— Сегодня мы должны думать не о том, как бы набить себе желудок… — сказал Жваниа.

— Об этом не думает только сытый, — сказал стоявший у гроба Шамше Акбардиа.

Евгений Жваниа и на это решил не отвечать.

— Сегодня каждый человек, любящий родину и свободу, должен противостоять врагу, который без объявления войны выступил против нас, — Жваниа прокашлялся, прочищая горло. — Эти варвары уже задушили Армению и Азербайджан и теперь хотят поработить нашу Грузию, но это им не удастся. Грузия сегодня сильна, как никогда. Сегодня восток и запад Грузии едины: народ грузинский сплотился духовно. Отныне начинается наша новая история. Это будет история нашего национального обновления и свободы. И потому мы провозглашаем — независимость или смерть.

— Да, господин Жваниа, что верно, то верно — с сегодняшнего дня начинается новая история Грузии, — сказал Варден. — Но историю эту напишет не меньшевистская власть, а наше правительство.

— Какое ваше правительство? — крикнул Джаба Кобахиа.

— Большевистское правительство Грузии.

— Кто испек такое правительство? — завопил Антимоз Дгебиа.

Жваниа не дал Вардену ответить.

— В Шулаверах собралась кучка грузинских большевиков, — бросил он в толпу. — Эти изменники называют себя правительством Грузии. Слышите, друзья, изменники называют себя нашим правительством. Только большевики способны на такое кощунство! Но грузинский народ и слушать не хочет об этом самозванном правительстве… учредительное собрание — высший орган нашей республики — единогласно объявило этих молодчиков врагами грузинского народа, — продолжал Жваниа. — У них будет отобрано все имущество, если только оно есть у этих бродяг. Постановлением учредительного собрания они объявлены вне закона.

— Учредительное собрание, которое вы изволили назвать высшим органом республики, уже потеряло свои права, господин Жваниа, — сказал Варден Букиа.

— Это говорите вы, большевики, стремясь подорвать демократическую Грузию. Вы объявляете ее правительство свергнутым, вы утверждаете, что, мол, взошло над Грузией солнце пролетарской революции, вы распространяете ложные слухи о том, что началось восстание и что повстанцы идут от города к городу, от деревни к деревне и что они приближаются к Тбилиси, называя его столицей реакции… Слышите, сестры и братья, — эти большевики называют Тбилиси столицей реакции. Но это еще ничего, — ораторствовал член учредительного собрания, — фантазия большевиков не знает границ — они распространяют прокламации о том, будто бы правительственные армии и гвардия складывают оружие и присоединяются к восставшим. Но вы сами видите, какая это неправда! Вот она, ваша верная, отважная гвардия, — воскликнул Жваниа, указывая на гвардейцев. — она защищает вас, служит вам…

Вахтанг Глонти усмехнулся в усы.

Закро Броладзе и Ричард Болдуин переглянулись. — Прекрасно служит — стреляет по нас из пушек. — И топчет лошадьми! — крикнули Евгению Жваниа снизу.

— Не нас, а вас она защищает, — сказал Беглар члену учредительного собрания.

Евгений Жваниа отмахнулся от этих слов. Сейчас, кроме самого себя, он никого слушать не мог и не хотел. И он продолжил свою речь, намереваясь довести ее до конца. Он был довольно опытным оратором, член учредительного собрания Евгений Жваниа.

— Вооружайтесь, рабочие и крестьяне, поднимайтесь и освободитесь раз и навсегда, пишут большевики, а сами они идут в Грузию, чтобы поработить тех же рабочих и крестьян, идут порабощать вас, братья. Идут проливать кровь грузинских рабочих и крестьян…

— Скажи, кого ты хочешь обмануть, дяденька? — насмешливо спросил Жваниа Элизбар Кварацхелиа.

— Большевики не хотят проливать нашу кровь.

— Они не воюют с нами. Они борются с вами, меньшевиками.

— Это не наша война.

— Мы не пойдем на войну.

— Мы не пойдем за вашу армию!

— Это не народная война.

Жваниа почувствовал, как у него перехватывает горло. Отчаяние вновь одолевало его. И он почти умоляюще обратился к народу:

— Братья и сестры, дети и отцы, нашей святой свободе угрожают красные. Опомнитесь! Грузию хотят убить.

