Полоцк еще один древний город, находившийся в те времена в ведение славянского племени полочан, от имени которого город и получил свое говорящее название. Я знаю о Полоцке совсем не много, разве что цитата, которую я уже вспоминал выше про Рюрика и его мужей, продолжалась следующими словами «…овому Полоцк». Что это значит? То, что даны шли в Полоцк не встречая на пути препятствий — полбеды, откуда сопротивление у разрозненных племен? Кому надо соваться в мясорубку? Не лезут даны в их землю и отлично, а что происходит у соседей, где, как у словеней захватчики жгут целые города — так это дело нас не касается. Волновало меня другое — сам факт того, что Полоцк выбран следующим пунктом, местом, где даны могут продать рабов. Мирный характер шествия воинов стоит подчеркнуть особо. Даны идут не для того, чтобы захватить город, они отправляются на торг. Значит ли это, что Полоцк захвачен, как Ладога и Новгород, где посажены дружинники Рюрика Ютландского «во княжение». Или если продолжать мысль про независимость славянских племен друг от друга… что если у налетчиков налажены связи с полочанами? Также, как у павших в Новгороде соплеменников? Ёжусь от этой мысли — неужто полочане позволят свершиться подобному беспределу, и будут хладнокровно наблюдать, за тем как продают их братьев славян? Деньги конечно не пахнут… но все равно какая-то хуйня получается. Полоцкое княжество, как известно по дальнейшей истории, сильное и независимое от центра, а значит поляне не потерпят беспредела. Возможно, Полоцк лежит в руинах, как и Новгород, а даны уже на всех порах строят там свой «КПП». На такой вывод подталкивает мысль о том, что Рюрик все еще имеет в своем распоряжении две трети войска и вряд ли бьет баклуши, отсиживаясь в Ладоге. Рюрик пришел сюда властвовать и ни в коем случае не довольствоваться малым.

Ответы на все возникшие у меня вопросы могли появиться только по приезду в Полоцк и к вечеру второго дня нашего марша даны вошли в городище, которое навскидку казалось крупнее Новгорода, сожженного накануне. Я еле живой.

Площадью поселение виделось в несколько гектар, что по меркам того времени отнюдь не малый размер. Для сравнения площадь Ладоги не превышает восьми гектар, это я запомнил. Так вот в Полоцке по крайней мере не меньше.

Особо бросается в глаза то, что в отличие от Новгорода, город взят малой кровью. Как и в прошлые разы даны воспользовались тактикой неожиданности, приплыв к Полоцку по реке Потока (отмечаю, что речной путь в Полоцк все таки есть), но наткнувшись на насыпной вал обломились и предложили полочанам сдачу, перейдя к тактике позиционного боя. Эффект неожиданности здесь не удался, но последовавший за этим позиционный бой, город не выдержал. В то, что Полоцк сдан без боя я не верил — на улицах лежат тела горожан, сраженных в бою, которые не успели убрать, видно не до того было. В Полоцке сидит вторая треть воинства Рюрика Ютландского, хотя самого Рюрика здесь нет.

Проигравшие полочане удачно задействованы под задачи захватчиков, в том числе трудятся на их благо, организовав в Полоцке рабский рынок, на который и привезли нас. Тех же полочан, которые после сдачи Полоцка отказались принимать новую власти и ее устои, попросту перерезали и свалили в кучу к тем, кто пал в бою. Я понимал, что у полочан, оставшихся прислуживать новой власти нет другого выхода, но испытал к этим людям презрение, с которым ничего не мог поделать.

Однако, учись отдавать, судьба предоставит тебе новый шанс — воспользуйся им и ты перевернешь землю. Так думал и я, услышав на рабском рынке Полоцка славянский язык.

На славянском, с небольшим акцентом разговаривали отнюдь не пленники данов. На славянском разговаривали пришедшие на рынок покупатели. Впрочем, единственные, кто явился на устраиваемый торг.

