Биатрис тотчас стала слаще зефира в этот момент и сразу начала что-то отвечать преподобному. Он беседовал с ней радушно, по-доброму. Периодически поглядывая на меня. Когда беседа была окончена, а все продолжили путь к храму, чтобы занять свои места, преподобный Далтон задержался ненадолго и явно хотел мне что-то сказать, но я его опередила:

— Лекарь? — о моей учтивости, а точнее ее отсутствии, можно писать книги.

— Вроде того. Лечу души людей, которым нужна эта помощь. Иногда помогаю травами. Вчера не было возможности познакомиться как положено…

— Да, вчерашнее положение явно не располагало, — да что со мной происходит.

— И тем не менее рад знакомству, Розалия. Надеюсь, сегодняшняя служба найдет отклик в вашей душе, — вот у кого точно не было проблем с самообладанием. Улыбнулся по-доброму и направился к противоположному входу, как и положено священникам.

Я догнала моих спутников в смешанных чувствах и сразу словила вопросительный взгляд Биатрис.

— Ты же говорила, что не знакома с преподобным Рэндоном, — сказала она и подняла левую бровь, тем самым подчеркивая свой вопрос.

— Случайно встретились вчера и не успели друг другу представиться, — ответила вскользь. Подробностями делиться не хотелось. Тем более в свете открывшихся подробностей статуса моего “знакомого” это явно было лишним.

— Эх, я бы все отдала, чтобы именно он сделал мне предложение на этом Золотом сезоне, — мечтательно вздохнула Беатрис.

— Но он же священник, Бэти! — ахнула Миранда и сразу прикрыла рот ладонью, чтобы никто не обратил на нее внимание. Продолжила шепотом, — он не может сделать тебе предложение! Священники после обряда Третьего Посвящения не имеют права жениться и заводить семьи!

— Я знаю, Мири, но он еще его не прошел. Третье Посвящение запланировано Его Величеством после Золотого сезона, а значит, у меня есть все шансы за этот сезон его переубедить, — глаза Беатрис сверкнули решимостью.

Я слушала девушек, и от полученной информации мне становилось дурно. Сначала лекарь, спасший меня полуголым вчера, оказался священником, который прошел уже Два Посвящения, а значит, имеет доступ к священной силе Единого, но окончательно к ней еще не привязан.

Говорят, что сила Единого может творить чудеса: усиливать человеческие таланты, исцелять людей и точно так же их калечить. Именно поэтому важно, чтобы человек, который к ней допускается, был чист душой и нес только благие намерения. А благие намерения в понимании религии никак не вяжутся ни с какими проявлениями чувств, потому что они человека делают слабее и могут привести к греху. С другой стороны, чистоту намерений доказывают годами. Вспомнить только всех известных ныне Верховных, прошедших Третье Посвящение, им же всем за 50 лет, не меньше. А тут около 30, очень странно.

Но остановившись на мысли, что передо мной наверняка находится гений религии, я переключилась на мысль о бедной Беатрис, надеждам которой сбыться не суждено. Ведь Второе Посвящение и заключается в том, что Священный алтарь подтверждает, что кандидат не способен полюбить женщину больше своего Бога, а значит, заслуживает прикоснуться к великой силе Единого.

К нам снова подошел Тар, взял меня под руку и повел в седьмой ряд из нескольких десятков скамеек храма. Беатрис и Миранда сели за нами. Двери в храм закрылись, и люди притихли. В храме с закрытыми дверьми наступил полумрак.

Преподобный Далтон подошел к алтарю и положил на него ладони. Чем-то мне это напомнило алтарь в руинах храма друидов, и в сердце потянула тоска по любимому месту. Я не знала, вернусь ли я когда-то туда снова. В этот момент произошло сразу несколько вещей. Кулон на моей груди нагрелся и согрел теплом, как будто поддерживая меня и снимая с души переживания. Преподобный начал читать свою первую молитву, и в зале зажглись несколько тысяч свечей. Так действовала магия Единого у тех, кто был уже к ней допущен. Кулон меня уже не пугал, я чувствовала его как нечто родное, что всегда должно было быть рядом со мной. А вот молитва и последующая речь преподобного подействовала неожиданно.

