– Ага. Цирковое представление от бабы Стеши! Заняться мне вот нечем – цирк под луной тебе рядить, – огрызнулась старушка, – итак на ваше приключение со всего погоста Силой скидывались! Впервые за сто лет оправили за ограду покойников! А я тут стою, вас развлекаю. Если б ты не была последняя из своего рода, бросила бы тебя этим кровососам и дело с концом!
– В смысле – последняя из своего рода? – вмешалась Зоя. – Типа она избранная? Как в комиксах?
– Х… , ответила б тебе в рифму, да тока не хочу в святом месте ругаться, – старушка завела за спину руку и начала медленно объяснять тоном школьной учительницы:
– Когда на погосте много неспящих, значит, нестабильная ситуация в районе. Погост Силу набирает и просит соседей помочь. Они своему Старосте поручают научить того, кого выберем. Ихний берёт Силу и даёт нашему. То бишь, вкладывает. Как бусы в шкатулку. Наш, уже обученный, приезжает и упокоивает всех, кто на это дело скидывался. Потом новеньким помогать начинает. И снова тишь да благодать, только новопреставленных подвозят. Но с папкой твоим, девонька, ерунда вышла. То ли они там напортачили, то ли Глафирка – бабка его, дура, всполошила всех раньше времени, только Староста Силу-то дал, а чего с ней делать, сказать не успел. Но что есть, то есть: до следующего на погосте Силы ещё лет двадцать не наберётся. А после ваших приключений – пол века разгребать будем. Твой брат должен был следующим стать, но его быстро нашли да упокоили. А Сила, она ж по роду передается. Вот и осталась только ты. Ну, пока детей своих не родишь. Если не прибьют тебя раньше, конечно.
– А кто такие те, что отца Леры нашли? Вот эти, кого вы «Пиявками» назвали? – Зою, похоже, вообще не смущала полная абсурдность происходящего.
– Эта шелупонь, так, на зубок один, – отмахнулась баба Стеша, – тут посерьёзнее гады водятся. Эх, время, что за время. С этой вашей «демонократией» даже расстреливать перестали, никакой управы не осталось!
– Демократией, – автоматически поправила Лера.
– Да, всё одно, – отмахнулась бабуля.
– Так, давайте на секунду представим, что всё это правда. Вы… Мёртвая? – замялась Лера, а бабуля энергично закивала.
– Я… случайно выбранная типа? – продолжила Лера, и бабушка снова закивала.
– Значит, я могу поговорить с братом и папой? – закончила девушка свою мысль.
– Не, они усопли уже, – спокойно ответила баба Стеша.
– Это как? – не поняла девушка.
– Пошли, – бабуля махнула в глубину кладбища, – покажу.
Девушки обернулись к машине, рядом с которой стояли Эд и Глеб. Странно, что они не пытались подойти, да и вид у них был такой, будто они понимали всё, что происходит…
– Не боись, эти сюда не залезут! Погост быстро их выпьет, рожки да ножки останутся, – угадав мысли девушек, бросила через плечо баба Стеша, – сейчас к Любаше зайдём. Она жертва такой Пиявки, вот всё вам про них и расскажет.
Лера с Зоей переглянулись и пошли следом за старушкой, тем более, что выбора особого не было.
Идти пришлось недолго. Как только они вышли на центральную тропу, перед ними открылся вид на поле, где кладбище продолжало разрастаться.
– Смотри так, как будто Пиявку увидеть хочешь, – скомандовала бабуля.
– Некоторые могилы выглядят как обычные, а некоторые затянуты фиолетовой дымкой, – медленно произнесла Лера.
– Во, пустые, – это там, где спят уже, усопли, значит. Посмотри вверх, – продолжала наставлять старушка.
– Вижу искорку фиолетовую, нет, даже две, яркие такие! – улыбнулась девушка.
– Это когда усоп кто-то, весь туман собирается и уходит вверх. Ясно тебе? Сорок дней почти все тут бродят. Пока подумают, пока осознают, поплачут там, попрощаются, потом успокаиваются и усыпают. Остаётся пустая земля. Если к ним родные приходят и зовут – светится слабым светом холмик. Наверное, они слышат откуда-то оттуда, но уже не отвечают. Так и должно быть. Со всеми. А есть такие, кто не может усопнуть. Тревожатся за близких или отомстить хотят, или не смирятся никак. Вот такие и бродят тут. Твои папа и брат сразу усопли. Так что с ними не сможешь поговорить.
– Бабуль, а ты, получается, тоже тревожишься, раз усопнуть не можешь? – спросила Зоя.
– Я? Не! Я заведующая тут! – гордо ответила баба Стеша.
– Это тебя Бог назначил? – округлила глаза Зоя.
