Племянники с энтузиазмом согласились. Это была естественная реакция людей, посвятивших себя защите существующего порядка. Однако не все капиталисты, участвовавшие в парижских переговорах, видели идеологическую угрозу так просто. Не меньший столп консерватизма, чем Герберт Гувер, консультировавший президента Вильсона по вопросам продовольственной помощи, призвал президента признать "истинные социальные цели" большевизма и его корни в "вопиющей несправедливости по отношению к низшим классам во всех странах, которые были затронуты", и "наказать наших собственных реакционеров за их разрушение социального улучшения и тем самым стимулирование большевизма". Ни у одного из братьев Даллесов подобных мыслей не возникало.
Вернувшись домой после мирной конференции, Вильсон сделал все возможное для борьбы с ядом, который, по его мнению, исходил из России. Используя недавно принятый Закон о подстрекательстве, он одобрил депортацию предполагаемых диверсантов, а после того как взорвалось несколько бомб анархистов и полиция раскрыла заговор по рассылке других бомб богатым промышленникам и банкирам, он уполномочил генерального прокурора А. Митчелла Палмера начать первый из двух лет рейдов, в результате которых были арестованы тысячи иммигрантов и депортированы сотни. Не менее двадцати пяти раз в 1919 и 1920 годах Вильсон направлял армию США для подавления "рабочих" или "расовых" беспорядков. Американцы находились в тисках первого большого "красного страха", вызванного, в частности, предсказанием Палмера конгрессу, что радикалы "в определенный день... восстанут и одним махом уничтожат правительство". Этого не произошло, но многие американцы были охвачены страхом перед новым, неизвестным, рассеянным, но явно страшным врагом.
Братья Даллес вернулись из Парижа с вновь обретенной репутацией. В частности, Фостеру удалось дебютировать на мировой арене. Произведя впечатление на влиятельных европейцев и став доверенным лицом президента Вильсона, он продемонстрировал своему боссу Уильяму Нельсону Кромвелю, насколько хорошо он научился преуспевать в тех прибыльных зарослях, где пересекаются бизнес, политика и дипломатия. Вскоре после того, как он вернулся на работу в Нью-Йорк и стало известно, что другая фирма предложила ему работу, Кромвель сделал его своим партнером. Часть его работы была внутренней, например, слияние группы нефтедобывающих и нефтеперерабатывающих компаний в корпорацию, ставшую Amoco. Но большее количество работ было связано с международной деятельностью. Его клиенты владели шахтами в Чили и Перу, сахарными плантациями на Кубе, коммунальными предприятиями в Панаме, нефтяными скважинами в Колумбии, банками во Франции, лакокрасочными заводами в Италии и России. Две его специализации - организация синдикатов по выдаче зарубежных кредитов для нью-йоркских банков и помощь коммунальным компаниям в получении контроля над предприятиями в зарубежных странах.
Фостер также взял задание на написание призрака у своего наставника Бернарда Баруха, который, как и многие друзья и поклонники Вильсона, был обеспокоен стремительным успехом книги Джона Мейнарда Кейнса "Экономические последствия мира", вышедшей в 1919 г. и направленной против Версальского договора. В книге говорилось о том, что раздел договора, посвященный репарациям, который разработал Фостер, а Барух представил как свой собственный, подвергает Европу "угрозе инфляционизма". Барух решил ответить. В его книге под многозначительным названием "Создание репарационного и экономического разделов договора" утверждалось, что положения о репарациях "жизненно важны для интересов американского народа и еще более важны для мировой стабильности". Фостер выполнил большую часть работы по написанию и редактированию, за что Барух заплатил ему десять тысяч долларов.