— Нет, господин Жваниа, — не выдержал Варден. — Свободе Грузии никто не угрожает. Мы угрожаем меньшевистской "свободе". Гроб с этим погибшим солдатом мы принесли сюда для того, чтобы еще раз показать народу, что вы из себя представляете, что означают ваши "свобода" и "демократия". Ведь еще в прошлом году председатель вашего правительства Ной Жорданиа в своем "программном" докладе заявил: "Некоторое время тому назад мы говорили, что в экономическом отношении мы быстрыми шагами идем к катастрофе… Теперь каждый из нас во всей остроте испытывает на себе горькую действительность. Мы уже дошли до катастрофы". Ваш председатель еще год тому назад понял, что меньшевистская власть дошла до катастрофы, а вы и сейчас этого не понимаете.

— Российский шпион! Вот кто ты! — замахнулся на Вардена тростью Калистрат Кварцхава.

— Долой изменника родины! — крикнул Джаба Кобахиа.

— Лишить его слова!

— Стащите его с балкона! — рявкнул, разинув свой огромный рот, Антимоз Дгебиа.

— Сиордиа! — позвал Вахтанг Глонти. Бровь его подскочила и прыгнула под папаху. Капитан еще не знал, что его верного Сиордиа уже нет в живых.

— Я лишаю вас слова. Я не предоставлял вам слова, — сказал Вардену председатель правления уездной общины Чхетиа. — И прошу вас, уходите с балкона.

— Да, уходите, пока вас не удалили силой, — пригрозил капитан. — Сиордиа!

В толпе заволновались.

— Продолжай, Варден!

— Не мешайте Вардену Букиа!

— Пусть Варден скажет!

— Пусть скажет! — загремел народ.

— Чего вы лицемерите, Жваниа, — продолжал Варден. — Вы ведь прекрасно знаете, что настал ваш последний день. Напомню слова того же Жорданиа — уверенность в приходе большевиков абсолютна во всех слоях народа. И вот мы пришли. Вот и народ. Откройте глаза. Жваниа, вы свои очки все время держите в руках, наденьте их и посмотрите на народ.

— Братья и сестры, отцы и дети, — Жваниа напряг голос, — в первую очередь мы представляем слово тому, кто записан, — Жваниа быстро вытащил из кармана список и объявил: — Слово предоставляется учителю Шалве Кордзахиа.

Народ сразу приумолк. Теперь все взоры были устремлены на Шалву.

— Да, да, пусть говорит учитель.

— Послушаем Шалву.

— Учитель скажет нам правду.

— Говори, учитель, — потребовал народ.

Только товарищи в черных бурках стояли молча. Молчал и Беглар и, как тогда, в поле, упрямо глядел на учителя.

Смотрели на учителя и Тариэл Карда, Шамше Акбардиа, Зосиме Коршиа, Джвебе Букиа.

Смотрели гвардейцы.

Смотрели все, кто стоял на балконе.

Смотрели вскарабкавшиеся на деревья школьники.

Смотрели Мака, Цабу, Инда, Эсма, Татикиа и другие женщины, прижимающие к груди младенцев и держащие за руки малышей.

Смотрел на учителя весь народ.

С тревогой и надеждой смотрел на Шалву член учредительного собрания.

Поощрительно смотрели на Шалву председатель правления уездной общины Иродион Чхетиа, уполномоченный правительства Аполлон Чичуа и капитан Вахтанг Глонти. Только председатель волостной общины Кириа так и не посмотрел на учителя — он курил свою папиросу и пускал вверх маленькие, красивые колечки дыма.

Учитель подошел к гробу Юрия Орлова.

— Говори, Шалва! — сказал Тариэл Карда.

— Скажи нам правду, Шалва! — попросил провизор Эстате Начкебиа.

— Говори, учитель, мы ждем твоего слова.

Варден не отрывал глаз от учителя.

Шалва перегнулся через перила и оглядел всю площадь. На ней стояли те, кому учитель сельской школы Шалва Кордзахиа посвятил всю свою жизнь. На площади стоял народ. Родной народ. И он ждал слова учителя. Правдивого слова. Шалва снял пальто и передал его Беглару Букиа.

— Нет, люди, Варден Букиа не шпион, — сказал Шалва. — Варден любит свою страну так же, как вы, как я, Варден Букиа привез нам Декрет о земле. В нем написано, что земля ваша, народная. Он привез вам ленинские "Ответы на вопросы крестьян".