– Пора кончать с этой клоунадой, – заявил Сергей Валентинович. – Выдайте ему сухпай на три дня и вышвырните за ворота, чтоб глаза мои его не видели. А вы чего уставились? – рявкнул он на собравшихся зевак. – Рабочий день ещё не закончился! А ну, марш по своим местам! Скоро и за простое отлынивание будем выгонять на раз-два.

– Ты ведь знаешь, Серёжа, – тихо проговорил Валерий, – я далеко не боец. За стенами Ирия мне не продержаться и ночи… Не стоит тратить на меня столько сухпайка.

– Отставить! – отрезал Ежов. – Порядок есть порядок.

Химика подвели к воротам. Пока их отпирали, он напоследок окинул поселение равнодушным взглядом, а затем развернулся к выходу, опустив голову. Двери распахнулись, и с Валерия сняли наручники. Его побуждали двигаться вперёд, тыча в спину дулом автомата. Сергей Валентинович провожал Валерия хмурым взглядом, стоя неподвижно, словно окаменев. Как только ворота захлопнулись, старший по званию тяжело вздохнул и снова натянул маску сурового руководителя.

– Что-то не так, зоолог? – обратился он к Константину, заметив его у палатки.

– Порядок, – сухо ответил Хруст.

– То-то же. Чтоб в полдень был у меня в кабинете. Мне нужен подробный отчёт о твоей вчерашней вылазке. Ясно?

– Угу, – буркнул под нос зоолог.

Сергей Валентинович некоторое время посверлил Костю взглядом, будто бы намереваясь сказать что-то ещё, но резко развернулся и пошагал прочь.

Убедившись, что Ежов отправился на своё рабочее место, зоолог нырнул в палатку и решил наконец-таки ознакомиться с запиской. Тощий писал:

Что ж… Начну, как в пресловутых голливудских фильмах: «Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет в живых». Наш отряд встретил в «Чернике» довольно странных существ, которых не берут ни пули, ни гранаты. По манере двигаться и внешнему виду этих уродов я сделал вывод, что они ориентируются на звук и мельчайшие колебания воздуха. К сожалению, к тому времени, когда я это осознал, мясорубка была в самом разгаре. Единственным способом остановить серых ублюдков оказалось их расчленение, поэтому я принялся орудовать мачете, словно одержимый, пока не заперся в этой комнате. Осмотрев раны, я быстро смекнул, что моя песенка спета, поэтому решил оставить это послание. Пока я думал, что написать, монстры за стеной притихли, и я осторожно приоткрыл входную дверь, чтобы у следующих посетителей этого ада появился дополнительный шанс на выживание. После этого я забрался в шкаф, чтобы чёртовы твари не обглодали мой труп, и принялся писать послание для моего коллеги Хруста.

Уверен, следующим сюда отправят именно тебя. Надеюсь, что я не ошибся. Так вот, дорогой мой коллега, так уж вышло, что я тайно работаю (или теперь нужно говорить «работал»?) с одним пожилым учёным, который утверждает, что мы можем отменить перемешивание и вернуть прежний мир. К сожалению, я уже не смогу помочь ему в этом деле, а вот ты … вся надежда только на тебя.

Я знаю, что Ежов догадывается о моих делах – он постоянно следил за мной. Таким людям, как он, лучше ничего не знать, поэтому прошу тебя держать рот на замке.

Ладно, перейду ближе к делу, а то в глазах уже начинает темнеть… Возьми из внешнего кармана моего рюкзака пять батареек «Крона» и отнеси старику. Прошу тебя, отнесись к этой просьбе со всей серьёзностью. Смею напомнить, что это последняя просьба умирающего.

Учёного зовут Семен Васильевич Скворцов, но я зову его Энши. Если назовёшь его так же, он сразу поймёт, что ты от меня. За северной стеной посёлка найди берёзу, на которой нацарапано «Сашка + Дашка». Заберись на её самую толстую ветку с восточной стороны, сделай три шага и прыгай в сторону Ирия. Знаю, это звучит, как в детской сказке, но таким образом ты…

– далее письмо обрывалось.

«Ядрёши макароши! И что мне делать? – задумался Хруст. – Если я выполню просьбу Тощего, то Ежов начнет подозревать меня в измене. В таком случае репутация, которую я зарабатывал кровью и потом, замарается в чистейшем дерьме. Нет, мне, конечно, хотелось бы вернуться назад и всё исправить, но я сомневаюсь, что какой-то учёный действительно сможет это осуществить. Уж лучше я отдам записку Валентинычу».

