– У наших роз… – прошептала я, уже скользнув через балконную дверь в маленький альков и глядя сквозь приоткрытую дверь в коридор. На втором этаже никого не было, да и пока не могло быть. Обеды в нашем доме длились всегда долго, чинно, время будто останавливалось, и я чувствовала себя мухой в янтаре. Слуги либо прислуживали господам, либо ели на кухне, перемены блюд следовали одна за другой, столовое серебро блестело так, что глазам больно, от накрахмаленной скатерти пахло свежестью и белизной… В детстве мне казалось, что белый цвет пахнет именно так. Как наши скатерти…

Пусть я уже убежала, приняла решение порвать с этой семьей и этим домом, все равно по привычке говорила «наши». Интересно, когда эта привычка завянет, засохнет, умрет? Или этого никогда не произойдет и я долгие годы буду жалеть о содеянном?

Так размышляя, я осторожно шла по коридору, машинально обходя квадратики паркета, которые скрипели особенно громко. Наверно, я могла бы пройти здесь с завязанными глазами, отсчитать нужную дверь и попасть в нужную комнату. Когда-то дом казался мне огромным, опасным и ужасно интересным, и я не успокоилась, пока не изучила его как свои пять пальцев. Теперь же пришло время изучать мир чуть более большой.

Я скользнула в комнату матери, тихонько притворила за собой дверь и огляделась по сторонам. Широко распахнутые створки гардероба так и манили: входи, отважный путник, искатель приключений, и найди себе достойный наряд для грядущих подвигов!

Или хотя бы такой наряд, на котором не так заметна пыль.

Или в котором хоть немного удобнее будет в дороге.

Я машинально одернула ленты на поясе любимого платья из тяжелого шелка, расшитого крохотными жемчужинками, и решительно шагнула вперед. Время выходных платьев прошло, впереди ждали дорожные приключения и одежда поскромнее.

Я забралась в самый темный угол гардероба, куда не проникал свет из комнаты, врезалась в высоченную пирамиду из шляпных коробок, поставленных друг на друга, и чуть не обрушила ее на пол. Несколько раз чихнула от пыли и потащила наружу свою добычу: два платья в футлярах, которые лежали на дальней полке и, похоже, еще ни разу не использовались после того, как их доставили от портного. Или не от портного…

Судя по этикеткам на ломкой рисовой бумаге, это были подарки от дядюшки, который во время одной из своих многочисленных поездок заглянул в магазин готового платья, чтобы сделать моей матери сюрприз. Я улыбнулась и начала расстегивать футляры один за другим. Вот удача.

Мать всегда считала, что готовую одежду ей носить не к лицу. Мол, дама из семейства высшего света, с сильной магической линией, может позволить себе подгонять платья по фигуре, а не довольствоваться простыми силуэтами. Должно быть, она поблагодарила дядюшку, а потом спрятала нежеланный подарок в самый дальний угол… Хорошо еще, что не успела отдать бедным родственникам!

И теперь это прекрасное одеяние из плотного серого льна, идеально немаркого цвета, с тонкой серебристой вязью по вороту и рукавам достанется мне. Я чуть в ладоши не захлопала от радости. Второе платье тоже отлично подходило для путешествия: темно-синее, с широкой прямой юбкой и узкими рукавами, украшенное по подолу жаккардовой лентой. Никаких драгоценных камней, которые привлекают лишнее внимание, никакого кружева, которое цепляется и рвется, никаких корсетов и турнюров! Я тряхнула головой. И даже чувство вины ни капельки не будет меня мучить. Просто у этих платьев не было ни единого шанса понравиться матери. Неужели дядя совсем ничего не помнил о ее модных пристрастиях, когда выбирал подарок?..

Где-то вдалеке хлопнула дверь, и я засуетилась, заспешила, подхватила футляры с платьями и побежала обратно: по коридору, в альков, на балкон…. Затаиться, осторожно выглянуть наружу – не идет ли кто? – проворно спуститься по решетке… Получилось, правда, медленнее, чем хотелось бы: шипы роз вцепились в мои рукава и подол платья, как будто не хотели отпускать.

Пришлось им соврать.

Я наклонилась и прошептала:

– Может быть… Если получится… Я еще вернусь.

Хотя точно знала – не вернусь.