– Тьфу на тебя, Кукла! Сама я себя назначила! Кто-то же должен таких дурилок, как вы, спасать. Да и с новенькими мороки хватает. Вот я им талдычу постоянно: идите к себе на похороны, к вам люди приходят, а вы тут у гроба сидите. Чего интересного? Надо людей уважить, послушать, чего про вас говорят. Насмотритесь на себя ещё, налюбуетесь! И потом, надо ж ещё глянуть, мож, кого с собой забрать. Мы ж видим, кому на донышке жить осталось. Подгадать надо, чтоб у человека три дня, а у тебя девять. Экономия же сплошная, да и потом, меньше мучиться будет. А то лягут перед смертью бревном и глаза в потолок лупят, а родственникам за ними ж....ы вытирай. А так, хоп, и готов покойничек! Но молодежь сейчас совсем ничего не смыслит. Давай мне про карму чего-то вещать, про путь, который надо пройти. А чего его проходить: бревно лежит, а родным – потей.
– А я почему вижу тебя? Я тоже избранная? – перебила Зоя.
– Ты? Не, просто помрёшь скоро, вот и видишь меня. Готовишься, так сказать. Такое бывает при смерти, – легко ответила бабушка.
Зоя опешила. Она открывала и закрывала рот, но сказать ничего не могла.
– Почему умрёт? Что-то случится? – встряла в беседу Лера.
– Пиявка дожрет, тут и дело с концом. Вон яйцо в неё отложила, а коли отложила, то дело на дни пошло. Уже и не обязательно приманивать её. Им главное – труп найти потом, чтоб яйцо достать и кому-нибудь опять подсадить. Так они и размножаются, – будничным тоном пояснила старуха.
Лера стала пристально смотреть на Зою, как наказала баба Стеша, и заметила между ключицами девушки прозрачный кокон, похожий на яйцо, а внутри – извивающуюся черноту.
Повинуясь внезапно накатившему порыву, она протянула руку и коснулась груди Зои. Это билось совсем рядом. Не хватало немного, чтобы достать.
– Ты что творишь, девка! – спохватилась баба Стеша.
Но Леру уже было не остановить. Изо всех сил она потянулась дальше, в глубь грудной клетки. Её рука оставалась на поверхности груди, как снятая перчатка, а другая рука, фиолетовая и прозрачная, прошла глубже, захватив пульсирующий кокон. Он извивался и дрожал под пальцами, пытаясь прорвать хрупкую оболочку. Выдохнув, Лера дёрнула его на себя, ощутив, как прозрачно-фиолетовая рука снова обрела плоть.
– Бросай! Бросай скорее, – закричала баба Стеша.
Не успев толком его разглядеть, Лера бросила кокон, а тот, вспыхнув, разлетелся на тысячу осколков, которые мгновенно впитала земля.
– Новичкам везёт! – нарушила тишину непробиваемая бабуля.
Зоя стояла бледная, схватившись за горло. Через пару судорожных вдохов она упала на колени – её вырвало прямо под ноги спутницам.
– Что теперь будет? – опомнилась Лера, оглядывая свои руки, которые выглядели теперь совершенно обычно.
– Ну, либо всё-таки помрёт, либо поболеет, накопит Силы и выкарабкается, – пожала плечами старушка.
– А что за Сила такая? – Зоя, наконец, оправилась и встала на ноги, но выглядела она очень плохо.
– А вот это великая загадка не только для здешних. Когда живой, то как? Поспал, поел, повалялся, и Сила появилась. Откуда она появилась? Если б от еды и сна, то ленивые – самые живучие да активные из всех были. Значит, из другого места берётся. А там уж кто во что горазд, – баба Стеша снова заложила руку за спину, словно начала вести урок, и неспешно двинулась в сторону ворот кладбища. – Кто-то, значит, думает, что Сила от добрых дел, кто – от детей, мол, им много даётся и они делиться могут, иные же говорят, что от трав и настоек там всяких…
Привезли к нам одну «гуттаперчевую», так она говорила, что надо встать как собака: морду вниз, пятую точку вверх. Через эту самую точку Сила-то и идёт. Ну мы и встали всем погостом, да только ворона одна со смеху подохла, вот и весь сказ. Нам, мёртвым-то, понятно, откуда Сила – от живых. Они приходят, угощение приносят и вместе с ним Силу оставляют. Нам хватает. Или новеньких привозят – вокруг них много Силы вьется, ещё с живых времён. А коли никто приходить не будет, сядем все, да мочи не будет и рукой двинуть. И заснуть не заснешь, и сделать ничего не сможешь. Вот где страх-то! Отсюда и нелюди всякие берутся. Жажда Силы гонит их в города, за добычей. Так вот Пиявки и появились: высушат девку-другую до дна и живут себе припеваючи. Молоды, бодры, здоровы. Да только это палка о двух концах. Не клюнет на них девка – так помрут они. Вот и прибегают ко всяким хитростям: мысли читают, угождают, заботой окружают, а когда жертва волю теряет и Силы у неё на донышке, – бить и тиранить начинают. У человека со страху Сила невесть откуда прибавляется. Так и живут. Бьют и милуют, пока не помрёт. От друзей, родителей отваживают, чтоб вся Сила только им шла: человек-то с человеком тоже делится…
