– Долго нам ехать? – первое, что я решилась спросить в присутствии старых знакомых тети.

– Пару часов, – ответил тот, что за рулем. – Можете пока поспать, Мирослава Денисовна.

Полное обращение царапнуло по нервам с непривычки. Странно встретиться с кем-то впервые и услышать подобное. Я снова отвернулась к окну, понимая, что уже точно не смогу уснуть от волнения.

Все представления о приеме и встрече с родителями разрушались с каждым шагом, сделанным по смутно знакомому темному коридору. Все тот же арочный потолок и панели темного дерева. Слабый желтый свет от ламп в канделябрах, прикрепленных к стенам, позволял мне различать только фигуры оборотней, шагающих впереди. Им не требовалось много света для того, чтобы хорошо ориентироваться, но фонарик я просить не стала. Представив себя с фонариком, расхаживающую по дому родителей, я едва не прыснула от смеха. Должно быть, сказывалось напряжение.

Обхватив плечи руками, я растерла их, чтобы прийти в себя и хоть немного согреться. В доме родителей оказалось холоднее, чем в нашей маленькой, светлой квартирке.

Не знаю, что я представляла себе, почему думала будто меня встретит в аэропорту с табличкой счастливая улыбающаяся пара, а потом мы поедем домой на ужин как в самом классическом новогоднем ромкоме.

Но уже оказавшись в их доме и следуя указаниям охраны, я в который раз напомнила себе, что тетя во многом права.

Знакомые стены не вызывали ничего, кроме неприятного морозца по коже.

– Комната Мирославы Денисовны на втором этаже, – произнес один из оборотней, заставив меня выплыть из невеселых размышлений.

– А куда меня поселили?

– Евгения Павловна в своих прежних апартаментах. Западное крыло, на третьем этаже.

Тетя довольно хмыкнула и повернулась ко мне через плечо, чтобы подмигнуть.

– Не трусь, Мир. Тебя тут будут охранять, и никто не посмеет обидеть.

– Я и не боюсь, – поспешила откреститься, но вряд ли кто-то поверил.

Мне было понятно, почему с нами так носятся, а точнее со мной. Но это не оскорбляло. Я и не собиралась бунтовать или качать права, прекрасно понимая, что стоит мне выйти за порог дома, как первый же встречный без труда свернет мне шею. Противников перемирия оставалось много с обеих сторон, даже спустя много лет, а я являлась живым напоминанием для всех, что союз существует.

– Ваша комната, – один из огромных оборотней открыл передо мной дверь, когда мы поднялись на второй этаж, и пропустил внутрь.

– А где мой…? – я повернулась, чтобы спросить про багаж, но не успела даже договорить.

Дверь захлопнулась прежде, чем я закончила фразу, а последовавший за этим звук повернутого в скважине ключа заставил не на шутку встревожиться.

– Эй, что за хрень? – я подлетела к двери, от которой успела уйти на пару шагов, дернула за ручку, но та не поддалась. Заперли.

– Женя!

– Мира, не переживай, у тебя тут все удобства, отдохни, – послышался с другой стороны голос Жени. – Тебе не о чем беспокоиться.

Удаляющиеся голоса подтвердили зародившуюся мысль, что при мне всем велено помалкивать, даже Жене, и от этого появилось неприятное ощущение где-то под ребрами. Будто я какой-то праздничный барашек, которому все улыбаются, пряча за спиной нож.

Только сейчас я поняла, что все еще сжимаю дверную ручку, будто это могло помочь мне выйти из комнаты, в которой заперли по доброте душевной. Пришлось смириться, и я выбрала осмотреться, а не ломиться в закрытую дверь.

Огромная, королевских размеров кровать со столбиками и балдахином манила прилечь, но от волнения я едва ли смогла бы находиться в горизонтальном положении. Поэтому всего лишь подошла к ней, и провела кончиками пальцев по мягкому покрывалу. Великолепно и очень дорого.

Рядом с неприметной дверью нашелся мой чемодан, который принесли сюда, очевидно, в обход нашего маршрута, и оставили у гардеробной, внутри которой поместилась бы целиком моя комната из нашей с тетей квартиры.

