абсолютно бессмысленны! Наилучшим решением сейчас будет потратиться на такси и поехать домой. Я попыталась хоть как-то пригладить мокрые волосы и стереть потекшую тушь, но, не особо в этом преуспев, покинула туалет.

В коридорах во время пары было не очень людно, но это не значило, что по пути мне все равно не встречались редкие студенты и спешащие куда-то преподаватели. Все на меня пялились. Интересно, Ник тоже предпринял тщетные попытки высушиться или как ни в чем не бывало ввалился в таком виде на пару? Я бы ничуть не удивилась, это на него похоже.

Оказавшись на улице, я вышла на университетскую стоянку и стала ждать такси. Погода сегодня была хоть и солнечная, но далеко не самая тёплая, а к вечеру температура и вовсе опустилась до шестнадцати градусов. Так как меня опустили прямо в раковину под струю воды, намокли даже колготки под юбкой, и теперь я чувствовала подступающую дрожь. Четыре минуты в приложении Убера превратились в шесть, потом снова в четыре, затем в пять.

Когда спустя целую вечность машина подъехала куда-то, что в понимании водителя было указанным адресом, я потопала по стоянке, ориентируюсь на значок на карте в приложении. А вот и мое такси! По пути к машине я заметила Ярова, такого же мокрого, как и я сама, быстрым шагом пересекающего парковку. Так же, как и на меня, окружающие странно на него посматривали, не понимая, где он умудрился так промокнуть. Сумку он не рискнул вешать на плечо и аккуратно держал за ремешок. Когда я открывала дверь подъехавшего автомобиля, он как раз нашел свою машину и пикнул ключами на брелоке. С сосульками свисающими черными волосами он уже не смотрелся таким дерзким и высокомерным, и я не удержалась от самодовольного смешка. По крайней мере, я не одна оказалась в подобной ситуации! Словно ощутив на себе мой взгляд, он поднял голову, и наши глаза встретились. Похоже, Ника посетили те же мысли, что и меня – мы оба напоминали два промокших под неизвестно откуда взявшимися дождем щенка. И вместо ожидаемого мной уничижительного выражения на его лице, я увидела, как уголки его губ дрогнули в намеке на усмешку.

Водитель, к счастью, не стал ничего говорить или спрашивать, но включил кондиционер на обогрев, за что я мысленно его поблагодарила. За время пути волосы и блузка успели подсохнуть, но плотная ткань юбки все не поддавалась и все еще была влажной, холодной и неприятно липла к ногам.

Домой хотелось бы попасть максимально незаметно, но я заранее знала, что мне это не удастся. Если папа работал по будням, то мама была дерматологом в частной клинике, у нее сменный график, и сегодня – как раз выходной. Я в очередной раз прочесала пятернёй растрепанные волосы, провела пальцами под глазами, оттирая остатки туши и позвонила в дверь. Все мои попытки снова выглядеть как цивилизованный человек, а не вылезший из озера неандерталец с треском провалились, ибо только увидев меня, мама тут же удивленно воскликнула:

– Господи, Лера! Что с тобой такое?

Я столкнулась со своим отражением в висевшем в коридоре зеркале и осталась недовольна: своими усилиями я только размазала тушь по щеке, не говоря уже об остальном…

– Я упала с самосвала, тормозила головой, – с сарказмом вспомнила я детсадовский фольклор, обращаясь то ли к маме, то ли к отражению.

– У тебя что, еще и юбка мокрая? – Залепетала мама, кружась вокруг меня.

– Да… у нас была… пожарная тревога, учебная – ненатуральным голосом объяснила я.

«Что за бред? Причем тут пожарная тревога?» – злилась я на саму себя.

– Так и что, они на тебе пожар тушили что ли?

– Приехала пожарная, – я закатила глаза, будто рассказываю что-то скучное, – они начали что-то там показывать, демонстрировать, выронили шланг, и нас обрызгало. Мам, я пойду переодеваться.

– Ужас, Лер! Ну иди, а то еще простудишься.

Скрывшись за дверью своей комнаты, я облегченно выдохнула. Опять ложь. И ради чего? Хорошо, я свершила свою маленькую месть над Ником, но что дальше? Сложно поверить, что после сегодняшнего он сделает вид, что ничего не произошло и успокоится. И закончилось все совсем не так, как я ожидала… Еще это нелепое поливание друг друга водой…

После ужина позвонила Катя и завалила дружескими упреками:

– И что это вообще было? Ты можешь нормально рассказать, что случилось-то?

– Да ничего особенного. Я спрятала его сумку, он ее нашел, разозлился немного, мы… поругались, вот и все.

Я сжала события сегодняшнего дня до размера горошины. Не хочу, чтобы Катя волновалась и снова говорила, что не стоило мне лезть.

– Как это, ничего особенного? Ты убежала с его сумкой, он пошел тебя искать, а потом вас обоих нет на паре. Я, может, переживала за тебя! – Причитала подруга.

– Кать, я же говорю, все нормально. Ну что он мог мне сделать? Если бы случилось что-то плохое, я бы тебе рассказала.

– Тогда почему ты не пришла на пару? Лер, он точно тебе ничего не сделал? – Настороженно спросила собеседница.

– Пока мы выясняли отношения, прозвенел звонок. Не идти же на половину пары!

– И чем закончилось это ваше выяснение отношений?

– Ох, – я зажала переносицу руками и закрыла глаза, – Кать, я и сама не понимаю. К мирному соглашению мы явно не пришли.

– Вот скажи, оно тебе надо было? – простонала в трубку она.

– Да, надо! Я не позволю с собой обращаться так, как он обращается со мной! И вообще, он первый начал. По-твоему, мне надо было это терпеть?

– Поступай, как знаешь, но… Ты ведь не надеешься его перевоспитать?

– Я просто поступила с ним так же, как он со мной, – выдохнула я. – Не хочу рассусоливать это тему. Расскажи лучше, что там на паре было. Я что-то пропустила?

– Ничего такого. Бондарь удивлялась, что тебя нет. Я сказала, что ты в деканате и, возможно, еще подойдешь. Задала с три короба на следующую неделю, – скучающим тоном делилась она, затем вдруг развеселилась: – А, и Игорь все расспрашивал, куда ты пропала!

– Ой, – жалобно протянула я.

– Видела бы ты его лицо, когда ты утащила сумку Ярова. Он всю пару как Хатико смотрел то на дверь, то на твое пустующее место, то на место Ника и пытался что-то сопоставить. Кажется, он опасался, что вы там занимаетесь чем-то не тем, – подруга звонко рассмеялась, – если ты понимаешь, о чем я.

– Какой ужас. Слушай, надо бы подыскать ему девушку, может, хоть тогда он забудет меня.

– Ага, завтра же этим займемся, – фыркнула в ответ Катя.

Мы с ней поболтали еще несколько минут, я спросила, что задали на пропущенной паре, и мы попрощались. Все-таки хорошо, когда можно кому-то выговориться. До Кати у меня особо не было близких друзей, в лучшем случае, хорошие знакомые, но никого, с кем можно было бы поделиться чем-то, о чем не знает больше никто, излить чувства или просто разогнать плохое настроение, болтая о чепухе и обмениваясь шутками, которые не поймут другие. И пусть сейчас Катя не одобряет мое поведение, все равно приятно, когда кто-то о тебе беспокоится.