— Почти готово, — сменила девушка тему, засекая время, — одиннадцать минут, чтобы настояться и можно завершать.

— Наша команда идеальна, — потягиваюсь я, насыщая тело Жизнью. — Ты как? — более пристально оглядываю её. — Голова не кружится? Кажется, стала ещё бледнее.

— Бред, — отмахнулась она. — Это мой естественный цвет.

— Даже не сомневаюсь, — дёрнул уголком рта. — Проводить после урока в Больничное крыло?

— Успокойся, Шахлендорф, всё со мной хорошо! — недовольно покосилась Тереза.

— Как пожелаешь, — осматриваю остальных студентов, подмечая тех, кто уже на стадии завершения, а также тех, кто всё запорол. Тот же Ролланд, например. Мимо его котла Грейман едва ли не пробежал, зажимая нос. Это, так-то, хороший показатель!

Мы погрузились в молчание. Но вот, неожиданно для меня, Энгвист задала странный вопрос. Действительно странный.

— Почему ты выбрал Альтенбург? — спросила Тереза, старательно не смотря мне в глаза. — Ты ведь мог очаровать любую из них. Любую из всей группы или соседних. Ты красив, богат, очень талантлив, самостоятелен, с хорошим чувством юмора, заботливый и… — качнула головой. — Ты понял.

— Из-за красоты? — я также не смотрел на неё, это казалось правильным в такой момент. Ну… разве что самым краем глаза? Незаметно.

— Всего-то? Лишь из-за неё? — она недоверчиво поджала губы. — Но ведь колдомедики способны сделать красавицу чуть ли не из крокодила, превратить кого угодно во что угодно, лишь бы деньги были! А у вас они есть. Можно было бы взять идеально подходящую для рода Шахлендорф и его даров.

Негромко хмыкнул, на что соседка насупилась, но от темы не отступила.

— Может, не хотели тратить деньги или просто предлагать подобное в лоб? — продолжила она. — Какой девушке понравится, что её не считают привлекательной? Но есть ведь симпатичные. Почему не та же Бьянка? Она красивая, это все признают. И ваши странные переглядывания давно всем известны. Почему не Ида? Она вполне миловидна и по уши влюблена в тебя, к тому же достаточно умная и старательная. Ранее у неё были проблемы с магией, но сейчас и с ней всё наладилось.

А благодаря кому? Ха! Всё тяну на своём горбу!

Энгвист замолчала, механически следя за циферблатом артефактных часов, которые держала перед собой.

— Но ты выбрал вейлу. Симпатичную, не спорю, но все вейлы красивы. Значит ли это, что на месте Альтенбург могла быть любая? Любая вейла? Это просто удача?

— Выходит, не из-за красоты, — собираю неиспользованные ингредиенты, аккуратно упаковывая их в трансфигурированную корзину. — Тогда из-за чего? Как ты сама думаешь, Тереза?

— Я? — усмехнулась она. — Признаю, общаясь с тобой, я пару раз задумывалась о смысле подобного поступка. Не буду спорить, что мелькала и мыслишка: «Почему она, а не я?» Смешно, верно?

Не удостаиваю её ответа.

— Но кто сможет всерьёз посмотреть на меня именно в подобном ключе? В форме отношений? Я не красива, а попросту уродлива, будем откровенны. И у меня нет денег или желания приводить себя в порядок. Однако, кому как не тебе знать, что любые «уродства» внешности достаточно легко изменить. Красота Бьянки, Фриды, профессора Майерс или Вензел, фрау Апостолитиз, других вейл и всех остальных девиц — ничто, по сравнению со внутренней составляющей.

— Звучит разумно, — киваю ей. — Но? Всегда же есть это самое «но»?

Не стал спрашивать, предлагает ли она себя. Это… попросту глупо. А Тереза не глупа. Совсем не глупа.

— Именно, — значительно тише, словно спохватившись и даже оглянувшись по сторонам, ответила Энгвист. — Ты выбрал Альтенбург. Не аристократку, не богачку, не иную девицу, отличающуюся талантом или мозгами. Так в чём же причина? Погнался за внешностью? Не верю!

Бросаю взгляд на котёл. Всё идёт хорошо, но зелье лучше бы контролировать, сугубо на всякий случай.

— Ты затронула очень интересную тему, — неспешно произношу я, проверяя, все ли неиспользованные компоненты убраны со стола, нигде ли не завалялся кусок гусеницы или маргаритки… Да, всё аккуратно упаковано, отлично. — Скажи, Тереза, что делает аристократа аристократом?

— Что за вопрос? — она на миг впала в ступор, но потом хмыкнула. — Я ведь не отношусь к этой вашей, привилегированной касте. В Бельгии вообще не так чтобы сильно много могучих аристократических родов. Одни были убиты, другие перебрались куда подальше…

— Но они продолжают там существовать, — прерываю её. — И считаться лучшими. Элитой среди магов «обывателей». Как и в любой другой стране. Что в Германии, что в Британии, Франции, Италии… Везде. Ты — из семьи потомственных волшебников. Значит, разбираешься в теме. Так ответь мне.

— Что делает аристократа аристократом? — повторила девушка, проводя тыльной стороной руки по собственному лицу. Она задумалась. — Конечно же род. Поколения предков, чистая кровь, деньги… — пожала плечами. — Ещё знания. Уникальные и доступные лишь для них.

— Предки, кровь, деньги, тайные знания, — ухмыляюсь, тихо, но различимо, — значит этого достаточно, чтобы стать аристократом? Управлять целой страной? Например, Германией? Или Бельгией. Принимать законы, добиваться изменения внутренней и внешней политики?

— Я… — моя соседка зависла. Она явно не знала что сказать, откровенно растерявшись. Но секунды шли, превращаясь в минуты. Наконец, девушка качнула головой. — Да. Этого достаточно. Так и зарождаются аристократы.

— Почему я слышу неуверенность в твоем голосе? — интерес в пикировке пропал. Тереза — лишь третьекурсница, хоть и одна из самых умных. — Почему Рид прекратил задирать меня, тебя, Берга? А почему тогда директор Кальб согласился дать мне серьёзные послабления расписания? Почему профессор Вензел дала разрешение Фриде на уход из школы, пусть и на выходных? Отчего весь мир смотрит на нашего Министра, Гриндевальда и трясётся от страха? Не знаешь?

Она молчала, взгляд был задумчив, пальцы едва слышно постукивали по столу.

— Власть, — звонко щёлкаю пальцем, — Вот что отличает аристократа. Имея власть, он берет всё, что захочет. Тайные знания, которые спокойно забираются у «обывателей», а потом объявляются «чёрными», деньги, должности… И женщин. Тех, которых захочет, — наклоняюсь ближе, пристально смотря на Терезу. Она не отводила взгляда, будто загипнотизированная. — Я обладаю такой возможностью, оттого и взял себе Альтенбург. По собственной прихоти. И она отлично справляется с возложенной ролью, — улыбаюсь. — Я ответил на твой вопрос, Тереза?

— Самый самовлюблённый ответ, который я слышала, — с трудом выдала она. — Ты только что заставил меня жалеть, что не являюсь аристократкой.

— А ты не жалела об этом раньше? — выгибаю бровь.

Девушка хмыкнула и уставилась мимо меня. Вперёд, на доску. Кладу ладонь ей на руку, заставляя вздрогнуть и обернуться.

— Хорошо что мы в школе, где можно налаживать друг с другом не только связи, но и простую дружбу, как считаешь?

Энгвист негромко рассмеялась. Чуть шире улыбаюсь в ответ.

— Время, — говорю ей, осознав, что соседка слишком отвлеклась и упустила этот момент из собственных размышлений. Глухо ругнувшись, Тереза убрала часы, а я успешно снял котёл.

— По единице каждому, — неспешно, хромая, прошёл мимо Грейман. — Зелье можете забрать себе.

— Спасибо, профессор, — почтительный кивок.

Как говорится, мне не сложно, а ему приятно. Вот только награда… это зелье, мягко говоря, мало где можно применить.

Известна история волшебника Сэмуэля Планкетта, который, чтобы избежать преследования жителей магловской деревни, подлил им в колодец Уменьшающее зелье. Об этом упоминал Зигмунт Бадж в своей «Книге зелий».

Сам же Бадж, в шестнадцатом веке, разработал свою собственную версию этого снадобья, которая, по его словам, «лучшее из всего, что вы можете найти». Это стало возможным из-за того, что он использовал неортодоксальный шаг — перемешивание после добавления смоквы.

Новая вариация оказалась настолько мощной, что когда он случайно разбил небольшой флакон с зельем на заросшем травой лугу за своим домом, вся пасшаяся отара овец уменьшилась до миниатюрных ягнят размером с небольших мохнатых мышей. Впоследствии Бадж также уменьшал овец до этих размеров, чтобы обогреть отару в очень холодные зимы, которые случались на острове Герметрей, на котором он проживал.