Джодах поднял обе руки. – Отлично. Ты высказала свою точку зрения.

– Ну, не-е-ет! – продолжала она еще громче, – тебе необходимо быть убийцей чудовищ, великим воином. Не похоже, что кто-нибудь еще мог с этим справиться.

– Довольно! – сказал Джодах, но на его лице появилась слабая улыбка. Джайя остановилась посреди тирады и удивленно посмотрела на архимага, ожидая, что он скажет еще что-нибудь.

Джодах вздохнул, улыбка пропала, и сказал: – Остальные. Что с ними?

– Я в порядке, спасибо, что спросил, – сказала Джайя, засовывая руки в карманы и гримасничая. – Повсюду огромные потери. Многие маги поджарились, как свободные, так и из академии. Мы еще не нашли Густу и, если откровенно, это не очень хорошо. Варчильд получила ранение в лицо, от которого останется отвратительный шрам, но осталась в живых. Кожа Ловисы Холодные Глаза слишком толста, чтобы ее можно было хотя бы поцарапать, и она хочет вручить тебе бочонок меда за уничтожение Лим-Дула, поэтому тебе не обязательно рассказывать правду. Уже начались перебранки между кьелдорцами и балдувийцами по поводу дележа добытого у мертвецов.

Джодах схватил себя за переносицу: – Разве эти люди не понимают, что мы одержали великую победу?

– На мой взгляд, вполне, – сказала Джайя. – В любом случае, Варчильд и Холодные Глаза ведут себя восхитительно, что означает – либо варвары поспешат вернуться на свои территории с достаточным количеством добычи, чтобы себя порадовать, либо после первого сражения здесь начнется второе. Я считаю, что первое более вероятно. У Варчильд недостаточно сил, чтобы настаивать на предпочтительном для себя варианте.

– Может быть, – сказал Джодах, выпуская воздух из легких. У него все еще болела грудь, и он задал себе вопрос, не сломаны ли у него ребра? – Второй битвы не будет. Все слишком устали. Все потеряли слишком много. Тем не менее, итоги этого сражения будут считаться определяющими для королевства и племен.

– Если ты так считаешь, – заметила Джайя. – Я бы предпочла посмотреть на то, что произойдет.

Пара посмотрела на остатки поля боя. Продолжался сильный снегопад, и небольшие хлопья засыпали перепаханную землю и павших с обеих сторон воинов. Дым дюжины погребальных костров поддерживал нависшие, тяжелые облака.

– Похоже на ад, – сказал Джодах.

– Но ты видел и похуже, – подсказала Джайя.

Джодах медленно кивнул. – От этого не легче.

Джайя потянулась к архимагу. – Да, но знание того, что после стольких прожитых столетий это все еще тревожит тебя, означает, что у тебя осталась надежда.

Джодах посмотрел на небо и лениво произнес: – Если только разойдутся облака. Нам нужно получить немного солнца.

– Кому нужно солнце, когда рядом с тобой есть я? – весело сказала Джайя.

Над полем боя пронесся теплый ветерок, рассеивавший перед собой тяжелые комья снега. От тепла Джодах должен был почувствовать себя лучше, но вместо этого он ощутил знакомый зуд в области спины, а волосы у него на шее встали дыбом.

Джайя тоже это почувствовала. – О, нет, – пробормотала она. – Пожалуйста, нет. Не сейчас. Не после всего этого.

Теплый ветер закружился вокруг них и образовал вертикальный круг. Круг утолщался, пока не стал похож на лежащий на боку пруд диаметром десять футов. В центре вертикального пруда, заполняя весь его диаметр, появилось лицо Фрейалис.

– Все готово, – произнес многооктавный голос мироходца. – Как я и обещала, если желаете, то можете прийти. Я вас не заставляю.

Джодах нахмурился и ссутулился. Мироходец, сегодня был долгий день. Мне не интересно, каковы твои планы. Мы устали.

На огромном лице появилась улыбка. – В мои планы входит изменение мира. Мои планы – прекратить этот ледниковый период. Я подумала, что тебе может быть интересно.

Джодах и Джайя удивленно посмотрели друг на друга.

Джайя заговорила первой. – Ты думаешь?

– Думаю. Думаю, что сейчас нам лучше узнать, что она замышляет, – ответил Джодах.

