— Елена умерла после того, как посетила лесные угодья. Ее лечили, но безуспешно, — Владимир протянул Полине что-то, перемотанное грубыми нитками. — Защитная кукла не сработала.

— Это и есть лекарство? — Полина надела лайковые перчатки, — ты нашёл знахарку?

Народная магия отличалась от господской, как крестьянка отличается от ровесницы-дворянки. И все же, магия есть магия. Брать артефакт голыми руками казалось Полине верхом безрассудства.

Она положила куколку в треугольник из свечей. Воздух над ним пошёл рябью, пламя дернулось.

— Это знахарка. Не более. Кукла обережная, однако, вряд ли справится с духом. Ее предел — камешек в сапоге.

— Лекарь, — с нажимом сказал Владимир, — считает, что лихоманка была залетной. Девушка единственная заболела из всего села.

Полина села за кофейный столик. В гостевой избе были обставлены комнаты. Имелся полосатый диван, какой покинул городские гостиные несколько лет назад — в виду вопиющей старомодности. На окнах вместо ставней присутствовали гобелены с вышитыми розами. Сочеталось это просто ужасно.

— Мертвые лучше нас видят будущее. Она сказала, что будет мор. Он будет, и никакие обереги это не остановят. Мёртвые никогда не лгут.

— Но лгут духи, — напомнил Владимир. — Они часто прикидываются мощными и страшными, хотя сил у них почти нет.

Полина была согласна. Все духи стремятся напугать или внушить любовь, и лишь ради того, чтоб занять в тонком мире более важную роль. Поэтому Сирин не получит кольцо на блюдечке с голубой каемочкой. Кольцо Полина уничтожит, если найдет. Она сказала:

— Володя, как ты не понимаешь! Мы неслучайно здесь оказались. Сирин нарочно послала нас сюда. Она хочет от нас избавиться.

Владимир сел напротив. Он смотрел на Полину по-особому, она узнала этот взгляд. Так Владимир смотрел на дымящие трубы Белебеевских мануфактур. Роскошное наследство, которое отойдет старшим братьям. А они не заинтересованы в прибыли.

— Сирин нуждается в нас. Только мы сможем найти это кольцо. А ты знаешь, на границе чего сейчас находится мир. Кольцо пробудит бесов, бесы начнут воевать с другими элементалями, с русалками. Люди сойдут с ума, и начнется великая война. Мир рухнет. Не будет ни магии, ни государств. Мы лишимся мира.

Полина кивнула. Сирин часто так говорила, а Володя повторил.

— Сирин всегда выделяла именно тебя, — продолжил Владимир. Он раскуривал трубку. Дым от нее был резким и горьким, как и его слова, — А ты говоришь такое без стыда. Порой я боюсь, что ты приняла игры своего разума за чистую монету. Сны призваны искушать, Полина Федоровна.

Он думал, то видение было сном. Он предал Полину, сам того не зная. Дым завивался кольцами. Заветное кольцо было где-то рядом. Позади неё. У неё за спиной.

— Давай хотя бы пойдем до леса. Поверим местные ландшафты, — попросила Полина.

Она поклялась, что больше никогда не заведет речь о плутонической природе Сирин с Владимиром. Ведь порою начинало казаться, что Полина просто неблагодарная ученица, пожелавшая превзойти бессмертного учителя. А правду никто видеть не желал.

Лес встретил их холодом и сумраком. Над тропой перекрещивали ветви ели. Полина отбросила шишку с пути. Надо будет проверить, осталась ли на новом ботинке царапина.

— Они собирают тут хворост и ягоды, — сказал Владимир, — Покойная тоже. Ее поймала лихоманка.

Полина покрутила в руках обережную куклу. Та смотрела пустым белым лицом.

— Ты слишком доверился деревенской колдунье, — ответила Полина, спрятав куклу в карман. Она чувствовала, что в лесу есть посторонняя сила. Сейчас сила спала, поэтому угадывалась лишь в особом шорохе травы да по непривычному для осени пению птиц.

Владимир молчал, поэтому Полина спросила:

— А кто такие эти лихоманки? Какова их стихийная природа?

— Это духи болезней, их великое множество, а самые сильные — тринадцать сестер — лихорадок. С ними лучше не сталкиваться.

