А недавно полигамия была в Пакистане вообще запрещена законом.
РАЗОРВАННАЯ СТРУНА
30 января — 26 марта 1971
— Западный и Восточный Пакистан связывает теперь только международная линия авиакомпании PIA.
Эти слова редактора газеты «Сангбад» Ш. Кайсера, сказанные во время нашей последней встречи, оказались пророческими. 30 января на лахорском аэродроме приземлился индийский гражданский самолет, похищенный двумя авантюристами, объявившими себя «борцами за освобождение Джамму и Кашмира». Шовинистические круги встретили их, как героев.
Пассажиров и экипаж «Френдшипа» власти переправили в Индию на автобусах, а самолет был взорван похитителями. В ответ Индия запретила пролет пакистанских самолетов над своей территорией. Связь с Даккой стала осуществляться через Коломбо. Компания PIA терпела миллионные убытки.
Взрыв в лахорском аэропорту обострил отношения между соседними странами. Стрелка политического барометра, регистрирующего эти отношения, с обычной отметки «пасмурно» передвинулась в сторону «бури». Слово «конфронтация» вновь запестрело на газетных страницах. На субконтиненте складывалась опасная ситуация, усиленно подогреваемая силами реакции.
Не менее напряженным оставалось и внутреннее положение. Поездки в Дакку Яхья-хана, делегации Партии пакистанского народа во главе с З. А. Бхутто, лидеров других партий оканчивались бесплодно. Позиция «Авами лиг», четко выраженная в программе «шести пунктов», твердо отстаивалась Муджибур Рахманом.
Яхья-хан тщетно пытался помочь объединению разобщенных правых сил.
Шли разговоры о возможном назначении двух премьеров: Муджибур Рахмане на Востоке и Зульфикаре Али Бхутто на Западе, при условии сохранения президентского поста за Яхья-ханом, хотя президент еще в январе заявил, что премьером будущего пакистанского правительства станет Муджибур Рахман, а первая сессия Национальной ассамблеи соберется в Дакке.
З. А. Бхутто проявлял неистощимую энергию. Он ездил по стране, выступая на многотысячных митингах и пресс-конференциях, отстаивая идею создания коалиционного центрального правительства. Он опасался, что сессия Национальной ассамблеи в Дакке окажется под полным контролем «Авами лиг» и ее лидера. Конституция в таком случае будет выработана на базе «шести пунктов».
«Мы хотим сотрудничать на основе программы «шести пунктов» при условии изменения положений, касающихся денежной системы, иностранной помощи и налогов, — говорил он в те дни. — Мы сделали много уступок, а теперь просим друзей из Восточного Пакистана пересмотреть их позицию, чтобы найти взаимоприемлемое решение проблемы».
Партия пакистанского народа, получившая большинство депутатских мандатов на Западе, представляла собой довольно разнородный конгломерат. Все яснее обозначались левое и правое крыло. З. А. Бхутто был вынужден наводить порядок среди своих сторонников. Прежде всего он назначил преемников, заявив, что «юные революционеры» Гулам Мустафа Хар и Майрадж Мухаммад-хан возглавят партию, если с ним что-нибудь случится, ибо «мы живем в период неожиданностей и великого напряжения».
Правые партии обвиняли З. А. Бхутто в стремлении к захвату власти. Поиски компромисса расценивались как попытка расколоть Пакистан и поставить Западный Пакистан под свое господство. Так заявлял один из лидеров «Джамаат-и ислами» — Миан Туфаил Мухаммад. Участились атаки на З. Бхутто со стороны трех лидеров расколовшейся Мусульманской лиги, которых он, в свою очередь, называл «тремя трупами, завернутыми в один саван».
Вторым шагом было создание «народной гвардии» — военизированной организации внутри партии, которую возглавил отставной генерал Акбар-хан, занявший одновременно четвертый пост в партийном табеле о рангах. Численность «гвардии» на первом этапе предполагалось довести до 50 тыс. человек.
