Елея продолжала говорить:

– Если не слушать воинов, то молодые самцы начнут к тебе задираться…

Звон презрительно усмехнулся, явно нарываясь на подзатыльник от Елеи.

– Воины вечно ноют. Куда чаще арборов. Если станешь слушать их, то у тебя не останется времени на…

– Да вы все ноете больше, чем кто-либо еще, – прервал его Лун, – по малейшему поводу. – Обычно он старался держать свое мнение о внутренних делах двора при себе, поскольку почти ничего не смыслил в том, как править колонией раксура. И ему казалось, что Нефрита и так неплохо справляется как с арборами, так и с воинами. Так что Лун не собирался совать нос в ее дела и передавать «жалобы», по крайней мере, не разобравшись перед этим подробнее, в чем дело.

Звон возмущенно напрягся, но Елея рассмеялась.

– Да, тут ты, наверное, прав.

Лун подтолкнул Звона плечом.

– Я пошутил.

– Нет, ты не шутил. – Но Звон все же уложил встопорщенные шипы. – О, кстати о нытье и жалобах. Я хотел тебе кое-что рассказать. При дворе некоторые переживают, что Утес не вернется.

Лун нахмурился. Этого он не ожидал.

– С чего бы ему не вернуться?

Елея пояснила:

– За последние двадцать циклов он часто улетал. И провел больше времени в путешествиях, чем в старой колонии. – Она задумчиво пожала плечами и сложенными крыльями. – Я точно не знаю, но мне кажется, что отчасти поэтому все и стало так плохо. Например, если бы он был с нами, то Жемчужина вряд ли отослала бы Праха и Ожога к другим дворам.

Лун ничего не ответил. Прах и Ожог были молодыми консортами Смоли, королевы-сестры, которая умерла еще до того, как Лун присоединился к двору. Останься они в Тумане Индиго, Нефрита смогла бы взять в консорты кого-то из них; тогда Утесу не пришлось бы лететь в Звездное Сияние, и он не нашел бы Луна.

– Ну да, и теперь, когда мы окончательно осели здесь, остальные решили, что он снова улетит, – закончил Звон. Повернувшись к Луну, он обеспокоенно нахмурил брови. – А ты что думаешь?

Лун повел шипами, надеясь, что этим показывает, будто ничуть не обеспокоился. За последние несколько месяцев он заметил, что умеет с легкостью читать язык тела других раксура, но его собственные повадки и жесты не всегда похожи на те, что приняты у них, и значат совсем не то, что он хочет передать. Осознав это, Лун понял, почему с таким трудом влился в их общество.

– Утес не говорил, будто хочет снова улететь. – Кроме того, Луну казалось, что праотец был готов остаться здесь навсегда. – Он давно хотел вернуться в Пределы и вряд ли собирался сразу же их покинуть.

– Это хорошо. – Звон уложил шипы, а затем неохотно прибавил: – Но Поток, конечно, сказал…

Елея неодобрительно зашипела.

– Звон, всем плевать, что там сказал Поток.

Лун, впрочем, догадывался, о чем речь.

– И все же мне бы хотелось знать наверняка.

Поток был фаворитом Жемчужины, воином, который возглавлял ее фракцию. Как и Елея, он родился в королевском выводке, но, в отличие от нее, мнил о себе невесть что. Причем его самомнение раздулось еще больше, когда по какой-то непостижимой причине Жемчужина стала с ним спать.

Лун надеялся, что после путешествия к пресноводному морю Поток смирится с его существованием. Этого не случилось. Более того, их отношения стали еще хуже, когда Лун понял, что Поток чинит ему козни не из вредности, а потому что искренне считает его ужасным консортом, который вредит двору.

Елея помрачнела. Звон дернул шипами в ее сторону и заговорил:

– Поток рассказывал нелепицы, будто Утес полетел к Золотым островам для того, чтобы попытаться найти другого консорта. – Когда Звон посмотрел на Луна, вид у него стал виноватым. – Это, конечно, неправда. Даже и говорить не стоило.

– Поэтому я и сказала: не надо, – буркнула Елея.

Звон зашипел на нее. Лун успокоил его:

– Все в порядке. Я бы все равно рано или поздно услышал.

И все же Звон почувствовал себя неловко.

– Я просто…

Издалека донесся пронзительный вопль, и шипы Луна встали дыбом. Он замер и окинул взглядом платформу.

