– Чего? – удивился мужик, силясь понять, что хотят от него эти две незнакомые девушки.

Из глубины квартиры нетвёрдыми шагами, чуть пошатываясь, вышла женщина. У неё было неестественно красное опухшее лицо, усыпанное рытвинами от прыщей. Нарисованные синим тонкие брови задраны аж до середины лба. Кофта открывала вид на обвислую грудь. Джинсы, облепившие необъятные телеса, держались из последних сил и являли собой жалкое зрелище. «Мадам» ещё не успела подойти, а запах алкоголя уже ударил в ноздри. Лера видела, что Зоя прикладывает усилия, чтобы не скривиться и не выдать себя.

– Бабло тебе дадут, Коленька! – довольно произнесла женщина гнусавым голосом.

– Правильно говорю? – обратилась она к девушкам и поднесла своё лицо почти вплотную. Лера почувствовала, что у неё перехватывает дыхание.

– Ну, давай бабло, раз положено, – расплылся в кривой улыбке мужик. – Вот он я, Николай Александрович! Кто же от бабла откажется, да? – он протянул руки к Зое, но та отшатнулась.

– Я же не в сумке их ношу, уважаемый! Пройдите и получите. Мы отправляли письма нашим подопечным, а вы не явились. Вот нас и послали передать информацию устно, – будто с сожалением пояснила Зоя.

Николай нахмурился:

– И куда идти? В эту, как её… соцзащиту, что ли?

– Нет, идти нужно на кладбище. Если не станете медлить и прямо сейчас пойдёте, можете успеть. В следующий раз получить можно будет только в июне, – Зоино враньё было очень убедительным.

– А чё на кладбище? Ерунда какая-то! Разводилово! – тут же завёлся мужик и сжал кулаки. Ситуация могла выйти из-под контроля.

Решительным тоном, подчёркивая важность их миссии, Лера постаралась закрепить Зоин успех:

– Уважаемый Николай Александрович! Это выплата на памятник. Так? Значит, комиссия должна оценить, есть потребность в улучшении или нет. Может, вы там склеп из мрамора уже отгрохали. Тогда комиссия скажет, что вам доплата не положена. Поэтому её представители и ходят по кладбищу. Вы должны явиться к могиле своего родственника, и в вашем присутствии комиссия подпишет протокол: нужно ли облагородить надгробие и на какую сумму.

Лера удивилась сама себе: говорила почти как заправский соцработник.

– А много дают? – перебила женщина.

– Ну, всем по-разному, – Лера вошла во вкус. – Кому пятьдесят тысяч, кому сорок – зависит от того, в каком состоянии находится захоронение. Только надо постараться успеть: через час-другой комиссия оттуда, скорее всего, уже уйдёт – будете ждать июня.

– Давай, собирайся, дурень, пошли! Сейчас баблишка сострижём, Гарику долг закинешь и на поляну метнуть хватит! – разгорячилась женщина, но тут же осеклась. – Ну, то есть, жёнушке своей любименькой память организуешь…

Она покосилась на девушек, но те сделали вид, что разглядывают стены.

– Катька, не знаю, мож, ну это на фиг. Развод какой-то! Когда это бабло просто так раздавали? – Николая раздирали сомнения, но деньги получить очень хотелось.

Внезапно в глубине квартиры послышался надрывный кашель.

– Это кто у вас? Инвалид? Пенсионер? – осведомилась Зоя.

– Мамка моя. Инвалид и пенсионер, – отмахнулся Николай.

– Почему у нас её нет в графике реабилитации? – строго спросила Зоя.

– А это ещё что? – не понял Николай и собрал складки на лбу.

– Это когда бабок бесплатно в санаторий везут! – блеснула знаниями Катька.

– На фига ей санаторий? Она не сегодня – завтра дубу даст. Вон, уже лежачая… убирай за ней, – нахмурился Николай.

– Ты её сдаёшь, а там за ней уход. А пенсия на карточку так и капает, – снова вставила хитрая Катька.

– В общих чертах так и есть, – кивнула Зоя. – Можем мы к ней пройти? Необходимо выяснить, возможна ли транспортировка в обычном авто или понадобится заказывать спецтранспорт.

Николай почесал голову и пошёл по коридору, махнув всем следовать за ним. Видимо, вариант сдать бабулю в чужие руки ему понравился.

– Мам, тут к тебе эти, социальные защитницы, – представил он девушек.