После таких рассуждений зоолог решил обыскать рюкзак погибшего, надеясь найти там что-нибудь полезное. Внутри он обнаружил несколько банок консервов, компас, карту с пометками, бутылку воды, небольшую аптечку и пять батареек «Крона». Хруст на всякий случай перенёс отметки на свою карту и проверил исправность батареек, приложив их контакты к языку. Затем он заглянул в аптечку и обнаружил там самый обычный набор: пару бинтов, зелёнку, жгут, обезболивающее и активированный уголь. Костя взял себе одну пластинку обезболивающего, а остальное сложил обратно в рюкзак. Немного подумав, он достал консервную банку с гречневой кашей и решил позавтракать.

По привычке взглянув на левое запястье, зоолог с грустью вспомнил, что его часы вчера героически пожертвовали собой. А поскольку время на смартфоне он так и не настроил, оставалось лишь догадываться, сколько осталось до встречи с Ежовым. Понимая, что опаздывать к Валентинычу не стоит, и вспомнив, что перед этим ему хотелось бы заскочить ещё в пару мест, зоолог по-быстрому прикончил консерву и начал сборы. Он надел чистый китель, закрепил на поясе катану и выскочил из палатки, на ходу надевая рюкзак Тощего.

Перед ним развернулся последний оплот Полеграда – поселок Ирий. Этот населённый пункт расположился на территории бывшего завода «Статор», который работал на оборонную промышленность с начала сороковых до конца девяностых. Предприятие находилось посреди соснового бора, на самом краю Полеграда. Выжившие люди не случайно выбрали это место для жизни в перемешанном мире. Территория завода была ограждена высоким бетонным забором с колючей проволокой. Вдоль него располагались сторожевые вышки, откуда защитники вели наблюдение через оптические прицелы СВД1. Помимо этого, на просторах «Статора» располагалось большое подземное убежище с автономной системой отопления. В нём легко могли укрыться все работники бывшего завода, а это ни много ни мало пятьсот человек. Так и было установлено ограничение по количеству людей, проживающих в Ирие. С приходом холодов все жители поселка спускались в тесное убежище, где большая часть пространства была занята двухъярусными кроватями. За время, проведенное под землёй, люди успевали так истосковаться по личному пространству, что с наступлением первых же тёплых деньков живо выбирались на поверхность и поселялись в палатках, которые расставляли как можно дальше друг от друга.

Каждый желающий стать обитателем Ирия проходил строгий отбор. Сюда не принимали пьяниц и лодырей – каждый житель должен был приносить поселению пользу. Так, инженеры и химики работали здесь над созданием вооружения, обслуживанием системы безопасности и коммуникаций, аграрии выводили новые сорта неприхотливых растений с повышенной питательной ценностью. С особым почтением в Ирие относились к медикам. Что касается бывших полицейских и военных, то они стали называть себя защитниками.

Всех местных руководителей назначали на должность путем проведения открытого голосования среди будущих подчинённых. На общем собрании люди по очереди высказывали своё мнение о кандидатах, вследствие чего управленцами становились опытные специалисты, обладавшие лидерскими качествами. Если избранник не оправдывал возложенных на него ожиданий, его тут же заменяли другим. Те люди, чьи профессиональные навыки не нашли применения в постапокалиптическом обществе, становились земледельцами, скотоводами и дровосеками. Среди них были бывшие программисты, юристы, риелторы, дизайнеры, маркетологи, страховые агенты и многие другие.

В целом жизненный уклад Ирия можно было описать небезызвестной фразой «От каждого по способностям, каждому по потребностям». Живя здесь, человек гарантированно получал скромное жильё и трёхразовое питание. Взамен нужно было лишь ежедневно трудиться во благо поселения. Вся территория бывшего завода была разделена на участки. За каждым закрепляли ответственного, который следил, чтобы все выходили на работу. Существовало лишь две уважительные причины для неявки на рабочее место: ненадлежащее состояние здоровья (при наличии соответствующей справки) и собственная смерть. Любого, кто пропускал три рабочих дня в течение полугода по любому другому поводу, выгоняли с территории Ирия без возможности вернуться. Бывали, конечно, редкие исключения, но для этого нужно было сделать что-то невероятно важное для всего посёлка.