– Кричал арбор, – потрясенно прошептал Звон. – Кого-то ранили.

Елея шикнула на него, а затем сказала:

– Вон там! Видите? – За миг до этого Лун заметил какое-то шевеление в подлеске посреди охотничьих угодий. Он спрыгнул с ветви, расправил крылья и, помогая себе могучими взмахами, стремительно спикировал вниз.

Елея и Звон помчались за ним. Еще несколько воинов слетели с соседних ветвей и поспешили на помощь.

Летя к платформе, Лун увидел среди деревьев мельтешащую чешую – другие арборы тоже бежали на шум. Судя по тому, как раскачивались и трещали деревья, кричавшие сражались с чем-то огромным.

Затем Елея крикнула Луну:

– Лун, не лезь! Мы справимся сами!

Он едва сдержал рык, но отлетел в сторону, позволяя остальным вырваться вперед. Заложив небольшой круг, Лун выгнул крылья, чтобы затормозить, а затем приземлился на ветви спирального дерева. Спустившись по ним вниз, он нашел место, откуда открывался хороший вид на сражение.

Он увидел дыру в платформе, окруженную клочьями земли, травы и вырванных корней. Внутри дыры что-то сидело, но Лун мог разглядеть лишь белые щупальца длиной шагов в двадцать. Их острые, когтистые кончики пытались располосовать воинов и арборов, которые уворачивались и царапали их в ответ. Один арбор пытался вырваться из хватки твари, а еще двое растянулись на земле неподалеку.

Пока воины пикировали на тварь с воздуха, двое арборов приблизились к ней. Они были вооружены короткими копьями, которыми помогали себе в охоте, когда когтей не хватало. Арборы ткнули ими щупальце, державшее охотника. Воины подлетели, чтобы напасть сверху. Елея распорола одно из щупалец когтями на ногах. Звон попытался сделать то же самое, промахнулся и чуть не столкнулся в воздухе с Шалфеем, однако отвлечь тварь у него все же получилось.

Воины драли существо на части, и оно, похоже, сообразило, что противник сильно превосходит его числом. Оно отшвырнуло охотника в сторону и втянуло щупальца обратно в логово. «Вот и хорошо», – с облегчением подумал Лун. Теперь, когда тварь спряталась, добить ее, скорее всего, не получится, так что им оставалось лишь забрать раненых и убраться отсюда подальше.

Пока тварь спешно спускалась в дыру, арборы схватили потерявших сознание охотников и отступили. В тот же миг одно из щупалец выстрелило в воздух, схватило одного из воинов и окончательно исчезло под землей, утягивая его за собой. Лун с ужасом ахнул.

Остальные потрясенно закричали, кто-то гневно зарычал, и все бросились к дыре.

«Так ничего не получится», – подумал Лун. Они не могли вытащить одного воина, не потеряв половину других. «Если только… – Платформы были не такими уж толстыми, и в земле, что их покрывала, точно не могло поселиться нечто столь огромное. – Это не логово, а тоннель».

Он поспешил вскарабкаться обратно на верхушку дерева, взвился в воздух и устремился к краю платформы. Кто-то закричал ему вслед, но времени, чтобы остановиться и все объяснить, у него не было. Если он прав, то у них осталось всего несколько мгновений, чтобы догнать и поймать существо.

Оказавшись у края, он нырнул вниз, промчался мимо торчащих корней и, пролетев пятьдесят шагов, приземлился на затененную платформу. Над его головой тянулись белые лианы, которые наполняли влажный воздух сладковатым, гнилостным запахом, а их багровые листья не пропускали сюда свет. Лун оглядел дно верхней платформы и заметил разодранные корни и клочья мха в том месте, где тварь прокопала себе туннель и напала на арборов. «Ха, я был прав». А еще он слышал, как среди лиан в той стороне что-то громко шевелится.

Ориентируясь на звук, Лун помчался через густую растительность. Он надеялся, что скорость и эффект неожиданности защитят его от обитателей этого места.

Шум резко стих, и Лун понял, что тварь его услышала. Он присел, взмыл ввысь и, дважды взмахнув крыльями, ухватился за сплетенные кривые корни, которые торчали из дна верхней платформы. Здесь существо наверняка его заметит, но и он сможет рассмотреть с высоты все заросли.