Пока шла тайная война в Бирме, Фостер и Аллен предложили президенту Эйзенхауэру и Совету национальной безопасности еще более амбициозную операцию. Они просили уполномочить ЦРУ сделать то, чего оно никогда раньше не делало: свергнуть иностранного лидера. Их целью должен был стать Моссадег. Менее чем через два месяца после вступления в должность братья вводили американскую внешнюю политику в новую эпоху.
Трумэн периодически созывал Совет национальной безопасности, в который входили секретари кабинета министров, военачальники и старшие офицеры разведки, но при Эйзенхауэре он занял центральное место в качестве официальной "резиновой печати" внешней политики и политики безопасности. Заседания Совета проводились раз в неделю. Председательствовал Эйзенхауэр, но на большинстве заседаний доминировали Фостер и Аллен. Аллен, являвшийся "советником по безопасности", начинал заседание с двадцатиминутного обзора мировых событий. После этого Фостер, как правило, повторял мнения и рекомендации своего брата. Дискуссии практически не велись. Эйзенхауэр использовал совет для утверждения решений, которые уже были приняты им, Фостером и Алленом.
4 марта 1953 г. состоялось заседание Совета национальной безопасности, на котором рассматривался вопрос о свержении Моссадега.
Аллен представил сводку разведданных из Ирана, которые, по его словам, указывали на "советский захват". Фостер пошел дальше, предсказав, что после захвата Ирана "другие районы Ближнего Востока, где сосредоточено около 60% мировых запасов нефти, перейдут под контроль коммунистов". Все согласились с тем, что эта угроза требует принятия срочных мер. Лишь один участник дискуссии оказался в противоречии: Эйзенхауэр. Он все еще надеялся, что Иран и Великобритания смогут достичь соглашения, которое сделает вмешательство ненужным. В какой-то момент он взорвался от разочарования и потребовал объяснить, почему так трудно "заставить некоторых людей в этих угнетенных странах полюбить нас, а не ненавидеть". Мгновением позже он добавил: "Если бы у меня было пятьсот миллионов долларов, которые я мог бы потратить тайно, я бы прямо сейчас направил сто миллионов в Иран". Его быстро заверили, что Администрация взаимной безопасности может собрать "столько, сколько требует ситуация", но он не стал реализовывать свой порыв. В конце концов, он также не стал препятствовать идее заговора. Все знали, что это означает его одобрение. Свое одобрение он вновь выразил на заседании СНБ на следующей неделе, молча согласившись с рекомендацией Фостера о том, чтобы США стали "старшими партнерами англичан" в заговоре против Моссадега.
"Участие Москвы в Иране было незначительным, - заключил позднее историк Ричард Иммерман, - но [Фостер] Даллес не мог провести различие между местным национализмом и импортированным коммунизмом".
Операция "Аякс" больше интересовала Фостера, чем занимала его время. В своих частых поездках и многочисленных выступлениях он время от времени делал неодобрительные замечания в адрес Ирана, но никогда напрямую не угрожал Моссадеху. Когда требовалось содействие Госдепартамента в реализации заговора, он оказывал его через своего заместителя Уолтера Беделла Смита. Его роль заключалась в одобрении, поощрении и сдержанном информировании президента.
Эйзенхауэр не участвовал ни в одном из совещаний, на которых разрабатывался "Аякс"; он получал только устные сообщения о плане; он не обсуждал его ни с кабинетом министров, ни с СНБ", - пишет Стивен Амброуз в своей биографии Эйзенхауэра. Установив модель поведения, которой он будет придерживаться на протяжении всего своего президентства, он держался на расстоянии и не оставлял после себя никаких документов, которые могли бы уличить президента в предполагаемом перевороте". Но в уединении Овального кабинета, за коктейлями, его постоянно информировал Фостер Даллес, и он поддерживал жесткий контроль над деятельностью ЦРУ".
