К четырем часам пополудни 20-го июня поезд подошел к Митаве, потонувшей в зелени своих садов. Луга окружают городок и до сих пор и оправдывают происхождение его имени: «Mitte in der Aue» — посреди луга. Другие полагают, что это название произошло от того, что митавский замок, давший имя всему городу, стоит посреди реки Аа; а еще вернее, происходит оно от латышского слова Mihtava, т. е. место обмена: здесь, на пограничной реке Аа, в древние времена, рижские купцы и приезжие литовцы обменивали свои товары на туземные. Выше других поднимается над городом, под шапкой, каланча-башня губернской гимназии, одного из лучших зданий, когда-то Academia-Petrina. В ней из числа 588 учеников, только одиннадцать русских, но, тем не менее, она содержится на казенный счет.
Митава.
Вид па Митаву. Православная церковь. Риттергауз. Предводители дворянства. Историческое. Замок. Кто жил в нем? Герцогский склеп. Тело Бирона. Борьба двух претендентов, Морица Саксонского и Меншикова. Митавская гимназия. Тюрьма. Катерининский приют благородных девиц и вдов. Выставка и её замечательности. Грамоты. История дворянских привилегий. Грамота Петра I и её подтверждения.
Митава — столица бывшего Курляндского герцогства, а ныне губернский город. Место ровное, гладкое; множество лугов окаймляет городок; над красными черепичными и железными крышами высоко в воздухе поднимаются: упомянутая уже башня, с шапкой, на губернской гимназии и острые шпили лютеранских церквей: Троицкой — немецкой и Аннинской — латышской; православной церкви не видно, а, между тем, она существует. Кое-где вдали проблескивают излучины реки Аа, уходя в синюю даль, по которой как будто оттеняются холмы, обозначаются леса.
Не удивительно, что православная церковь во имя Симеона Богоприимца и Анны Пророчицы, церковь, единственная в городе, если не считать кладбищенской, помещающейся в убогой часовенке, не видна от железной дороги. Устроенная в 1778 г. повелением Екатерины II, на казенные средства, церковь эта очень мала размерами, без купола, без алтарной и боковых входных дверей, без соответствующей утвари, и существует без всякого капитального ремонта; кровля над ней обветшала и дает течь, следы двух пожаров еще имеются на иконостасе и его разновременных иконах, ризница совершенно бедна; колокольный звон небольшой колокольни едва ли способен донестись до ближайшей улицы и напомнить проходящему о доме молитвы. Это положение мотовской православной церкви тем более печально, что стоит она чуть не на рубеже России, и что с недавнего времени, именно в Курляндской губернии по примеру Эстляндской, вновь замечаются сочувственные проявления к православию со стороны иноверного народа.
Кроме того, церковь в Митаве есть в то же время кафедральный «обор, так как епархиальный епископ именуется рижским и митавским. Приход — до 500 человек (кроме того, военных около 1.300) — поправить дело своими силами не может, и совершенно необходимо прийти к нему на помощь; эта помощь будет тем влиятельнее, что сама ветхая церковь как бы озаботилась о преемнице себе и десятками лет скопила запасного капитала 14.000 рублей. Согласно сметам, на полное обновление требуется всего до 35.000 руб., и неужели никто в России на эту настоятельную нужду не откликнется? Ведь будет не хорошо, если местные лютеране, вспоминая миллионные пожертвования русских на постройку в балтийском крае храмов лютеранских, задумают от себя дополнить эти недостающие 20.000 рублей! А ведь это не невозможно и свидетельствовало бы только о большом политическом смысле... Как не имеет наша православная церковь подобающего ей в губернском городе благолепия, так не существует в Митаве и русского благотворительного учреждения; в православном приходе имеются две начальные школы с 84 детьми на обучении, из них лютеран 43. Согласно показанию лица, вполне знающего местные условия, «взрослые православные латыши понимают русскую речь, а о детях сказать этого невозможно»; это показание очень веско и служит хорошей иллюстрацией к тому, что было сказано по поводу хронического исчезновения русского языка, и как настойчиво и старательно этого достигали.
