Вот только… отвожу зеркало в сторону стены, а сам сажусь с обратной стороны, дабы точно не попасть в зону видимости. Это медики из Бонн-Виндульген к такому привычны, а вот Фрида, боюсь, может не понять.

На вызов ответили почти сразу.

— Вольф! — воскликнула вейла и удивлённо замолчала.

— Фрида, — говорю своим женским голосом, с хрипотцой. — Привет.

— При… здравствуйте, — нахмурилась вейла. Сам я этого не вижу, но по голосу отчётливо ощущаю. Хех, я отлично знаю, как моя блондинка выглядит в тот или иной момент времени!

— Я попал под экспериментальные чары в лаборатории, — произношу ей. — Ничего особо серьёзного, но… в общем, какое-то время не смогу посещать Дурмстранг. Честно сказать, меня здорово зацепило, хе-хе.

— Что случилось? — она всё ещё не до конца была уверена, что говорит со мной. Это слышалась в её интонации.

— Мы разбирались с последствием «проклятия», которое скрывает солнце, — слова лжи сорвались с языка столь легко и привычно, что даже невольно поморщился. — Большего рассказать не могу, — прерываю этот поток вранья. — Целители из Бонн-Виндульген обещали, что в течение месяца смогу вернуться к полноценной жизни.

— А… что с твоим голосом? — спрашивает она.

— Я ведь уже ответил, — раздражение, откуда оно у меня? То есть… так естественно!

— Ты… прости, Вольф, я… я поняла, — отвечает ощутимо расстроенная девушка. — Ничего, главное — что ты восстановишься…

— Верно, — цепляюсь за возможную тему, как за спасательный круг. Почему-то общение стало даваться крайне трудно. Это последствия замедленного разума или смены моего состояния? Чёрт, нихрена не понятно! — Мне даже обещали, что я смогу увеличить источник магии! — сказал и лишь потом обругал себя. Хотел же держать это втайне ото всех!

— О, здорово, — улыбнулась, судя по голосу. — А… ты не покажешься сам, верно?

— Да… — тяжело вздыхаю. — Моё состояние, э-э… в общем, не хочу тебя расстраивать.

Она ведь уже видела Мерзость? Ага… замотанную в тряпки с ног до головы! Это не считается.

— Своими словами ты расстраиваешь меня сильнее, — перепады тона, нехорошо… Мордред, ощущаю себя так, будто бы умудрился довести её до слёз. Аж самому горько стало. — Вольф… у тебя всё хорошо?

— Сам на себя не похож, да? — хмыкаю, стараясь абстрагироваться. — Знаю. У меня проблемы, но они решаемые. Поверь мне. Всё будет хорошо.

Пора съезжать с темы.

— Я верю, — довольно произносит Фрида. — Но целый месяц… Я уже успела привыкнуть к нашему каждодневному общению, тренировкам и… — обнимашкам! Ха-ха! Я знаю, что прикосновения к девушке — жизненно необходимая вещь! Мало того, что приятная, так ещё и вызывает привыкание. — Может, хотя бы через Сквозное…

— Прости, — быстро произношу ей. — Это сегодня я, в качестве исключения, оказался дома. Далее буду лежать в палате. Мне запретили всё магическое из-за облучения… э-э… в общем, смогу лишь позже всё объяснить, хорошо?

— А… ладно… — Альтенбург была удивлена. Оно и понятно. Я начал мямлить, будто первоклассник у доски строгого учителя. И все попытки хоть как-то объясниться лишь делали ситуацию хуже.

— Пока! — заканчиваю я это общение и откладываю зеркало.

Фух… — протяжно выдыхаю. Но стоило лишь вспомнить, как я себя вёл…

— Кретин! — удар по столу превращает его в щепки и труху. — Сука… ещё и стол… Санни!

— Что угодно, гос… — на мгновение эльф прервался, но тут же продолжил, — …подин?

— Почини мебель, — указываю на стол. — И как ты меня узнал?

— Догадался, господин, — шевельнул он ушами и щелчком пальцев восстановив мебель. — Что-то ещё?

— Как догадался? — решил докопаться.

— Вы в комнате господина, пользуетесь его личными вещами, — кивает на Сквозное зеркало. — А также чувствуете себя как дома. Хозяин Эмерик и хозяйки Габриэла с Юлианной не допустили бы до подобного какого-то незнакомца. Кроме того, вы сразу же позвали меня для ремонта мебели. Значит, сами сделать это не можете. Очевидно, что проблема кроется в смене облика. Я бы сказал, что это проклятие.