После традиционной молитвы Рэндон заговорил о доме, важности наших корней и нашем предназначении в нашей жизни. О том, что каждому приготовлен свой путь и только нам решать, пройдем ли мы его достойно. Путь не будет легким, каждому встретятся испытания. Порой они будут невыносимо сложные, но мы всегда должны помнить, что человеку Единый дает только то на пути, с чем он действительно может справиться.

Его голос звучал в каждом уголке пространства храма. Он не давил, не оглушал, но был в то же время достаточно громким, чтобы каждый его услышал. Достаточно мягкий, чтобы каждый понял, что он рядом, что рядом с ним Единый. Какой-то особенный бархат тембра грел душу. Действительно, настоящий лекарь душ.

Я настолько прониклась, произвольно потянулась к кулону и сжала его, чтобы почувствовать еще раз его тепло. Откуда-то в сознании сразу всплыли мысли о доме, руинах храма, воде и родителях. Моих настоящих родителях. Раньше я у дяди не спрашивала о них. Но теперь мне почему-то захотелось о них узнать больше.

После речи преподобного он снова подошел к алтарю и положил на него ладони. Прикрыв глаза, он продолжил читать молитву. Люди в храме ее подхватили. Стройным хором голосов молитва набирала свои обороты, свет в храме становился все ярче и ярче. В момент, когда казалось, что можно уже ослепнуть, свечи резко фейерверком рассыпались под куполом призрачными искрами и исчезли прежде, чем долетели до людей. Таинство службы свершилось.

Такое я видела впервые. Службы в нашей родной деревне проводил священник, прошедший только Первое Посвящение, имевший уже жену и детей, а значит, к магии Единого уже не мог быть допущен. Поэтому службы в нашем храме проходили исключительно с молитвами и лекциями.

Рэндон Далтон ушел после службы в кабину для личных бесед, и туда выстроилась очередь в человек 20. Сначала Беатрис тоже хотела попасть к нему на личную беседу, но, покусав губы, все-таки решила, что выбрать платья к Золотому сезону важнее.

Из храма я выходила с гаммой чувств и эмоций. Но в одном преподобный действительно оказался прав — меня зацепило. Струны моей души были растревожены и требовали определенных ответов здесь и сейчас. Но впереди были часы магазинных дел, и я постаралась переключить свое внимание на это.

Витар раскланялся как только услышал слово “модный салон”, сослался на неотложные дела и ровно в 4 часа пообещал нас забрать.

Как только мы разошлись, Миранда немного мечтательно загрустила, а Беатрис начала делиться впечатлениями:

— Розалия, как тебе преподобный? Правда он очарователен? А этот голос… Я бы хотела, чтобы именно этим голосом он каждое утро будил меня в кровати…

— Бэти! — воскликнула залившись снова алой краской Миранда и выразительно на нее посмотрела.

— Ладно-ладно, — Беатрис сжалилась и оставила нас без подробностей своих желаний, — покупки сами себя не совершат! Вперед! У нас мало времени.

И мы действительно устроили настоящий марафон по модным салонам одежды, ювелирных изделий, женских аксессуаров, обуви и прочих мелочей. От обилия и пестроты тканей у меня уже кружилась голова и становилось дурно. Мы сделали приличный заказ. Я даже отстояла свою относительную простоту платьев (насколько позволяли приличия) и через две недели должна была быть уже полностью готова к Золотому сезону. Мать природа, дай мне сил…

Тар встретил нас, как и обещал, в 4 часа, загрузил в карету, и поехали. Настроения и сил вести беседу не было совсем, чего не скажешь про жизнерадостного брата. Вот он точно по магазинам женской одежды не ходил. Беатрис явно витала где-то в своих мыслях, видимо, представляя, какой эффект произведет на преподобного тот или иной ее новый образ. В итоге беседой были заняты только Витар и Миранда.

За несколько кварталов от дома мы увидели в окно кареты, как из одного городского дома под конвоем выводят несколько человек. Все разговоры разом стихли, и мы попробовали прислушаться к происходящему. Ничего не было слышно, только чьи-то крики и стоны. В конце концов мы проехали этот участок дороги и разговор вернулся в свое русло.