Вскоре после возобновления Соединенными Штатами дипломатических отношений с Германией Государственный департамент направил Аллена - он перестал называть себя "Алли" даже в письмах к родителям - в американское представительство в Берлине. Он прибыл в начале 1920 г. и стал свидетелем первых дней Веймарской республики и путча правых сил Каппа, пытавшихся ее уничтожить. "Дядя Берт" к тому времени оставил пост государственного секретаря, но оба брата уже создали себе репутацию и больше не нуждались в покровителе.
Через три месяца после вступления в должность в Берлине, вскоре после празднования своего двадцать седьмого дня рождения, Аллен взял отпуск и вернулся в дом своего детства на севере штата Нью-Йорк. В один из первых выходных дней он посетил вечеринку на шикарном курорте и познакомился с зеленоглазой блондинкой Мартой Кловер Тодд, дочерью профессора иностранных языков Колумбийского университета. Через неделю он сделал ей предложение, и 3 августа 1920 г. они поженились.
Это не было счастливой парой. Кловер была чувствительной, тонко уравновешенной и склонной к приступам меланхолии. Ее муж-филантроп и трудоголик, однажды написавший ей письмо с предложением обратиться к друзьям за советом, "как жить с такой утиной педичкой, как я", оказался не готов или не в состоянии оказать ей необходимую эмоциональную поддержку. У него был вспыльчивый характер, и он часто срывался на ней. В ответ она сворачивалась калачиком, а когда он заканчивал, молча уходила из дома и бродила там, иногда подолгу. Они неоднократно подумывали о разводе, но оставались вместе до самой его смерти, последовавшей почти через пятьдесят лет.
Вместо того чтобы отправить Аллена после отпуска обратно в Берлин, Государственный департамент направил его в Константинополь, столицу побежденной Османской империи. Первый год совместной жизни они с Кловер провели в двухэтажном доме с видом на Босфор. В 1922 г., когда Кловер была беременна и подавлена тревожными новостями из дома - ее старший брат покончил жизнь самоубийством, - они вернулись в США. В день отъезда Аллен получил телеграмму, в которой сообщалось, что его повысили в должности, и вместо возвращения в Константинополь он должен был обосноваться в Вашингтоне в качестве начальника отдела Государственного департамента по делам Ближнего Востока. В течение следующих четырех лет он курсировал между Вашингтоном и Левантом, поддерживая отношения с такими фигурами, как король Ирака Фейсал, король Трансиордании Абдулла, турок Кемаль Ататюрк и даже Т.Э. Лоуренс, которого он знал еще по Парижской мирной конференции.
Встречи с выдающимися людьми - далеко не все, чем занимался Аллен в годы своего пребывания на Ближнем Востоке. Государственный департамент активно продвигал там американские нефтяные интересы, особенно интересы компании Standard Oil, принадлежавшей семье Рокфеллеров. Аллен провел много времени, изучая эту новую форму коммерческой дипломатии. В то время как военно-морские силы мира переходили с угольных на нефтяные корабли, что ознаменовало начало нефтяной эры, он работал над тем, чтобы Соединенные Штаты получили свою долю доступа к ресурсу, который определит дальнейшее развитие века.
Между поездками на Ближний Восток Аллен находил достаточно времени для посещения вечерних и утренних занятий на юридическом факультете Университета Джорджа Вашингтона, который он окончил в 1926 году. Тем не менее он чувствовал, что его карьера и жизнь заходят в тупик. Ему было уже за тридцать, он жил на зарплату государственного служащего и скромное наследство от "дедушки Фостера". Его работа не приносила особых результатов. Однажды он обнаружил пачку своих отчетов нераспечатанной в шкафу Госдепартамента.
Жизнь с Кловер становилась все более сложной. Однажды Аллен предъявил ей непомерный счет из магазина Cartier, и она спокойно объяснила, что узнала о его связи с другой женщиной и в качестве "компенсации" купила себе изумрудное колье. Затем она заявила, что намерена покупать новое украшение каждый раз, когда узнает об одной из его интрижек. Это могло бы быстро привести супругов к банкротству, но она не выполнила свою угрозу.