— Прав во всём, кроме последнего, — буркнул в ответ. — Иди, я позову, если будешь нужен.

Домовик кивнул и пропал, а я растянулся прямо на полу. Тело привычно заняло позу с поджатыми под себя конечностями. Ха, старые привычки Мерзости. Она любила так сидеть.

— Какой же ты дурак, Вольф, — тихо посмеиваюсь. — Куда делось всё хладнокровие при общении с женщинами? Пусть и столь юными… Нет уж, однозначно нужно возвращать себя и создавать копии души, а потом закреплять окклюменцией собственную суть.

Не желаю каждый раз зависеть от состояния тела. Все эти гормоны и прочее… они у всех свои. У каждого также по разному работает мозг. Вот у Мерзости, например, совсем всё плохо.

«Хозяин…» — заскулила тварь.

— Ох, ты очень хорошая! — начинаю утешать фамильяра. — Но я желаю быть таким же, как был раньше.

А пока… — мысленно хмыкаю. Пора заняться окклюменцией.

Глава 47

21 октября 1938 года — 17 ноября 1938 года

Всего один шаг для человека и какой рывок для моего бедного тела!

— Лови его..! — Эмерик, Габриэла и Мерзость одновременно дёрнулись ко мне. Неучастной осталась лишь Юлианна. Эту змеюку я здорово довёл за время бытия в теле своей химеры. Но что поделать, ежели я неплохо так отупел в тот период времени? Не до уровня умственно отсталого, но по сравнению с собой нынешним — где-то рядом.

Боже, как же приятно предаваться окклюменции даже в такой момент! В момент своего грёбаного падения! Зато я могу рассмотреть каждую царапинку и пылинку на этом больничном полу… Здорово, верно?

Отец, заметив, что не успевает первым, замедлился, химера получила ментальный приказ остановиться и в итоге моё тело упало в руки матери.

— Поймала, — помогла она удержать равновесие.

— Хоть почистите меня, — произношу им, ощущая, как с меня стекают остатки зелий и разных укрепляющих растворов. — Сам могу, но… — шевелиться было непривычно, организм слегка атрофировался, хоть и самую малость, ибо лечили меня на совесть.

— Раз уж сказали: ещё две недели без магии, так держись, — решительно произнесла Юлианна, направив на меня палочку.

— Так-то лучше, — вылезаю из объятий и выпрямляюсь. Жутко шатало, а исправить это нельзя. Как и сказала моя «родительница» — ещё две недели запрещено применять магию. — Ощущаю свой источник, — кладу руку на грудь, — как же это приятно! Он такой большой…

— Все вы, мальчишки, хвастаетесь, какой у вас большой, — хмыкнула Юля, — а на деле всё как всегда: двенадцать с половиной, если считать от корешка…

Эмерик деланно хохотнул, но так, без огонька.

Перевожу на волшебницу якобы непонимающий взгляд, но она не купилась на него. Зато купилась мать.

— Хватит уже чушь нести, — возмущённо произнесла женщина, посмотрев на верную подругу, — давай лучше одежду. Сколько Вольфу ещё голым стоять?!

Показываю ей язык за спиной Габриэлы, на что Юлианна притворно улыбается, но как только мать отвернулась, провела большим пальцем себе по горлу, указав на меня.

Наши маленькие шуточки!

— О, даже не женское платье, — хмыкаю, рассматривая комплект, — а ведь кто-то клялся и божился…

— Сейчас богов лишний раз стараются не упоминать, — рассмеялся отец. — Но да ладно. Поспеши и пойдём. У меня ещё куча дел.

— Более важных, чем сын? — лицо становится грустным и готовым заплакать.

— А ты, гляжу, соскучился по этому, — взмахнул он руками, — по актёрской игре, всей этой… м-м… жизни?

— Да я… чёрт… — почёсываю висок, едва не расцарапав его в кровь, по привычке применив больше силы. — Я очень этого ждал. А потому не могу и не хочу останавливаться.

— Восстановил эмоции? — едва заметно прищурился он.

— Разве не видно? — выгибаю бровь. — Вновь ощущаю себя целым, а не куском, — коротко глянул на Мерзость, — не в обиду тебе, конечно же.

— Хозяин, — кивает фамильяр, — ваше пребывание внутри меня было честью.