Зал здешнего риттергауза меньше ревельского, больше эзельского, но, как и те два, увешан гербами матрикулованных дворян, в несколько ярусов; на стенах одной из комнат повешены портреты трех предводителей дворянства и бывшего генерал-губернатора князя Суворова, память которого очень высоко ценится немецким населением прибалтийских губерний. Гербы в главном зале, под перьями, шлемами, секирами и коронами, являют чудную радугу цветов и обширную коллекцию изображений животного и растительного царств. Митавский предводитель дворянства называется «Landesbevollmachtigter», в Эстляндской губернии его прозвание «Ritterschaftshauptmann», в Лифляндской и на острове Эзеле, имеющих своих особых предводителей, — «Landmarschal». Эта пестрота наименований, систематически проводимая по всем инстанциям вниз, решительно сбивает с толку в прибалтийских губерниях и, должно полагать, в скором времени отойдет в былое, наравне со многим другим.
Митава на целое столетие моложе Риги и почти столетием позже других прибалтийских городов, как столица отдельного герцогства, в 1795 году, подчинилась России.
Когда в 1561 году, 28-го ноября, Лифляндия кончила свое отдельное существование, став польской провинцией, Курляндия является ленным герцогством Польши, и герцогом её сделан бывший гермейстер ордена Кетлер. За все время своего существования маленькая Митава была занимаема различными войсками несколько раз; наши войска заняли ее в 1705 году, с князем Репниным во главе; в 1812 году город был занять союзниками.
Митава, столица латышей, капиталами бедна, земли и торговли не имеет; она не имела до 1831 года даже хорошей воды, так как канал герцога Иакова грязен, и только водопровод из реки Шведа, пятнадцать лет тому назад, помог общественному горю. Есть еще одно отличие Митавы от большинства других прибалтийских городов, это — обилие евреев. Эккарт, высказывавший много занимательного, находил присутствие их здесь положительно вредным и любезно советовал переселить их «в малонаселенные (?) места центральной России», где они, по его словам, «найдут соответствующие своим способностям занятия и будут положительно полезны», а курляндская земля избавится от еврейского «пролетариата, отягчающего как свинец» свободное движение местной немецкой жизни.
Митава. Общий вид
Замок, отделенный от города рекой Дриксой, счетом второй, построен на месте старого, воздвигнутого в 1265 году гроссмейстером Конрадом Модемом; подле этого, не существующего уже, замка, в 1345 году, расселилось предместье. Нынешний замок-дворец задуман герцогом Эрнстом-Иоанном Бироном, и для того, чтобы очистить место, старый был взорван порохом. Бироновский дворец рассчитан не по размерам значения Бирона, — на 300 комнат, построен по плану Растрелли, и работы начаты в 1736 году: скоро вслед за этим они приостановлены: Бирон отправился в Сибирь я хотя вернулся в замок обратно и прожил в нем, уже после отречения в пользу сына (1769), в течение двадцати дней, но, тем не менее, план дворца остался невыполненным. Замок построен в стороне от города, на островке, и окружен тенистыми деревьями; он имеет главный корпус и два флигеля, расположенные покоем; все они в два этажа, с мезонином; общая длина 186 сажен, ширина одиннадцать, вышина семь сажен; план последней перестройки в 1844 г. подписан графом Клейнмихелем. Название «замок», конечно, неправильно, это — скорее дворец, обращенный главным фасадом на восток, к реке Аа, и вынесенный, если можно так выразиться, из города в поле.
Митава. Замок
В настоящее время в нем живут: начальник губернии, губернский прокурор, митавский обергауптман, добленский гауптман и другие лица; помещаются некоторые присутственные места, и имеются, на случай Высочайших приездов, «Царские покои». Как и все постройки Растрелли, замок по соразмерности хорош и, несмотря па длину основных линий, производит хорошее впечатление. С 1798 по 1800 год жил здесь граф Прованский, впоследствии король Людовик XVIII; в 1805 году прибыл он вторично с тем, чтобы переселиться отсюда в Англию, и во время этого второго пребывания здесь был посещен императором Александром I. Тут же, в этом дворце, жил и умер маститый аббат Эджворт де Фирмон давший последнее напутствие Людовику XVI; он похоронен на митавском католическом кладбище и памятник над ним поставлен Людовиком XVIII, а украшен графом Шамбором. В этом же замке был заключен брак дочери Людовика XVI, Марии-Терезии, с герцогом Ангулемским. В 1812 году пруссаки обратили этот замок в госпиталь.
