— Господи, не отвлекайся! — Эмили тянется к рулю, и автомобиль послушно выравнивается.

Аддамс наконец удается подцепить телефон.

И в этот момент из чащи леса прямо на шоссе выскакивает Хайд.

Все дальнейшие события происходят стремительно, но при этом словно в замедленной съемке — Мартинес визжит, закрывая лицо окровавленными руками, Уэнсдэй инстинктивно давит на тормоз, круто выворачивая руль влево, и черный Кадиллак теряет управление. Пересекает встречную полосу, кренится на бок, врезаясь в отбойник… И начинает переворачиваться.

Один раз. Второй. Третий.

Аддамс слышит, как с надрывным металлическим скрежетом сминается капот, видит, как лобовое стекло покрывается мелкой россыпью трещин, осколки летят в салон… А потом наступает кромешная темнота.

========== Часть 13 ==========

Комментарий к Часть 13

Саундтрек:

Izzamusic - Aimer

Приятного чтения!

Когда Уэнсдэй приходит в себя, первое, что она видит — белизна. Сияющая, ослепительная, бьющая по глазам и заставляющая непроизвольно зажмуриться. В первую секунду она думает, что умерла и попала куда-то вроде чистилища, но потом до нее доходит, что это всего лишь белый потолок больницы. С трудом сфокусировав взгляд, она опускает глаза ниже. В руку воткнута капельница, вокруг пищат мониторы. Все тело ноет от неприятной боли, явно приглушенной действием фентанила.{?}[Один из популярных наркотических анальгетиков]

Сознание спутано, в голове стоит туман.

Она сосредоточенно пытается вспомнить, что произошло и почему она оказалась здесь, но мысли неизбежно ускользают. Кажется, она была в мастерской Ксавье… Или в лесу. Перед глазами вспыхивают смутные, едва различимые образы.

Глаза Хайда, налитые кровью.

Визжащая Эмили.

Черный внедорожник.

Визг тормозов.

Оглушительный скрежет лопающегося металла.

Выбитые стекла, летящие в салон.

Авария. Вот оно. Они попали в аварию.

Аддамс пытается приподняться, но безуспешно — конечности стали совершенно ватными и отказываются подчиняться. Стиснув зубы, она с титаническим усилием отрывает голову от подушки. И упирается взглядом в Ксавье. Он полулежит на небольшом диванчике слева от больничной койки, склонив голову на изгиб локтя — глаза закрыты, волосы собраны в небрежный пучок, на плечи наброшен помятый белый халат. Похоже, он спит тут довольно давно. Сколько она пробыла в отключке?

Не без труда Уэнсдэй переводит взор на окно — сквозь опущенные жалюзи пробиваются розоватые лучи рассвета. Или заката. Она не вполне уверена, какое сейчас время суток.

Затуманенное сознание вспарывает внезапное воспоминание — они попали в аварию не просто так. На дорогу прямо перед внедорожником вылетел разъяренный Хайд. Черт побери. Ослабевшей рукой Уэнсдэй тянется к капельнице и решительно выдергивает иголку из вены. Срывает с указательного пальца датчик измерения сатурации, и прибор начинает жалобно пищать.

Ксавье резко вскидывает голову.

У него уходят доля секунды, чтобы осознать происходящее, а потом зеленые глаза распахиваются, и он стремительно бросается к ней. Хватает за руку, до боли стискивая бледные пальцы и смотрит таким взглядом, словно она только что воскресла из мертвых.

— Господи, ты очнулась… Слава Богу, — благоговейно шепчет Ксавье, поглаживая её ладонь большим пальцем. Она почти этого не ощущает, настолько сильно притуплена реакция.

— Ты тоже это заметил? — машинально язвит Аддамс, с удивлением обнаруживая, насколько тихо и вяло звучит её голос.

Дверь больничной палаты приоткрывается, и через порог переступают её родители. Oh merda. Похоже, она находилась без сознания как минимум несколько часов, раз они успели добраться сюда из Нью-Джерси. Пристальный взгляд Мортиши тут же падает на их переплетенные пальцы, и Уэнсдэй поспешно отдергивает руку.