Теперь мой путь лежал снова на аллею парка и к беседке. Там можно будет переодеться, уложить вещи и тщательно продумать маршрут. Потом украсть хлеба и сыра на кухне – стыдно признаться, далеко не в первый раз – и отправляться в большой мир. В низеньком пузатом здании банка рядом с вокзалом я обменяю заморские золотые, затем куплю билет на поезд, и…

Я закусила губу. Наверно, придется все же открыться дядюшке. А вместе мы точно что-нибудь придумаем.

За окном проносились цветущие поля в сиреневой и нежно-сливочной дымке, расчерченные рядами кипарисов. Вечернее небо постепенно темнело, и в городках и деревушках на горизонте уже зажигались огоньки. Поезд постукивал колесами на стыках рельс, как будто убаюкивал своих пассажиров, укачивал и шептал: «Устраивайтесь поудобнее, мы едем в ночь».

Я сидела, прислонившись лбом к оконному стеклу и положив руки на крошечный столик. С момента отхода поезда прошло уже несколько часов, но пальцы все еще продолжали дрожать, стоило только оторвать ладонь от опоры, а в горле трепыхался ледяной комок. Я даже не могла найти в себе сил, чтобы поднять глаза на соседей по купе, поддержать вежливый разговор… В конце концов, нам вместе ехать несколько дней, не так ли?..

Сначала все шло по плану. Мне удалось выскользнуть за ворота парка незамеченной и не заблудиться по дороге к вокзалу, благо он был совсем недалеко и я хорошо помнила маршрут. Самым сложным я полагала общение с банковским клерком, однако обмен золотых монет на флоринты прошел гладко. Стоило упомянуть фамилию дядюшки, сказать, что я его родственница и он рекомендовал мне обратиться именно сюда, если я когда-нибудь буду в столице, мужчина в окошечке кассы расплылся в улыбке. Передал привет «уважаемому господину Виллеру», выписал мне квитанцию и дважды пересчитал банкноты, прежде чем отдать. Я сложила их в рюкзак, запихнув поглубже, под пакет с едой, и вышла на улицу.

Полоса удачи продолжилась, когда в маленькой лавочке у вокзальных дверей я высмотрела очаровательный дорожный набор. Палочки из дерева арак для чистки зубов, два душистых брусочка мыла, маленькое полотенце с вышивкой и расческа из корня можжевельника были упакованы в мешочек из золотистой органзы. А в подарок за покупку я получила еще и крошечный носовой платочек.

К вокзальным кассам я подходила с улыбкой. Планировала взять билет в первый класс на вечерний поезд, чтобы сесть в вагон и сразу устроиться спать. Я не знала, существуют ли купе на одного пассажира, но если да, то, конечно, мне нужно именно такое.

Раньше, когда мы путешествовали всей семьей, отец бронировал сразу половину вагона, и в нашем распоряжении оказывались не только спальные места, но и длинный коридор с окнами, и маленькая ванная комната с толстеньким приземистым водонагревателем, и чайный уголок, куда вышколенный кондуктор по утрам приносил горячие напитки, свежий хлеб, фрукты и джемы… Я любила сделать бутерброд и прилипнуть носом к стеклу, глядя, как проносятся за окном города, дороги, станции, леса и реки. В этот момент я представляла, как карта королевства разворачивается, обретает материальную форму и превращается в настоящий удивительный мир, который летит нам навстречу и готовится подарить все свои чудеса.

Однако сейчас у меня вряд ли хватит денег на такую роскошь, так что можно обойтись просто первым классом.

Выстояв небольшую очередь, я заглянула в маленькое окошечко, улыбнулась женщине с пачкой билетных бланков и попросила:

– До Вердена… ой, то есть до Китра, у меня там пересадка, пожалуйста. На… – Я запнулась, подбирая слова. Все-таки это был первый раз, когда я самостоятельно покупала билет и отправлялась в путешествие! – На самый вечерний поезд. В первый класс.

Женщина придвинула к себе табличку, напечатанную на желтоватой плотной бумаге, и повела ногтем вниз по строчкам, что-то беззвучно бормоча себе под нос. Потом принялась перебирать какие-то квитанции. Я терпеливо ждала. Потом она встала, со скрипом отодвинув стул, открыла дверь из своей рабочей комнатки в темный коридор и звучно крикнула: