В этот момент каждый волосок на теле был сконцентрирован, ноги расставлены на ширине плеч. Внутри повторяю мантру — я больше него, его размер не собьет меня с толку, рука не дрогнет. Решился на штурм этой бронированной крепости. И вот, пламенный клинок стремится добить раненое ожогом место, входит в зону поражения, и, подобно лесной гадюке, точечно летит в шрам.

Сука! В последний момент! Он как чувствовал — сдвинул наплечник!

— Ксо, — катана упёрлась в пластину, но я продолжил напирать и плавить шнуровку. Свист в правом ухе. Не успел. Засочилась кровавая линия, пригнулся, с перепугу прикусил язык, ощутил терпкий вкус крови. В глазах темнеет. Удар сверху, едва успел перекатиться. Сил всё меньше. Выдыхаюсь. Снова оказался сзади. Мгновение, вопрошающе пожираю глазами доспех, противник уже поворачивается. Вижу прореху! Атака. Кровь вытекала из-под доспеха, проворачиваю меч в сторону, один взмах, его рука упала на землю, — Фу-у-у-у-ух.

Повернулся.

От места где некогда была конечность фонтаном выплескивалась алая жидкость. Но тот стоял гордо. Железной перчаткой схватив Акогаре, он оборвал мой следующий удар, ему всё равно на лезвие, всё равно на огонь. Тумаком меж глаз обрушил меня на землю.

Темнота.

Смутная фигура замелькала сверху.

— Кен! Осторожнее! — голоса сопровождались звоном, из моего тела был выжат максимум, больше не могу ничего. Даже веки предательски смыкались, чувствую, будто надо мной нависает лезвие, противник норовил отомстить за отрезанную руку, за разжиженные ткани, за поплавленный, дорогущий доспех.

Искра, словно вспышка фейерверка, что это было?

— Вставай! — Согия сдерживал фатальный для меня удар. Его решимость отрезвила.

— Держись, — сказал, отползая в сторону нашего главного козыря — ящика с саке. Схватил в каждую руку по бутылке, плеснул ему в лицо — последняя попытка. Гора сдвинулась, вероятно, удалось задеть глаза, победа уже близко!

— Отлично! — неумело махнув в сторону головы клинком, радостно воскликнул гробовщик. Враг немного пошатнулся, и с грохотом свалился лицом в землю.

Первый повержен.

Путь для отхода открыт.

— Тэгами! Оставляй его, побежали!

— ПРЕДВЕСТНИКИ ВАМ ЭТОГО НЕ ПРОСТЯТ!

* * *

— Как он вообще додумался свой меч поджечь? — начиная приходить в сознание, послышались знакомые голоса.

— Понятия не имею, Кен крикнул: «Дай бутылку», а потом всё так стремительно закрутилось. Я ничего и не заметил.

— Вы, Согия-сан, спасли жизнь этому непутевому бродяге, спасибо вам больше. Он мне ещё нужен.

Значит, мы уже в безопасности, преследование позади. На теле ощутил повязки, новые раны зудели под ними, чувствую себя так, будто не смогу двигаться ближайшие несколько дней, конечности оцепенели, покрылись синяками.

— Да не за что, Тэгами-кун, Кен-сан, я обязан вам свободой, вы вытащили меня из лап проповедников, так отчаянно сражались за мою свободу, искренне благодарю…

— Просто ваше саке — это какое-то чудо! Я летал, подобно пушинке, а удары наносились от самой души. Не губительный алкоголь, а боевой стимулятор!

— Рецепт господина, в детстве я постоянно шастал за зрелым самураем — тот был человеком множества талантов. И главное — не брезговал передавать знания другим, — проговорил Согия с лёгкой ностальгией.

— Бальзамировать трупы тоже он вас научил?

— Нет, ритуальные услуги это семейное дело, мой отец, дед и прадед. Все оттачивали рецепт и своё мастерство — семья проводила похороны почитаемых лиц.

— Хоть вы и сбежали из дому, но талант с воспоминания навсегда останутся с вами, не расстраивайтесь, Согия-сан! — хоть глаза открыть было сложно, но я точно знал, что в этот момент Чино лучезарно улыбается, — Костёр начинает тухнуть, пойду-ка я за хворостом, а вы присмотрите за нашим больным.