— Мой маленький скорпиончик! — восклицает отец, пересекая палату и останавливаясь возле изголовья кровати. Его широкая ладонь ложится на лоб Уэнсдэй, и она машинально нахмуривается.

Какого черта они все так уставились?

Похоже, тут что-то нечисто.

— Давно… — приходится прокашляться, чтобы прочистить горло. Ксавье тут же сует ей стакан воды, но Уэнсдэй отстраняет его протянутую руку. — Давно я тут?

— Родная, ты почти двое суток не приходила в сознание, — мягко сообщает мать, глядя на нее с неприкрытым сочувствием.

— У тебя замечательные друзья… Они все очень переживали. Как и мы, — зачем-то сообщает Гомес, заботливо поправляя её растрепанную челку. Аддамс пытается увернуться, но едва может пошевелиться, — И твой молодой человек не отходил от тебя ни на секунду. Похоже, он славный парень.

Он подмигивает отчаянно краснеющему Ксавье. Oh merda. Уэнсдэй прикрывает глаза, пытаясь разложить информацию по полочкам. Голова гудит, и ей никак не удается сконцентрироваться. Мозг, опьяненный наркотическими анальгетиками, работает невыносимо медленно — настолько, что она благополучно пропускает мимо ушей реплику о «её молодом человеке». Плевать. Она разберется с этим позже.

Родители расценивают её замешательство по-своему.

— Тебе нужно отдохнуть, дорогая. Постарайся заснуть, — мягко произносит мать, и Уэнсдэй чувствует, как отец аккуратно поправляет белоснежное одеяло.

Она коротко кивает, не поднимая век.

Но когда до ее слуха доносится негромкий хлопок закрывшейся двери, Аддамс распахивает глаза и, оперевшись на локоть, предпринимает еще одну решительную попытку приподняться. Однако Ксавье тут же кладет руки на ее плечи и мягко, но настойчиво принуждает снова опуститься на постель. Она бы непременно оттолкнула его.

Если бы могла.

— Какого черта? — раздраженно шипит Уэнсдэй, уставившись на него суровым немигающим взглядом. Но слегка смягчается, заметив огромные круги под глазами и тень усталости на его осунувшемся лице. Похоже, все это время он и вправду не отходил от больничной койки. Вопреки ожиданиям, подобная самоотверженная забота весьма… льстит. Но собственное бессилие убивает. У нее вырывается тяжелый вздох.

— Тебе нельзя вставать, — решительно заявляет Ксавье. — Врачи сказали, что у тебя закрытая черепно-мозговая травма.

— Я не могу просто так лежать в постели, пока… — она осекается на полуслове, не будучи полностью уверенной, что ему стоит знать подробности битвы с Хайдом.

— Пока по лесу бродит монстр? — неожиданно заканчивает Ксавье и, заметив отразившееся на её лицо недоумение, продолжает. — Эмили мне все рассказала. И про Хайда, и про то, что ты спасла ей жизнь… Она почти в порядке, если, конечно, ты хочешь это знать.

— Не хочу, — отрезает Уэнсдэй.

На некоторое время воцаряется тишина, прерываемая лишь негромким тиканьем настенных часов и писком медицинских приборов. Ксавье неуверенно переминается с ноги на ногу, явно ощущая чудовищную неловкость, а потом осторожно усаживается на самый краешек кровати и очень бережно накрывает её ладонь своей. Вопреки ожиданиям, Уэнсдэй почти приятно ощущать тепло его пальцев. Она не спешит отдергивать руку. А в следующую секунду он судорожно выдыхает и склоняется к ней, уткнувшись носом в плечо, прикрытое тонкой тканью больничной рубашки.

— Господи, я так испугался, что могу потерять тебя… Ты даже не можешь себе представить, насколько, — прерывисто шепчет Ксавье, оставляя невесомый поцелуй на ключице. Его плечи едва заметно подрагивают. — Я так злился, что ты ударила меня, так чудовищно сильно злился… А когда ты не появилась на завтраке, и Энид сказала, что не видела тебя с вечера, я чуть с ума не сошел. А потом я узнал, что случилось и… Господи.