…Толочь закончи воду в ступе,

Ты был смышленым малышом,

Когда учился плавать голышом

В речушке под названием Шушупе.

Уже тогда ты понимал, наверное,

Что жизнь крепка бывает только верою,

Ногами и руками бил отчаянно,

Не верящих в тебя не замечая.

Вступив на берег, как Колумб,

Ты был и мал и слаб для дум.

Но понимал чутьем собачьим –

Все будет так, а не иначе!!!

Я скучаю по вам, ребята,

Шапран, Павловский и Гром.

Мы, как слипшиеся опята,

В общаге создали свой дом.

Да, матерились и пили водку,

Но писали стихи по ночам.

Мы не раскачивали любовную лодку,

Мы топили ее к чертям,

Если дружбе нашей мешала,

Если она, как в горле – кость.

Вахтерша порою ворчала:

«Как без вас хорошо жилось!».

На фото – мы трое в комнате

С кубинцами пьем их ром.

Ребята, вы меня еще помните –

Шапран, Павловский и Гром?

Вы все сейчас за границей.

Над нэнькой – бандеровский стяг.

Что в ваших душах творится?

И это правда, что я ваш враг?

Я скучаю по вам, ребята –

Гром, Павловский, Шапран!

Неужели пойдем на попятную –

По дороге во вражеский стан?

Одна надежда – не сумасшедшие,

Добро умеем отличить от зла.

И ночные факельные шествия

Нас еще не лишили ума.

…Юность вспомним киевскую

И встретимся опять

В парке Голосиевском,

Где полным-полно опят.

Как же, рiднi, так получилось,

Как же, друзi, так сталось?

От России вас отлучили

И к Европе вы не пристали.

Вы тут и там – окраина,

Потому и зоветесь Украйной.

И это не чья-то, а ваша вина,

Что в наши дома пришла война.

А что вы сделали с общей верой?

Отдали ее на откуп Бандере,

Тому, чьи руки по локоть в крови,

Теперь клянетесь в вечной любви.

Рекою льётся славянская кровь,

Люди теряют и жизнь, и кров.

Нас разделил не язык, а мова,

Что легла под свастику снова…

Исчезает время, исчезает…

Не как вода сквозь пальцы протекает,

А, словно кровь, скудеющая в венах…

И попадает вновь в объятия тлена.

Но неминуемо приходит смена

И нас тихонько в день отодвигает,

Но и в тени под солнцем ищем место,

С живущими так хочется быть вместе.

И нас никто за это не осудит.

Идите к нам, глухим, здесь немы судьи,

Они, как мы, забыли все законы.

Мы муравьи – нас тысячи и миллионы!

Ну, а когда вы нас разворошите палкой,

То вспомним мы: «Я Вихой был, ты Павкой»,

Мы будем к вам карабкаться навстречу,

Шепча: «Не убивает смерть, а лечит…»

Стал больше думать о других:

Неповторимых и необыкновенных,

Спокойных, скромных, тихих и лихих,

Спешащих сквозь меня и стены.

Кто в этот мир забросил их,

Как семена навстречу миру?

Кто сруны натянул на лиру,

Чтоб мы смогли сыграть на них?

Кто дал им дар: все видеть, ощущать,

Понять, что безобразно, что красиво?

Ходить не прямо и не криво,

А так, как надо, чтобы не отстать

От прожитых эпох, тысячелетий,

Одновременно жить на этом

И даже не на этом свете,

И, наконец, самим собою стать,

… Чтобы смотреть на вечность свысока,

Стрелою пролетая сквозь века.

Твое и чужое

Когда тоже уйду,

И, наверно, внезапно,

Мою душу – струну

Натяните обратно.

Позовите опять

Подышать поднебесьем,

Чтобы снова понять:

Как легко быть телесным.

Как легко быть дыханьем

И пареньем пера.

Как легко «до свиданья»

Говорить по утрам.

Как легко вновь шагать

По пути-бездорожью,

На любовь отвечать

Сердца радостной дрожью.

Как легко трогать тело

Той, любимой своей,

Что тебя отогрело,

Как сто тысяч свечей.

Как легко стать поэтом,

Сразу в гении метить,

Ухватив вдохновенье,

Будто парусом ветер.

А уходить – так сразу,

Жизнь выпивая залпом,

Как такую заразу,

Что ни капли не жалко…

О чем ты думал, и на что надеялся,

Пройдя в этот мир,

Светлый, как смех ребёнка,

И невинный, как улыбка девушки,

И вечный, как вечно детство?

Ты надеялся, что мир будет твоим миром?

Но ты был неправ. Ты ошибался в самом главном –

В себе. Ты не выдержал одиночества вдвоём.

Ты оказался слабым, а твоё бессмертие липовым.

А солнце твоё – сусальным золотом.

А сам ты – нищим, который уверен, что он богат.

И бесконечно несчастным, который ощущает себя

На седьмом небе, и плачет от радости, что он жил,

Живет, и пребудет в этой жизни еще один день,

Еще один год, еще одно тысячелетие, еще одну вечность…

Да, мы все происходим от Евы:

Любые – правые и левые.

Но мы также признаем и роль Адама,

Чтоб интеллигента отличить от Хама.

Ну, а если говорить всерьез,

То все мы родом из наших грез.

Из того, о чем переживаем,

Потому до ста не доживаем.

Осенних листьев уходили рати,

Дождь бился на кресте оконных рам,

Как будто все сто сорок тысяч братьев

Всю ночь его хлестали по щекам.

Опять плескалась в лужах темнота,

И истекала холодом сомнений,

Так не хватало лунного бинта,

Чтобы спасти ее от заблуждений.