— Подожди… Можно взглянуть на рукописи? Ты рассказывал о своих повестях, — в голосе читалась крайняя заинтересованность.

— Да, конечно, возьмите, — ответил юноша, — Приятного чтения.

Глава 4

Клинок

— Как твой меч мог пропасть без вести? Это же очень сакральная вещь, — жадно глотая сваренную Согией похлебку, спрашивал я.

Акогаре не делались из обычной стали и не продавались за деньги. Это реликты, что даруются при рождении ребенка, впоследствии долгих молитв. Меч становится твоим ещё в младенчестве, как только клинок выпьет крови. Этот обряд называется Кэтсуен. У каждого путника на плече, немного ниже шеи, есть особый знак, который вырезан Акогаре и обозначает кровную связь ребёнка с катаной. Оставляется он обычно родителями, в полугодовалом возрасте, иногда, даже раньше. С этого момента вы с клинком неразлучны. А когда человек умирает, его Акогаре положено оставлять на могиле — у контакта с оружием умерших непредсказуемые последствия. Приносит катану многоглазый ворон судьбы — Унмэй, но из чего куются мечи и откуда берутся птицы — для меня остаётся тайной. Акогаре единственное средство для борьбы с мертвецами, однажды его потеряв, не обретаешь снова — свою тоску нужно ценить.

— Отец боялся давать мне в юном возрасте столь опасное оружие. Хоть оно и закаляется опытом, родительское беспокойство — выше всякого ума. А сам он, видать, не доглядел, — беззаботно закончил тот, обесценивая значимость клинка, — Меч господина послужит мне хорошую службу, — всмотрелся в длиннющую кодати, мирно лежащую на пеньке.

— Против мертвецов не поможет — стальные изделия для этого не предназначены.

— Ну, всё равно новый я уже не получу, так что беспокоится не стоит, — сквозь огонь костра гробовщик озарял меня своей улыбкой. Проникаюсь его маленькой вовлеченностью в общую канву, подобному уровню спокойствия надо поучится. С него выйдет отменный мечник, все качества имеются, не то что у меня.

— Тэгами ушёл по хворост? — спросил я, прерывая нависшую тишину.

— Да, давненько уже ушёл, я даже успел дочитать его рукописи… надеюсь с ним всё в порядке.

— О, а я даже не просил ознакомится.

— Зря-зря, для начинающего писателя очень важна аудитория и оценка со стороны. Мог хотя бы уважить вашу дружбу, прочитав произведение.

— Потом прочитаю.

— Все вы так говорите, — насмешливо ответил Согия, — Кто он тебе, как вы познакомились?

— Ну, я уже говорил, что он спас меня от особо опасной твари, выбрил, вымыл, кимоно заштопал.

— И всё по доброте душевной?

— … - действительно, всё ли по доброте душевной?

— Просто, когда Чино доставал рукописи, выронил это, — Согия показал карандашный рисунок меня, но чем-то странный, будто это не я, а вольная интерпретация моего внешнего вида в зрелости, — Наш автор же пишет кровью, если правильно помню?

— … - не могу ответить, все факты никак не вяжутся между собой. Что же у тебя в голове, Тэгами? — Да, пишет, но не знаю с чего бы ему рисовать мои портреты — я для Чино не больше, чем источник материалов для книг.

— Вот как… — уведя взгляд в сторону, промычал мужчина, — В последней истории, которую мне любезно предоставили, прослеживаются факты из твоей жизни, смешанные с вымыслом. Тут ты прав, Кен. Может, к рисованию он относится по другому и разрешает себе использовать не только кровь, — его вечный позитивный настрой впечатлял.

— С самого начала не верил Чино, и до сих пор не верю. Мне просто жутко интересно, чем я, давно всеми забытый путник, мог ему понадобится.

— Ты такой увлекательный собеседник, честно, грех не использовать как материал. Будь я писателем, не удержался бы, уж прости.

— Наоборот — мне льстит то, что кто-то считает мою жизнь достойной того, чтобы растаскивать её на книги. Только вот для Тэгами это не главная цель, уже достаточно пожил, чтобы это понять.

— Но слишком мало, чтобы прекратить осознанно лезть в ловушку! — Согия рассмеялся, — Не спрашивай его пока что о рисунках, авось спугнёшь лиса!

Этот парень мыслит здраво.