Надо признать, он очень даже неплохо выкручивался из ситуации. Мне хотелось злиться на него за это, но сейчас я еле сдерживала смех.
– Что же, – скептически протянул преподаватель, – продолжайте.
– Лер, я даже не знаю, что тебе сказать! – Удивленно прошептала Катя. – Ты не подумала о последствиях?
– Т-с-с! Смотри!
На следующем слайде не было ничего, кроме картинки Копатыча, лежавшего среди бочек с медом. Посмотрим, как Яров будет выкручиваться теперь.
Буквально на секунду на его лице отразилось замешательство, но быстро сменилось обычной уверенностью.
– На данном слайде изображен представитель, которого автор относит к одному из архетипов. Как вы считаете, к какому? – Обратился он к аудитории.
– Шут, – громко заявила я со своего места. – Думаю, автор относит его к архетипу шута.
Несколько секунд мы просто смотрим друг на друга, и, несмотря на мои ожидания, я не вижу в его глазах ни гнева, ни опасности, лишь пляшущих веселых чертят.
– Приятно знать, что в окружении есть люди, так же хорошо разбирающиеся в философии, – сказал он. – К шуту мы вернемся чуть позже, сейчас предлагаю обратиться к следующему слайду.
Здесь я решила усложнить задачу будущему вору своей работы и вставила картинку Папы Свина из «Свинки Пеппы».
– Условно… – помедлил Ник, стараясь не выказывать растерянности, – автор книги делит людей на Смешариков и…
– Все, хватит! – Не вынес преподаватель. – Садитесь! Хотите получить баллы – на следующую пару подготовьте нормальную презентацию. У нас нет времени на… это.
– Очень жаль, что Вы не способны оценить прогрессивных современных мыслителей.
– Блин! – Почти расстроенно обратилась я к Кате, – Там дальше шли слайды про Шрека… Зря я что ли старалась?
Подруга в ответ лишь закачала головой, молчаливо осуждая мои действия, но от меня все-таки не укрылась мелькнувшая на ее лице тень улыбки.
Ничуть не смущенный, Ник занял свое место. Вскоре я достала другую флешку, прочла оттуда свою нормальную презентацию и получила неплохой балл.
Уходя после звонка, я быстро написала на доске своеобразное послание для еще не успевшего покинуть аудиторию Ярова.
«3:2»
На перемене ко мне подошла Лиза, которая догадывалась, что нестандартная презентация Ника была моих рук делом, и призналась, что это было довольно забавно. К ней присоединилось еще несколько ребят, выразивших свою похвалу хорошей шутке. Игорь тоже не упустил шанса поддакнуть, и сегодня он меня ни капли не раздражал. Мы все шли и беззаботно болтали, когда передо мной вдруг нарисовался Ник. Я настроилась на худшее, но он просто всунул мне в руку мою флешку.
– Должен признать, староста, это был неплохой ход. Жаль, что такое поведение – моя привилегия.
Сказав это, он ушел дальше по коридору, а я лишь усмехнулась:
– Это мы еще посмотрим.
Не знаю, как это объяснить, но после того дня что-то неуловимо изменилось. Я перестала каждое утро строить пугающие предположения по поводу того, какой неприятный сюрприз мог для меня готовить Ник, а если в университете меня все же ждала очередная шутка, направленная на то, чтобы разозлить меня или смутить, я не чувствовала прежней неловкости перед всем потоком. Я знала, что обязательно отвечу на каждый его выпад, и мой ход будет ничуть не хуже, чем его.
Это превратилось в своеобразную игру. Не совсем дружескую, но и вражеской ее назвать теперь было тяжело. Почти каждый день мы соревновались в том, кто кого быстрее и сильнее выбесит. Однокурсники с живым интересом наблюдали за нашей странной игрой.
Так, после моего трюка с презентацией он добавил мне в кофе какое-то невероятное количество красного перца. Когда я посреди пары решила глотнуть ароматного напитка, через секунду пришлось все выплеснуть изо рта прямо на глазах у всего курса и Драконихи. От перца я вся покраснела, часто задышала, удерживаясь, чтобы не высунуть язык, как собака в летнюю жару. Елена Юрьевна после этого строго настрого запретила приносить что-либо, кроме воды в аудиторию, а я оставшуюся часть пары провела в туалете, отмывая блузку, что, кстати, так и не удалось сделать.