Чтобы хоть чем-то себя занять, я взяла чемодан и начала развешивать рядом с имеющимися в гардеробе платьями свои вещи, чувствуя, как горло медленно и верно сдавливает от нарастающей тревоги.

Какой-то цирк. Уверена, все должно было быть не так, но сама я изменить ничего не могла, даже выйти отсюда и отыскать родителей, которые совершенно точно находились в доме.

Я замерла с теплым свитером в руках, не зная, куда его пристроить в этом великолепии шелка и атласа.

– Неужели сложно было хотя бы выйти к нам, – проворчала я, положив свой любимый свитер на одну полку с чем-то белым и воздушным.

Старинный особняк в замковом стиле я по привычке называла домом, будто неприветливая, холодная и вычурная громадина от этого могла показаться мне милее, а наша семья обрела хотя бы налет нормальности. Я осознавала, что продолжаю цепляться за розовые очки, которые с меня постоянно кто-то хотел сорвать, сама не зная, зачем. Родные, которые отослали на пятнадцать лет, а потом и не навестили ни разу под предлогом моей безопасности, по приезде не вышли встретить. Но ведь на своей территории, за высоченным забором, могли и показаться мне, подойти и поговорить.

Стук в дверь заставил вздрогнуть от неожиданности. Я бросила обратно в чемодан джинсы, которые достала почти последними, и вернулась в комнату. Уже собиралась открыть, но вспомнила, что это меня тут заперли, а стук просто знак вежливости.

– Мирослава Денисовна, – на пороге оказалась молодая девушка в униформе горничной. На ее шее похожий на мой ошейник, какой носят все не запечатленные. – Вас хотят видеть.

– Кто? – спросила на автомате.

Грудь болезненно сдавило, но я постаралась не выдать волнения и успокоиться, пока шла за девушкой по еще одному коридору, но уже не такому мрачному. Создалось впечатление, что дом похож на лабиринт, а все его обитатели прячутся за многочисленными дверями по нашему маршруту. Показалось, что я слышу шорох по углам и шепот.

Когда сбоку что-то скрипнуло, я резко остановилась, будто это могло стать для кого-то неожиданностью, и оглянулась. Волосы светлым облаком взметнулись вверх, и я успела заметить мелькнувшую позади тень. Хлопнула одна из дверей, скрыв за собой подглядывающего.

Мурашки пробежали по затылку, и я поспешила догнать девушку, которая и не подумала остановиться, будто подобные шорохи и поглядывания тут обычное дело.

– Кто здесь прячется?

– Никого. Тут только вы, Мирослава Денисовна, – очевидно соврала, не моргнув и глазом, девушка. – Мы уже пришли.

Она открыла двустворчатую резную дверь и уставилась перед собой.

Я собиралась поблагодарить ее, но как только переступила порог кабинета, все прочие мысли вылетели из головы, а вдох застрял где-то в горле.

В кабинете горел камин, а рядом со столом собралось четверо оборотней. Они не обратили на меня никакого внимания, стоя спиной к двери. На столе были разложены бумаги и присутствующие что-то увлеченно обсуждали до моего непосредственного появления, но из-за шума в ушах я не смогла разобрать ни слова. Дверь за моей спиной захлопнулась, ощутимо поддав сзади, и побудив окончательно войти.

– Мира пришла, – шикнула на родителей тетя, и они замолкли.

Пара оборотень и человек повернулись ко мне. От света за их спинами сложно было различить лица.

– П-привет, – я улыбнулась с заминкой и шагнула к родителям, но вместо приветствия, мама заявила:

– Мирослава, тебе пора выйти замуж.

– Прошу прощения? – я едва не грохнулась на пол, запутавшись в собственных ногах, ослабевших от волнения.

– Вы совсем сдурели, с порога ей такое заявлять? – Женя обошла стол, но я успела мотнуть головой, чтобы она не подходила.

Почувствовав, что если окажусь в объятиях, то тут же расплачусь и тогда никто не будет воспринимать меня всерьез, я отказалась от поддержки.

Я ведь собиралась приехать, увидеться с родителями и хотя бы попробовать построить с семьей отношения, которых мы были лишены в силу обстоятельств, но они, похоже, рассчитывали совсем на другое.