– Колька, пошли быстрее, опоздаем, – крикнула из коридора Катерина, и мужик засеменил собираться.

Комната была в плачевном состоянии. Вместо люстры висела засиженная мухами лампочка, давно не мытые окна почти не пропускали свет. Старый, покосившийся сервант без дверок был заставлен бутылками и забит мусором. Кровать, с пожелтевшим от времени несвежим постельным бельём, напоминала гроб. На ней – крохотная старушка, больше похожая на мумию. У Леры в груди сжалось сердце от острого чувства жалости.

Бабушка снова зашлась в кашле. В это время хлопнула входная дверь – Николай с Катькой ушли, а из коридора тут же возникла Лиза:

– Вы не из соцзащиты! – она недоверчиво смотрела на девушек и старалась держаться на расстоянии.

– С чего ты взяла? – улыбнулась ей Зоя.

– Непохожи вы на социальных работников! – уверенно произнесла девочка.

«Удивительно взрослая для своих лет», – подумала Лера, а вслух сказала:

– А что если мы поможем? Как ты на это посмотришь?

– Чем вы сможете помочь? Выгоните отца и вылечите бабушку? – в голосе Лизы звучала глухая безнадёжность.

– Именно так и сделаем, – легко ответила Зоя.

– Не верю! – девочка сердилась.

– А ты проверь, – пожала плечами девушка. – Принеси стакан воды.

– Хорошо, – ответила Лиза с вызовом, недоверчиво оглядела Зою и пошла на кухню.

– Зачем тебе вода? – тихо спросила Лера.

– Не знаю, в фильме одном видела, как ведуньи воду заряжают для лечения. Сейчас попробуем, – также тихо отозвалась Зоя.

Тем временем Лиза вернулась и протянула грязную кружку с отколотой ручкой. Девушка взяла её в руки и прикрыла глаза. Лера настроилась и увидела, как с пальцев Зои стекает фиолетовый густой туман и мешается с водой, как гуашь.

– Достаточно! – остановила Лера, когда цвет начал темнеть.

Зоя открыла глаза, подошла к кровати бабушки и поставила кружку на колченогий табурет рядом:

– Здравствуйте, я из соцзащиты. Вам надо попить воды, и станет легче, а потом мы поговорим.

Бабушка открыла глаза, чуть приподнялась с подушки и безропотно протянула руку за стаканом. Пока старушка пила, на её шее Лера заметила чёрный след, будто душили:

– Что это? – обратилась она к Лизе.

Та нахмурилась, но ответила:

– Папка…

Лера тряхнула головой. Теперь ей хотелось догнать его и содрать Пиявку прямо в подъезде!

Тем временем бабушка допила воду. Сразу заметно порозовела кожа, утих кашель. Старушка даже попыталась сесть в постели:

– А чего соцзащита-то пришла? Проверить, не померла ли?

– Наоборот. Мы здесь с программой реабилитации, – ответила Зоя.

– Это как же? – заинтересовалась бабушка.

– Мы сведения собираем: кому помощь нужна, к кому врача направить. Спрашиваем, чем помочь, может, в санаторий путёвку выдать. Потом информацию передаём выше, а там уже решают, куда направить. Мы посмотрели, в каких условиях вы живёте, как родственники за вами ухаживают, есть ли продукты, еда. Как нам ответ будет, я ещё раз зайду, хорошо?

– Ну, санаторий не по мне. Я встать уже не могу. Скоро время моё совсем выйдет, – посетовала Лизина бабушка.

Зоя наклонилась к ней близко и доверительным тоном негромко произнесла:

– А если с Николаем Александровичем что-то случится, что с девочкой будет? В детском доме – жизнь не сахар. Нельзя вам на тот свет! Надо Лизу на ноги поставить, а потом уже собираться.

На глазах у бабушки появились слёзы:

– Да что я могу? Старая, немощная, уже и за собой-то ходить нет сил. Какой из меня воспитатель?

– Я помогу. Только вы сами тоже постараетесь. Лекарство выпили, стало легче? – спросила Зоя.

Бабушка в ответ закивала:

– Да, как будто руки и ноги легче стали!

– Вот, теперь надо ноги и руки разрабатывать, чтобы кровь по организму гуляла. Нужно вставать потихоньку, больше двигаться. Я зайду попозже и лекарство принесу. А пока санаторий буду подыскивать. Надо, надо ради Лизы очень постараться на ноги встать. Договорились?