— И что у нас тут? — говорит мужичок сиплым голосом. Конечно, по голосу можно лишь условно определить возраст, но предположу, что говорившему далеко за тридцать.

Увидеть говорившего не могу, стою в позе лбом в землю, на коленях, с завязанными руками за спиной. Однако даже на слух понятно, что говор этого мужичка отличается от говора людей, с которыми мне предоставлялась возможность общаться ранее. Глянуть бы на него одним глазом — кто таков, откуда здесь взялся, да не получится, за прошлую попытку приподнять голову я получил удар увесистой деревяшкой прямо по макушке. Желание подымать голову впредь это отбивает надолго. На месте удара шишка размером с перепелиное яйцо.

Любопытно, что говоривший не изъясняется на чужом для себя языке, на котором ведут разговор даны. Полагаю, что с мужичком пришел переводчик, который донесет до пришлых смысл сказанного, устранив языковой барьер, ан нет.

— Пленные с севера, от нашего стола к вашему.

От этих слов я за малым не поднимаю голову, чтобы взглянуть на говорившего. Пусть и получу еще разок палкой по башке, но вдруг ослышался?

Однако, сомнений нет — говорит один из викингов, голос которого я без труда узнаю. Именно этот возглавлял отряд данов, отделившихся у Новгорода. Вот пидарасина, оказывается по-русски говорит может.

— Агась, по нашему говорят? — интересуется мужичок.

— Говорят, — сообщает дан. — Все целехонькие, убогих нет, как на подбор.

— Вижу, — с придыханием отвечает мужичок. — Хороший у вас сегодня товар. Нам в Киеве такие нужны. Как говорится от вашего стола к нашему — принимаем.

С Киева? Я не ослышался, выходит этот славянин из полянской земли.

— Ты бы товар лицом показал? Посмотрю, что в град вести. Сам понимаешь, не всяко потребно.

— Выбирай и забирай каждого, на кого покажешь, все по договоренности.

— Сговорились, достопочтенный.

Меня мало волнует о какой договоренности речь. Гораздо больше меня волнует тот факт, что мужичок, назвавшийся представителем полян, явился на рабский рынок, по его разумению за «живым товаром». И этим товаром были никто иные, как его братья славяне — ильменские словене, угодившие к захватчикам в плен. Одно из двух, либо этот полянин не тот за кого себя выдает и к Киеву отношения не имеет. Либо в Киеве прознали о бесчинствах данов и придерживаются тонкой стратегии, не совсем понятной мне, которая позволит защитить полянам собственные земли. Третий вариант есть, но его даже не хочу рассматривать. Категорически отказываюсь верить в то, что поляне объединились с данами и ведут с ними дела, когда другие славянские города утопают в крови. Легендарный Кий вряд ли записной мудила, а значит не допустит подобного развития событий, иначе не нашел бы он своего места в летописи. Летопись может исказить историю, напутать с хронологией и датами, но никогда летописцы не восхваляют предателей, мерзавцев и мудаков. С другой стороны… меня осеняет. Я совершено упустил из виду, что поляне могут не знать об учиненном викингами беспределе. Этот рыжебородый командир ни словом не обмолвился о происхождении «живого товара», ограничившись поверхностным «пленники с севера», да упомянул, что язык местный знают. Работорговля в этот период широко распространена в славянских землях, поэтому в том, что поляне явились на рабский рынок в Полоцк нет ничего предосудительного. Да и рабы на славянской земле далеко не те рабы, что известны в античности. Рабы у славян, отработав свое, получают шанс уйти восвояси или остаться у своих поработителей, но на условиях равных остальным. В конце концов, поляне просто могут решить не ввязываться в дела соседей, дабы не делать чужие проблемы своими. Формально они имеют на это полное право, Киеву викинги пока месть не угрожают. Вот только ключевые слова здесь как раз «пока месть» — Кия следует немедля предупредить о нависшей над ним опасности. У полян ещё существует шанс наладить более-менее слаженное сопротивление. Другой вопрос как это сделать. А вот так…