Несмотря на успокаивающие заявления экс-генерала, что «гвардия» не будет вооружена, трудно было предсказать, в какие формы выльется деятельность «гвардии при партии».
К середине февраля положение еще более осложнилось. В обеих частях страны проходили демонстрации и забастовки, участились столкновения. В ход снова пошли полицейские дубинки, все чаще взрывались бомбы, наполненные слезоточивым газом.
В Карачи рабочие заняли одну из крупнейших фабрик текстильного концерна Валика, подняв над ее воротами красный флаг. Полиции только штурмом удалось взять ворота и ворваться на территорию. 700 рабочих были арестованы. В Дакке забастовали 16 тыс. почтовых работников. Связь была полностью парализована, пока места у почтовых окошек и телеграфных аппаратов не заняли солдаты.
В прессе появлялось все больше статей, правдиво рисующих ужасающее положение крестьянства, особенно в Восточном Пакистане, анализирующих состояние экономики и подчеркивающих неравноправное положение Восточной провинции.
Специальный военный трибунал приговорил редактора и издателя еженедельника «Интервинг» Шамсуд Доха к трем годам тюрьмы и оштрафовал на 35 тыс. рупий, а корреспондента «Пакистан обсервер» Саеда Наджиуллаха — к пятилетнему заключению и штрафу в 5 тыс. рупий «за написание и публикацию необъективных статей».
15 февраля на пресс-конференции в Пешаваре З. А. Бхутто заявил, что его партия не примет участия в работе Национальной ассамблеи, «если не будет достигнут компромисс по ряду вопросов». На это Муджибур Рахман ответил: если Западный Пакистан не примет программу «шести пунктов», то «Авами лиг», имея абсолютное большинство мандатов, самостоятельно выработает конституцию страны.
Обстановка накалилась до предела. 1 марта Яхья-хан отменил на неопределенное время созыв Национальной ассамблеи. Ответной мерой Муджибур Рахмана был призыв к всеобщей забастовке и «ненасильственной кампании несотрудничества», которая начиная со 2 марта охватила всю провинцию.
— В этот критический час, — заявил лидер «Авами лиг», — священный долг каждого бенгальца, в том числе правительственных служащих, — прекратить всякое сотрудничество с антинародными силами и сделать все возможное для того, чтобы сорвать заговор против Бангладеш.
Через день «ввиду критического положения в стране» Яхья-хан распустил президентский совет министров и упразднил посты губернаторов провинций. Их заменили военные администраторы. Место недостаточно решительного губернатора Восточного Пакистана вице-адмирала С. М. Ахсана занял генерал-лейтенант Якуб-хан из ближайшего окружения президента. Но не прошло и нескольких дней, как его сменил генерал Тикка-хан. Узнав об этом назначении, многие состоятельные бенгальские семьи покинули страну.
Кампания несотрудничества продолжалась, распространяясь по восточному «крылу» с быстротой циклона. Во многих пунктах начались столкновения населения с армией. С каждым днем росло число убитых и раненых.
Выступая по радио 6 марта, Яхья-хан объявил, что открытие сессии Национальной ассамблеи назначается На 25 марта, не назвав места ее созыва. Особого внимания заслуживало его категорическое заявление: армия будет стоять на страже целостности Пакистана. Он выразил сожаление, что некоторые политические деятели, особенно Муджибур Рахман, «не поняли его последних мер».
Более суток Исламабад с напряжением ждал реакции Дакки. Ответ Муджибур Рахмапа прозвучал на митинге, собравшемся на ипподроме Рамна. Участие в сессии он оговорил четырьмя ультимативными предварительными условиями: немедленной отменой военного положения, отводом всех войск в казармы, расследованием случаев убийств населения и немедленной передачей власти избранным представителям народа.
Исламабад оказался перед серьезной дилеммой: быть или не быть единому Пакистану. Партия «Авами лиг» стала хозяином положения в Восточной провинции. Кажущееся затишье было использовано военными властями для выработки окончательного решения. Усиленная переброска войск в восточную часть страны продолжалась морским и воздушным путем.