– Надеюсь, ты готов заплатить за испорченные вещи! – Поймав Ника на перемене, возмутилась я.
– Знаю, для тебя это может стать шоком, но существуют такие штуки… Их называют стиральными машинами, так вот, они…
– Это может не отстираться, умник! – Перебила я.
Его лицо приняло подозрительно хитрое выражение.
– Давай я отнесу в химчистку.
– И в чем же подвох? – Изогнула бровь я, складывая руки на груди.
Он картинно пожал плечами:
– Ни в чем. Снимай ее и получишь завтра, чистую и пахнущую альпийским лугом.
– Очень смешно. Я думала, у тебя получше с чувством юмора.
Ник облокотился рукой о стену и игриво спросил:
– Так тебе кажется, что у меня хорошее чувство юмора?
Я закатила глаза.
– Я не буду снимать блузку сейчас. Но если она не отстирается, учти, ты лично оплатишь химчистку.
Говоря, я ткнула пальцем ему в грудь для убедительности, но он перехватил мое запястье и наклонился ближе, так что я могла чувствовать исходящий от него запах горького одеколона, мешающегося с нотками табака.
– Ну конечно, дорогая.
Дома мама все допытывалась, как же я так умудрилась запачкаться. Когда блузка так и не отстиралась до конца, я на следующий же день подошла к парте Ярова и села рядом с ним.
– Какие планы на вечер? – Без обиняков спросила я.
– Хочешь, чтобы я составил тебе компанию в этой осенний одинокий вечер?
– Хочу, чтобы ты сходил в химчистку, – заявила я, вручила блузку немного растерянному Нику и была такова.
Я, конечно, понимала, что это может вылиться в очередную шутку, но интерес пересилил доводы разума. Несложно представить мое изумление, когда он подошел ко мне в коридоре и отдал чистейшую, кипенно-белую блузку, аккуратно сложенную в пакет. Я недоверчиво посмотрела на него. Достала многострадальную вещь из пакета и тут же бросила ее обратно. От нее несло чем-то отвратительно-тошнотворным.
– Это явно не альпийские луга!
– Нет. Никак не вспомню, как назывался этот аромат. – Ник достал из сумки небольшой коричневый флакончик с нарисованной на нем мультяшной какашкой. – Ах, да, «Stinky ass»1. Тебе что, не нравится?
Недолго думая, я выхватила флакончик из его рук и, подобно пистолету, направила на него.
– Извинись, – приказала я, не скрывая возникшего в голосе веселья.
– Ты не сделаешь этого, – с опаской проговорил Яров.
Он попытался отнять у меня бутылек, но я успела спрятать его за спину. Тогда Ник медленно, как крадущийся лев, направился ко мне. Готовая обороняться, я выставила перед собой свое «оружие» и попятилась назад.
– Не подходи, – предупредила я.
Это не помогло. Наоборот, Ник неожиданно начал бежать ко мне, и у меня не осталось иного выбора, кроме как тоже убегать.
Коридор. Перед глазами мелькают одинаковые двери аудиторий и все еще сонные лица студентов. Позади слышатся приближающиеся шаги. Дверь на лестницу. Пролет за пролетом вниз.
До тех пор, пока сильная рука не касается моего плеча, рывком разворачивает, и я оказываюсь прижата к стене. Руки Ника обхватывают мои запястья, мешая пшикнуть в него зловонным спреем.
Но на мгновение, кажущееся бесконечностью, я забываю о спрее и о том, как мы вообще оказались в таком положении. Вглядываюсь в его широко распахнутые глаза цвета затянутого светло-серыми тучами неба за окном. Невольно перевожу взгляд на чувственные губы, на волосы. Некстати возникает недавняя дурацкая мысль о том, какими мягкими они могли бы быть. Снова смотрю в его глаза и понимаю, что он точно так же оглядывает меня. Так, будто видит впервые. Мое сердце пропускает удар, и вдруг становится как-то душно.
Чтобы прогнать возникшее наваждение, с трудом выворачиваю руку, все-таки дотягиваюсь до кнопки на бутылочке и прыскаю в Ника. Его лицо тут же приобретает иное выражение, челюсти плотно сжимаются.
