— Том, объясни, что происходит? — руки Мартина, без участия сознания, начали теребить рукава его домашней мантии.

— Тебе не рассказали? — приподнимаю бровь, — странно. И почему же?

— Считают, что я могу передать всё тебе, — нервно пожал он плечами и хохотнул. — Но если речь идёт о твоих делах, то ты и так в курсе, верно?

— Это правда? — усмехнулся в ответ, игнорируя его вопрос, — ты сразу бы всё мне рассказал, Мартин?

— Д-да, — с лёгкой настороженностью отреагировал он, — конечно рассказал бы! Ты ведь мой друг и… ты же Слизерин! Ты — это всё, что осталось у нашего сообщества. Самый чистокровный, самый сильный и могучий. Ты — надежда всей страны, даже мира!

Глаза Лестрейнджа фанатично заблестели и я почувствовал небольшое облегчение. Что же, в какой-то мере я могу доверять Мартину. Хоть и не полностью. Но кому я вообще могу полностью доверять? — мысль промелькнула в голове и сразу исчезла.

Вопрос доверия — это очень сложный и тонкий вопрос. Лишь клятва и полный контроль разума носителя этой клятвы, вот что заставит меня доверять человеку. Ну, как доверять? Я смогу подставить ему спину, но лишь в период нужды.

Во мне слишком много опасений. Но откуда они идут? Чем питаются..? Неужели Дамблдор говорил правду и магия Разума развратила моё сознание, сделав подозрительным и мнительным?

— Вольфганга подставили, — неспешно начал я, откинувшись на мягкую спинку кресла и вытянув ноги. Взгляд упёрся в потолок, руки лежали на массивных подлокотниках. — Скорее всего за этим стоит его отец — Эмерик фон Шахлендорф, влиятельный немецкий аристократ. Во всяком случае, это подозревает сам Вольф, с которым мне удалось перемолвиться парой слов в день происшествия. Есть подозрения, что Эмерик решил забрать сына к себе, в Германию. Он уже несколько раз пытался сделать это, но Вольф не хотел уезжать на родину, — хмыкаю и перевожу взгляд на Мартина, — он был уверен, что в течение года-двух, начнётся война с Германией, а потому не желал оказаться среди боевых действий. Из-за этого и отказывал. И вот, наш недавно приобретённый магловский дом, пока в нём не было ни меня, ни Вольфа, оказался наполнен некими «химерами» — магическими чудовищами, которых создают волшебники, используя людей и животных. Это — запрещённая и очень опасная магия. И, стоило дому наполниться этими… «химерами», как в него тут же нагрянула аврорская проверка! — добавляю в голос возмущения, а потом просто смеюсь.

Сидящий напротив парень неуверенно улыбнулся.

— Представь себе, Мартин, как это глупо выглядело со стороны! — краем глаза замечаю, что собеседник тут же принялся кивать. — Но вместо проверок или чего-то ещё, Вольфа тут же пытается захватить группа авроров!

Вообще, скорее всего они просто хотели его допросить. Но тогда сразу узнали бы о причастности друга ко всем делам. Логично, что Шахлендорф тут же сбежал. Но вот фашисты, как оказалось, действительно за ним следили. И очень вовремя были поблизости. Меня крайне сильно смущает этот момент. Он даёт мне повод считать, что именно их рука подставила нас. Да, «нас» и никак иначе! Ведь что бы ни случилось с Вольфгангом, на мне это отразилось не меньше.

— Однако, каким-то чудом, Шахлендорф смог одолеть нескольких авроров в открытом бою, а потом ещё и сбежать от боевой группы! — всплеснул руками, — второкурсник, Мартин! Ты бы смог одолеть хотя бы одного аврора?

— Конечно нет! — даже с некоторым возмущением произносит Лестрейндж, — может быть, курсе на шестом или седьмом ещё бы были шансы, но… — он задумался.

— Не гадай об этом, Мартин, — хмыкаю на его потуги, — доживём до пятого, хотя бы, тогда и можно будет прикинуть, — делают вид что о чём-то размышляю. — Я бы… наверное смог одолеть одного аврора, если бы напал внезапно. Но сразу двоих? Точно нет!

Кривлю душой. Будь у меня в наличии пачка нательных химер, то с их помощью можно было и нескольких убить, главное — правильно распределить. Ну и элемент внезапности, само собой.