По тропинке полился ручей. Вода в нем была красная. Полина подошла к Владимиру, высоко поднимая ноги, чтобы не испачкать ботинки. Они стоили половину месячного содержания. Было бы глупо испортить их так скоро. Владимир стоял и молча смотрел вперед.

— Там есть что-то, — сказал он. Шорох повторился.

— Володя, — прошептала Полина, — я только сейчас поняла. Мы стоим в крови.

И словно дождавшись ее слов, между елями заструилась красная вода. Вода поднималась все выше и выше, будто могла затопить лес.

Владимир бросился в чащу.

— Там кто-то есть! — закричал он, — Там кто-то стоит!

Полина приподняла подол и кинулась следом. В ушах звучало птичье пение. Оно потеряло гармоничность, то и дело сбиваясь на отдельные птичьи выкрики. Полина зажала уши руками.

Впереди маячил кто-то, его укрывал туман.

Владимир мчался, ломая сучья. Внезапно треск стих, а затем птицы стали кричать младенческим криком. Полина упала на колени.

Все стихло так же резко, как началось. Полина подняла голову. Владимир стоял, в руке его трепыхался какой-то предмет.

— Человек, — сказал он, — там был человек.

Владимир зашелся в долгом приступе кашля. Полина огляделась и не увидела красного ручья. Только черную землю.

Через несколько часов Владимир лежал на кушетке. Его плечи ходили ходуном. Жар был таким, что Полина постоянно меняла полотенце на лбу. В считанные минуты оно нагревалось.

Полина уже пробовала исцелить Владимира, но такая магия никогда ей не давалась. Сирин говорила, что это внутренние сложности — ведь умела Полина вызывать мертвых, а подобные способности всегда были парными, словно источники живой и мертвой воды.

— Поля, — прошептал Владимир, — и она с ужасом заметила, что вокруг его рта намечается синева. Пальцы рук тоже стали темнее, — коли оно выберется из леса, нам конец. Оно ко мне прикоснулось.

Владимир зашелся в кашле.

— Я все сделаю, — сказала Полина. Она подала отвар из сонных трав. — А ты пока пей.

Домик знахарки с лыковыми куколками стоял за полверсты от села. Полина успела разбить новые туфли на земляной дороге.

Сумерки сменялись темнотой, которая выползала из леса.

На небе зажигались звезды. Одна из них, кормчая, разгорелась прямо над срубовым домом.

Полина приблизилась к забору. На нем сидели кувшины с разбитым дном. Через прутья виднелся двор. Там кто-то был. Полина чувствовала на себе взгляд.

— Позови хозяйку, — сказала она. Погостные духи ли, лесные или городские — все они слушались, стоило представить, что они должны ей пару сотен рублей.

Ощущение чужого взгляда пропало.

Полине пришлось ждать долго. Она уже успела решить, что у деревенских ведьм и манеры деревенские. В столице принимали соратников посреди драпированных залов, угощали погребными винами и обязательно напоследок вручали милый сувенир. Здесь милым сувениром была грязь, которая щедро изукрасила новые полинины туфли.

Окна тускло горели, а с дороги тянуло сыростью. Полина поежилась.

Она подумывала зайти за калитку, наплевав на вежливость. Владимир умирал. Он был ей другом, пусть их мнения трагически не совпадали. Время рассудит, но у Володи времени не оставалось.

За забором раздались шаги. Знахарка послала своего внука — калитку открыл молодой человек.

— Это вы напугали моего домового? — спросил он. В народе до сих пор практиковали дружбу с духами. Полина не одобряла.

— Мне нужна помощь, — ответила Полина в тон. Впрочем, сразу пожалела.

Внук знахарки не казался враждебным. Он был по-современному одет, гладко выбрит и больше всего напоминал больничного доктора. Из тех, кого любят пациенты, так как он не всегда берет плату.

— Пожалуйста, проводите меня к вашей бабушке. Мне нужна помощь знахарки. Мой друг подхватил лихоманку. Я думаю, ту же самую, от которой умерла недавно девушка.

— Он всё-таки туда пошел? — помрачнел внук. — Я предупреждал его, лихоманки сейчас дикие. Вы были вместе с ним — он посмотрел на Полину, — но от вас болезни не чую. У вас оберег?