– Не один мироходец, так другой, – пробормотала Джайя.

С этими словами пара шагнула через портал во владения Фрейалис.

На другом конце портала было теплее и более влажно. Джодах сразу же понял, что они оказались далеко на юге. Со всех сторон с сосен капал дождь, а воздух пах кедром. Вдалеке раздавалась веселые эльфийские голоса. Во время припева к ним присоединялись более басовитые голоса – людские.

– Финдхорн, – сказала Джайя. Джодах кивнул.

В глубинах их разумов раздался голос: – Следуйте за голосами, – произнес он. – Мы начинаем.

Джодах вздрогнул от мысленного прикосновения. – Это неприятно, – пробормотал он.

Джайя скорчила гримасу. – И со временем не становится лучше.

Песчаная тропа поднималась по склону холма, то и дело раздваиваясь, и, в конце концов, привела их к вершине. Несмотря на успокаивающий звук эльфийских голосов, Джодах и Джайя чувствовали, что у них болят мышцы. Они уже прошли через очень многое.

Джодах предполагал, что они поднимутся на вершину хребта. На самом деле они оказались на краю кратера, но время превратило его в огромную чашу. Внутри ее не росли деревья, она была покрыта короткой, бархатистой травой, влажной от недавних дождей. На траве преклонило колени много эльфов и людей.

У эльфов были стройные лица и изящные тела. Стоявшие рядом с защитниками леса друидами, люди из близлежащих городов, как, например, Келсинко, мужчины и женщины, были более суровыми. Все были одеты в белые мантии с зеленой отделкой.

Джайя указала пальцем на седобородую фигуру на противоположном краю кратера, рядом с которым стояла хрупкая девочка.

– Старый Колбьерн, – сказала она. – Старший Друид, от которого я получила безделушку. Тот, кто вовлек нас во всю эту кутерьму. Не знаю, что это за девочка. Может быть, его наследница.

Джодах лишь кивнул. Старик стоял, вытянув руку, и нараспев произносил слова, которые подхватывал хор из остальных людей. Они не обратили никакого внимания ни на Джодаха, ни на Джайю, поскольку находились в состоянии экстаза. Это были люди, почитавшие Фрейалис как богиню.

В это мгновение она сама казалась богиней, возвышаясь над толпой в центре чашеобразной долины. Она была одета так же, как и вчера, когда Джодах и Джайя видели ее перед началом сражения, но сейчас она казалась еще больше и ослепительнее. От ее доспехов исходило влажное сияние, а лицо было, как будто, освещено блаженным светом. Она казалась всемогущей и самой мудрой, проплывая над собравшимися людьми и эльфами, ее руки были вытянуты вперед, чтобы обнять их.

Каждый рот и каждое сердце были, казалось, заняты пением. Хор выпевал три отдельных мелодии, все они вновь и вновь пересекались по запутанной схеме. Когда они пели, то казалось, что Фрейалис светится еще сильнее, словно ее сияние было связано с громкостью их пения.

– Отличное представление, – пробормотала Джайя. – Почему они отослали шутов и танцующих медведей?

– Тихо, – сказал Джодах. – Что там, под ней?

На самом дне кратера, прямо под парящей фигурой Фрейалис, находилась огромная металлическая чаша, котел из обледеневшего железа. Несмотря на тепло вокруг, на котле образовывался иней. Со своего места Джодах мог разглядеть, что внутренняя поверхность котла покрыта рунами, расходившимися от центра к краям по спирали. На дне котла что-то знакомо блеснуло, и Джодах понял, что в центре ритуала находится его зеркало.

Вид спиральных рун подействовал на глубины его разума, где находились легенды о Лат-Наме, существовавшие до его появления. Они не были приятными.

Джодах повернулся к Джайе. – Думаю, что нам надо подойти поближе.

Джайя дернулась. – Я не могу. А ты?

Джодах попробовал шагнуть вперед, но обнаружил, что не может этого сделать. Это было неприятное ощущение, в основном из-за того, что мышцы отказались ему подчиняться. Он попробовал попятиться, но ничего не произошло. Он по-прежнему мог повернуть голову, посмотреть по сторонам, поднимать и опускать руки, но его ноги завязли. И он, и Джайя, были пойманы, как мухи в паутину.