— Потом Вольф ещё и сбежал от боевой группы! Аха-ха-ха! — демонстративно смеюсь и тут же принимаю серьёзное выражение лица, — очевидно же, что это подстава. Как бы не был хорош наш друг, но он не «Архимаг», не молодой Мерлин и даже не был обвешан артефактами с ног до головы. Шахлендорф вообще гостил у Хоукинс, той чистокровной девчонки с Гриффиндора, — про чистокровность сказал специально.

Мартин кивнул, показывая, что понял, о ком речь.

— Вот и сам посуди, голова на плечах есть, — скрестил руки на груди, — лично я вижу ситуацию так, что отец Вольфганга — Эмерик, просто подставил сына, очернив перед нашим правительством и тем самым не оставил ему выбора, кроме как отправиться вместе с немцами, в Германию.

— Может, — начал мой собеседник, — это были не немцы, а кто-то из наших? Блэки?

— Слишком для них круто, — крутанул рукой, — да и не было у Шахлендорфа с ними столь серьёзного конфликта. Вообще ни с кем не было, откровенно говоря. Так в чём смысл был его подставлять?

— Значит, лишь немцы? — едва уловимо прищурил парень глаза.

— Немцы, — киваю в ответ. — У других не было причины или возможности.

— Тогда нужно, — приподнялся Лестрейндж в кресле, — доказать, что это всё подстава. Сыворотка правды, легилименция, клятвы, на худой конец!

— При желании всё можно обойти, — фыркаю на его слова, — тем более, если подключить ресурсы целого государства. Теперь наше Министерство принципиально не будет верить Вольфу, так как посчитает его замешанным в политику. Никакой веры такому человеку!

— Понятно, — вздохнул Мартин, — это… так неожиданно. Что теперь будет?

— Схожу завтра на допрос в Министерство, — пожимаю плечами, — расскажу, что знаю. Дамблдору, моему учителю, уже рассказал. Он попробует что-то сделать, но… вряд ли сумеет чего-то добиться.

Конечно не сумеет. Будь Вольф реально не виновен, то друг бы и сам вернулся. Точнее — даже не стал бы уходить с агентами Аненербе. В чём смысл такого действия?! Подставить себя перед страной-победителем нацистского режима?! Пф-ф… Шахлендорф слишком для такого умён. К тому же, если бы он действительно верил в то, что Германия выиграет, то мы бы уже давно там жили. Сразу, после того, как он узнал правду о родителях. Ибо зачем оставаться на стороне проигравших? Нет… такое не в природе моего друга. Однако… ситуация сложилась так, что у него не осталось выбора. Теперь я даже не представляю, что он будет делать. Нужна связь, но… пока что приходится действовать без неё. Сука!

— Это ведь, — запнулся парень, — никак не отразится на тебе и всей ситуации в целом? Ты же сам хотел идти в политику и стать Министром Магии.

— Не знаю, — задумчиво нахмурился я, — пока рано о чём-то судить. Слишком всё неоднозначно. Думаю, по итогу завтрашнего дня можно будет сказать точнее.

Надо посмотреть, насколько жёстким будет допрос. Я, конечно, его пройду… Должен пройти. Но вот если министерские чиновники будут докапываться, то пиши пропало. Хрен там я смогу пробиться в Министерство после школы. Разве что как-то проявлю себя на войне, полностью закрывая возможную связь с немецкими диверсантами.

Поболтав с Лестрейнджем ещё пару часов, я отделался от него под предлогом подготовки к завтрашнему допросу. Впрочем, мне действительно нужно подумать и привести мысли в порядок.

Мысли… точнее — память. У меня к ней появились вопросы. Дамблдор со своими проверками заставил меня буквально перелопать все свои воспоминания и я нашёл некоторые моменты, которые смогли меня смутить. Иви Макфи. Тот «я», который был до полной потери памяти, поначалу относился к ней с негативом, которое постепенно нарастало. И я знаю почему. Она раздражала его одним фактом своего существования. Взбалмошная, грубая, постоянно влипающая в проблемы, слишком активная, глупая, пытающаяся влиять на Вольфганга!

Даже нынешний я, переживший целый поток дерьма, сильно повзрослевший за это время, научившийся смотреть на мир под другим углом и даже успевший умереть, считал её занозой в заднице, которую нужно было выжечь огнём.