– Вот и вперед, в театр цыганской песни! – Маша совсем не подбирала выражения, решив побазланить. На самом деле, это сталось последней каплей для всех. Вывод один – Галя поведала ей о минувшем разговоре, и, видимо, не в лучшем ключе. Невероятно плохо рассказывать чужие секреты, но Нил тоже «молодец» – надо понимать с кем таковым делишься. Словно гордости решился. – Там глазки и стройте. Тут нечего голову порядочным, вроде меня, кружить, а потом поступать так грубо! Пусть все знают, что верить вам нельзя!
На лице его неслабо стал заметен желвак, на лбу появилась пара вздутых вен. Проще было самому уйти, но побраниться решил серьезно. Продолжал придерживаться мнения, что вмешивать сюда посторонних, в том числе Шофранку – не допустимый жест. Словно плюнули в лицо ей, а не ему в душу. Когда это закончится? Так и до ручки довести не тяжело. Чувствовал себя собакой, которую дразнят, но та перейти непосредственно к нападению не может – привязана. А воображаемая цепь, в свою очередь, натягивалась, да трещала. Наконец она разорвалась.
– Нишкни! – он, сам того не ожидая, приподнялся, встряхнув тем самым стол. Казалось, спор громче, чем исполнитель со сцены. Только теперь уж ни капли не стыдно. Впрочем, каждый расставил свои приоритеты. – Ввязывайте кого угодно в свою кашу – не меня! Сочините любому иному. Думаю, рано или поздно наткнетесь на искреннюю веру в ваши печальные истории. В дальнейшем, учитывая ваше поведение сегодня, это кабаре для вас закрыто.
– Делай чего хочешь, – процедила будущая мать (?). Уловить ее негодование было сложно, поскольку находилось место девушек поодаль. – Оставишь свою кровь – тебе только и вернется, – продолжала стоять на своем. – Одумайся!
Челюсть Нила задрожала от того, что слова пропали – сказать нечего, одно и тоже крутит. Без того искусанные, от постоянного принятия препаратов, щеки, невольно втянулись. Как еще объяснить человеку, который даже не пытается слушать? Действительно Маша – как попугай, в который раз убедился! Очевидно, до конца топить собирается. Утопично в сей ситуации сохранять спокойствие, как ни крути. Скорее б баталия закончилась!
Возвращаясь к прежнему занятию, почувствовал, как глаз дергается. Быть может, спокойнее будет прогнать уже сейчас? Тогда стоит укротить свою гордость, а сильно не хочется. Только мешают собраться с мыслями. Посетители, как бы им не хотелось отвлечься в столь романтической обстановке, слушали стычку. Ситуация безвыходная, и к тому же, позорная. Лицо побагровело, и исполнитель стал похож если не на рака, так на розовый персик точно. Беспорядки наводить пьяным просто, а трезвым – совестно! Находиться в своем заведении уж не хочется – полная катастрофа. Словно паук, запутавшийся в собственной паутине. Следовательно, его волновало, скорее, лишь собственное лицо в обществе, а не суть самой перепалки. Ранее тоже слышал подобные убеждения, только вот, разумеется, своих «детей» никогда не видел. Не кабаре, а сумасшедший дом какой-то!
Далее, что не удивительно, вступить решил и другой голос. Бесспорно, люди существа такие – только дай словечко вставить. Нил не поднял б и очей, если б ухо его от чего-то не навострилось.
– К чему все эти предрассудки? – возмутилась вступившая. – Чем отличается театр цыганской песни от здешнего кабаре? – звонок был голос, приятен, не смотря на то, что его хозяйка явно хотела нагрубить. Знал, что ранее слышал его. Безусловно слышал!
Опешив, Маша несколько призадумалась над ответом. Черненькая (предательница, как уж окрестил ее Нил), продолжала молчать. Кажется, не полагала она, что решится знакомка с козырей зайти. Поделилась, да не думала, что это станет всеобщим достоянием. Не к месту то было, и впустую ахиллесова пята открылась. Итак, на подходе кульминационный момент.
– Это я к тому, что имея возлюбленную – к ней нужно идти, а коли натворил уж чего – самому разгребать, – гордо приподняв кривой нос, заявила распутница. Не ей об этом судить, с таким-то образом жизни, да и какую цель продолжала преследовать – не ясно. Не надеяться ж, что резко одумается «отец»? Тот продолжал бдеть о медсестре. Наверное, Машин круг общения – шулера. Стандартные фразы обманщиков. Нужно понимать, что в современных реалиях подобное поведение не приветствуется.
