Лев Толстой как-то написал: «Люди как реки: вода во всех одинаковая и везде одна и та же, но каждая река бывает то узкая, то быстрая, то широкая, то чистая, то холодная, то мутная, то тёплая. Так и люди».

Люди как реки. А организации – как люди. Вроде, все они родились на основе одних и тех же формальных законных оснований, трудятся в одном и том же правовом поле, в одной стране. Но они разные. Одни претендуют на то, чтобы жить вечно, пребывая на белом свете сотню и более лет (как, например, Сбербанк или Сименс). Другие, как несчастные африканские дети, родились для того, чтобы вылезти из утробы, заплакать и тотчас же умереть. Почему так происходит, почему все такие разные, и почему во весь голос заявляет о себе неравенство судеб и условий жизни? Как в той песне Александра Дольского (написана в 1957 году), вслушайтесь:

Любовь, что Земля, а Люди – что Лес,

кленами и сосняками…

Недоуменный стою, как крест

с березовыми руками.

И вечно один и тот же звук –

листья мои шелестят устало –

Почему так много Деревьев вокруг?

Почему, почему Земли так мало?

Вы о чем, леса, землю все просите?

Ваши чудеса – кроны да просеки…

Почему засыхает побег один,

другой свою крону купает в тучах?

гибнут на жирной Земле равнин

и живут на базальте холодной кручи?

Почему ты, Земля, не ко всем равна?

К одним ты суха, к другим ты влажна.

Налей же и мне своего вина,

сегодня мне пьяным быть очень важно.

Вы о чем, леса, землю все просите?

Ваши чудеса – кроны да просеки.

До сих пор вспоминаю события тридцатилетней давности. Мы, студенты старших курсов ленинградского Политеха, сидим в лесу у костра. А наш режиссёр Илья М. поёт вот эту песню А.Дольского, перебирая лады. Он ещё не знает, что его ждёт в грядущем веке, и я не знаю, и никто не знает. Если бы нам точно предсказали, что с нами станется, где мы окажемся тридцать лет спустя, точно древние мушкетёры, – мы бы сильно удивились, факт.

А если ВСЁ ПРЕДРЕШЕНО – кем-то или чем-то для человека, когда и где ему рождаться и от какой болезни помирать? И если на всё Воля Божья о человеке, то вправе ли мы вмешиваться и роптать? И где тогда простор для человеческой свободы и ответственности, если всё известно заранее, и эта неоконченная пьеса – не более чем механическое пианино?

Вот тут-то и начинается фатализм, уныние, ропот против Бога, карамазовские выпады. Если всё предопределено заранее, только я в полном неведении, живу с завязанными глазами, – то мне ничего уже не нужно от Бога, ни кары, ни милости. Я родился, чтобы жить, есть, пить, размножаться и умирать, потому что я произошёл от обезьяны, по мысли естественных наук. А Царствие Божие, являющееся оправой для всей кривизны и неправды этого мира (ибо «мир лежит во зле», по слову апостола Иоанна), – оно мне не сдалось, и билетик туда я почтительно возвращаю. Потому что если Царствия не избежать – меня всё равно туда доставят, даже под конвоем, и билетик не нужен …

По счастью, на земле есть учения, которые всей своей силой и правдой свидетельствуют о том, что судьбы – нет. Они возвращают человеку его попранное достоинство, и христианство здесь стоит в первых рядах, ибо оно настаивает на свободе человеческой воли. Ибо, если нет свободы, то нет и ответственности, не с кого спрашивать за грех, потому что и греха-то – как факта отрицательного своеволия – тоже нет. Уже потом Кальвин напишет о предопределении человека к благословению или к проклятию, но мало ли кто и что пишет …

И вопрос теперь – для тех, кто не верит в предопределение – один: где границы моей свободы? Где заканчивается моя воля, и начинается моя судьба? Властен ли надо мною и над моею компанией – рок, фатум?

Если смотреть на мир с механистических позиций, то всё вокруг подчинено естественным законам: закону всемирного тяготения, закону Ома, закону превращения воды в лёд, затем в пар и обратно, закону благорастворения воздухов и прочим. Соответственно, есть широкое поле для предсказаний. Например, если поднять яблоко над землёй, а затем отпустить его, разжав руку, то с точностью до тысячных долей секунды можно определить, в какой момент яблоко достигнет земли. У яблока нет свободы воли парить, как пёрышко; судьба падающего яблока – предрешена, и удел падающего яблока – упасть на землю и сгнить, если его никто не подберёт, и с этим не поспоришь. Можно провести этот эксперимент тысячу раз, результат будет один и тот же. Такая же выраженная причинность накрыла и животный мир, что выражается русской пословицей: «Сколько волка не корми, он всё равно в лес смотрит».

Если же рассуждать о человеческой участи, то мы знаем (или договорились, что знаем), что есть зона свободы и зона стартовых условий, в которых развёртывается моя свобода. У меня есть тело, семья, территория проживания, профессия, вероисповедание. Что-то из этого я могу изменить (например, эмигрировать или развестись); что-то дано мне с рождения и уже не изменится: родители, родина, хромосомный набор, группа крови.

Можно назвать кармой набор стартовых условий, которые вошли в мою жизнь с рождением и которые задают определённый вектор моему существованию, оформляют его. Моя карма – это совокупный результат моей деятельности, во всех прошлых воплощениях моей Души и во всех свершившихся палингенезиях моего Духа (см. статью 23). Карма – это набор, как побудительных мотивов, так и ограничений в моей жизни. Если я родился калекой, то спортивная карьера мне заказана, но мне может благоволить карьера учёного (Стивен Хокинг тому пример). Если бы я родился с этим в древней Спарте, меня бы сбросили со скалы ещё в младенчестве, и моя судьба была бы предрешена. Но в современном мире у меня уже нет такого предопределения, у меня есть шанс раскрыться, состояться как личность.

В этом воплощении у меня несвёртываемость крови, почти что гемофилия. Любое ранение для меня сопряжено с риском летального исхода. Недавно поскользнулся на гололёде и грохнулся с лестницы, была операция. Однажды в детстве мне переливали кровь 14 раз. Поэтому я не просто знаю, что такое кровь, – я её ощущаю как самостоятельное живое существо, со своей повадкой. Гемофилия – царский знак. И я примерно знаю, от каких царей я этот знак получил, и по какому кармическому поводу. Можно намекнуть, что родился я 17 июля в два тридцать ночи – то есть в день и в час расстрела царской семьи в подвале дома Ипатьевых, что в Екатеринбурге.

Индусы считают, что карма – это результат прошлых воплощений человека, который определяется по совокупности трёх измерений: а) мои поступки в прошлых жизнях, хорошие или плохие (индивидуальная карма); б) поведение людей в тех родах, где я воплощался и чью генетику и карму я унаследовал (родовая карма); в) карма людей, с которыми я непосредственно взаимодействовал – тогда и теперь (проектная карма, групповая карма). Моё воплощение – это кармический ответ на все перечисленные обстоятельства. Я солидарен с этой точкой зрения и беру её за основу в своих исследованиях, основываю на этом мировоззренческом базисе свою картину мира, свою реальность. Собственно, именно поэтому я и применяю совокупность методов под единым брендом кармодиагностика. Потому что считаю этот момент Главным.

Я – русский человек, прадед мой был священником – руководителем Псковской православной миссии в 1941-1942 годах (об этом фильм «Поп»). Когда-то, сравнительно недавно, я был и советским человеком, родился и вырос в СССР. Поэтому я понимаю, в какой стране я публикую эту книгу и на какой отклик я вправе рассчитывать.