4 апреля, ровно через месяц после того, как Эйзенхауэр дал молчаливое согласие на проведение операции "Аякс", Аллен подписал приказ, утверждающий расходование 1 млн. долл. для использования "любым способом, который приведет к падению Моссадега". Никогда ранее официальные лица правительства США не одобряли подобных распоряжений. Субординация была элегантно прямой: от президента к госсекретарю, а от госсекретаря - к его брату, директору центральной разведки.
Рассекреченные документы свидетельствуют о том, что в этот же день, 4 апреля, Аллен привел в действие еще один свой необычный проект: MKULTRA, эксперимент по контролю над сознанием, целью которого была проверка ценности наркотиков в "черных" операциях. Он получил предложение от одного из своих доверенных лиц, Ричарда Хелмса, в котором тот рекомендовал ЦРУ "разработать возможности тайного использования биологических и химических материалов", которые могли бы применяться для "дискредитации людей, получения информации, внедрения внушений и других форм психического контроля". Вскоре после этого он утвердил проект MKULTRA с бюджетом 300 тыс. долл. Она включала в себя эксперименты, в ходе которых ЛСД вводился сотрудникам ЦРУ и других государственных структур, врачам, заключенным, психически больным, а также проституткам и их клиентам. Один из заключенных, участвовавших в экспериментах, будущий главарь банды из Новой Англии Джеймс "Уайти" Балджер, позже писал, что эксперименты были "кошмарными" и "ввергли бы меня в пучину безумия". Другой участник, военный исследователь, которому невольно дали ЛСД, по некоторым данным, выпрыгнул из окна и разбился насмерть. Позднее следственная комиссия Сената признала некоторые аспекты этого проекта "явно незаконными".
Аллен никогда не отказывался от применения принудительного насилия. Он создал секретные тюрьмы в Германии, Японии и зоне Панамского канала, где подозреваемые двойные агенты подвергались тому, что позже было названо "усиленным допросом". В то же время он активизировал операции спецназа ЦРУ за "железным занавесом". Его люди готовили группы наемников и ссыльных, вооружали их, упаковывали в самолеты на тайных аэродромах в Греции, Германии, Великобритании и Японии и перебрасывали их в Восточную Европу, Советский Союз и Китай.
Одним из самых масштабных проектов, которым руководил Аллен в этот период, было создание в Европе подпольных армий, готовых к восстанию и террору в случае советского вторжения или избрания левых правительств. ЦРУ создало эти подпольные сети, известные под общим названием "Гладио" - по названию, которое силы получили в Италии, - в пятнадцати странах, иногда при помощи британской секретной службы MI-6. Уильям Колби, сотрудник ЦРУ, помогавший руководить проектом, позже писал, что для того, чтобы быть уверенным в том, что бойцы должным образом вооружены, "специализированное оборудование должно было быть получено от ЦРУ и тайно складировано". В 2000 году в докладе итальянскому парламенту был сделан вывод о том, что некоторые из убийств и взрывов, которые привели Италию к беспорядкам в предыдущие десятилетия, были совершены "людьми, связанными со структурами американской разведки". Только в 2005 году появились первые серьезные исследования "Гладио". В одном из них швейцарский ученый Даниэле Гансер сообщил, что в восьми из пятнадцати стран, где ЦРУ формировало "остаточные" армии - Италии, Турции, Германии, Франции, Испании, Португалии, Бельгии и Швеции - "связь с терроризмом была либо подтверждена, либо заявлена".
Для того чтобы гарантировать твердую антикоммунистическую идеологию своих вербовщиков, ЦРУ и МИ-6, как правило, делали ставку на людей консервативных политических правых. Иногда для этого привлекались бывшие нацисты и правые террористы...
Очень обидно обнаружить, что Западная Европа и США сотрудничали в создании тайных вооруженных сетей, которые в большинстве стран подозреваются в связях с террористическими актами. В США такие страны называются государствами-изгоями и являются объектами враждебности и санкций. Может ли быть так, что сами Соединенные Штаты, потенциально в союзе с Великобританией и другими членами НАТО, должны оказаться в списке государств, спонсирующих терроризм, наряду с Саудовской Аравией, Пакистаном и Ираном?