Словно беглой молнией ударило, Нил прочувствовал каждый миллиметр своего тела. Мышцы, как струны скрипки, натягивались все сильнее. Так безжалостно, но неуклюже, казалось, ведут себя с ним окружающие. И эти приборы на столе… Холодное лезвие ножа так манит, подсознание уже самостоятельно выстраивает картины с самыми неблагоприятными исходами. Вонзить бы в эту деревянную поверхность… А лучше кому-нибудь в горло. Поглубже, да побольнее. Только, надо не забывать, что слово не воробей – к чему теперь все эти грубости? Это, очевидно, бессмысленно. От чего только подобные мысли взбрели? Не душегуб же? Однако, решив покончить со всеми неприятными факторами, он в миг обомлел. Как лед на сердце, растаял. Обстановка несколько разрядилась, а все «мышечное натяжение» как рукой сняло. Как по веленью чего-то высшего, сердцебиение участилось.
Взору его пристала молодая девушка, скорчившая лицо в недовольной гримасе. Она походила на нежный бутон мака, а переплетенные на груди руки чем-то напоминали шипы дикой розы. И аромат, нужно заметить, от нее исходил соответствующий. Всего через два стола. Не во снах, не в грезах, не далеко за линией гражданки… Действительно здесь. Шофранка! Она выглядела несколько неуверенно, сидела близь распутниц, пыталась вразумить тех на тему национальностей. Конечно, любого заденут подобные вскрики, которые в сей ситуации даже не к месту. Как ветви ивы на ветру, дрожали ее тоненькие ручки, когда девушка так страстно что-то доказывала. И носом, главное, не поведет, в сторону Нила лишнего не скажет. Это заслуживает уважения, хотя ситуация действительно ужасная. Будто встретила долгожданная его нагишом, настолько был оконфужен. Да лучше бы это случилось, чем прослыть «кукушкой». Не подумала ль она, что в действительности подлец Собакин? Уже не одиножды вытаскивал свое «я» со дна в глазах возлюбленной.
В раздумьях голова нагревалась. Нельзя просто забрать, словно сорвать дикий цветок с поляны, спрятать за пазуху ее. Радует, ко всему прочему, что это безвременье закончилось. Нил, сраженный наповал ее манящей красотой, не знал как подступиться. Уже начал себе под нос лепетать гадости, мол, услышала она, что говорила Маша – теперь и на метр не приблизится. Б-же, как же вовремя… Ни днем раньше признания решила явиться, ни днем позже. Все как тать в нощи. Долго бы еще причитал Собакин, если б не подумал, что решит исчезнуть столь долгожданная, коли тот свое имя не отстоит.
– Рад вас видеть, – как мед на сердце, не лгал. Бесспорно, соседка по столику не бросалась в объятья, но учтиво кивнула. Бесстудному Нилу того было абсолютно недостаточно, и он продолжил обсыпать сладкими словами. Говорят, девушки любят ушами. Это походит на правду, но всех под одну гребенку? Никак нет. – Рад тому, что вы живы и здоровы, Шофранка, – он сделал акцент на ее имени, ведь в предыдущей беседе бранил себя, что его не запомнил. Тут алкал о том, чтоб она заметила то. – Приятно видеть вас. А что насчет девушек, то прошу простить. Избавлю вас от их нелестных речей как можно скорее, если изволите. Лично прослежу за этим, – действительно надеялся, что знакомки в заведении надолго не задержатся. Коли не понимают, что с такими людьми ссориться нельзя – теперь пусть сами возятся со своими загадками.
Не надобно быть ученым, чтоб понять, как тяготел по Шофранке он, а безобычное заключение дня не могло не радовать. Даже самый отдаленный от сей ситуации человек, завидев его сияющие глаза и сбитый тембр речи, сделал бы такие выводы. Излишне много телодвижений совершал, жестикулировал, да волновался пред совершенно простой дамой. Сам не замечал, что его взбудораженность столь очевидна со стороны, посему совершил очередной необдуманный поступок. Поднялся на ноги, да подошел к мирно восседающей Шофранке. Кричать через зал – не лучший тон, в чем мы уже смогли убедиться. Огибая круглые столики, приблизился к ней. Едва касался подушечками пальцев краев, но не опирался, как завороженный, стремился к цели. Помимо того, что форма мебели, с ее расположением, без прочего была не самой удобной, тут еще и неугомонный артист пред публикой мельтешит! Впрочем, если с первым еще люди мирились – отсутствие лишних углов было им, как пьющим, лишь на пользу, а в тесноте кабаре уже привычно, то второе сильно выводило из себя. Как «счастье улыбнулось» каждому находящемуся внутри – уму не постижимо.
