И вот теперь как гром среди ясного неба.

Неожиданно.

— Хочу, — она с вызовом вскидывает подбородок. — Надеюсь, твоя вычурная колымага застрахована.

— Эй, не надо так про неё, — Торп с нежностью поглаживает кожаную оплетку руля.

— И твоя жизнь тоже, — колко припечатывает Аддамс, угрожающе сверкнув глазами.

— Не заставляй меня пожалеть об этом, — он усмехается уголками губ и включает правый поворотник, выезжая на обочину. — Ну что, готова?

— А ты? — раздражение, копившееся внутри на протяжении всего омерзительного утра, выплёскивается наружу очередной порцией ядовитого сарказма. — Постарайся не вопить от страха слишком громко, договорились?

— Ты такая сексуальная, когда сердишься. Прямо мурашки по коже, — его спокойствие поистине непробиваемо.

Ксавье первым покидает салон и обходит автомобиль спереди, чтобы по-джентельменски открыть ей дверь и протянуть руку — его патриархальные замашки заставляют Уэнсдэй недовольно закатить глаза. Игнорируя галантно предложенную ладонь, она выходит из машины и перебирается на место водителя. Торп устраивается на пассажирском и тянется к ней, чтобы отрегулировать сиденье.

— Я сама в состоянии нажать две кнопки, — Аддамс с трудом подавляет желание шлёпнуть его по руке. Стянув мешающие солнечные очки, она забрасывает их в бардачок.

— Не сомневаюсь. Но лучше я, — безапелляционным тоном отрезает Ксавье и пододвигает водительское сиденье поближе.

Затем подкручивает боковые зеркала и пристёгивает её ремнём безопасности.

А потом и вовсе позволяет себе несусветную вольность — быстро прижимается губами к её бледным пальцам, сжимающим руль, и поспешно отстраняется, явно опасаясь возмездия.

— Ну что же, с Богом, — он театрально крестится и складывает ладони в молитвенном жесте. — Сначала опускаем ручник… Вот так. Теперь посмотри на педали. Широкая посередине — это тормоз, справа от неё — газ. Аккуратно зажми тормоз. Только плавно, без резких движений, ладно?

— Давно успел уверовать? — презрительно фыркает Уэнсдэй, опустив немигающий взгляд вниз. Его подробные наставления неимоверно бесят. Словно Торп разговаривает с неразумным ребёнком, объясняя самые элементарные вещи.

— Нет, недавно. Буквально только что, — Ксавье сосредоточенно следит за каждым её действием. — Если мы сегодня умрём по твоей милости, не хотелось бы оказаться в Аду.

— Тогда нам придётся расстаться. В Рай мне путь заказан, — философски отзывается Уэнсдэй и на пробу зажимает тормоз.

Чёрные кроссовки на высокой платформе изрядно осложняют ситуацию. Она едва чувствует нужную педаль. Может, Ксавье не так уж неправ, заблаговременно волнуясь о загробной жизни. Впрочем, смерть в ДТП хоть и оскорбительно банальна, но весьма эстетична — года полтора назад картинка с особенно крупной аварией даже стояла у неё на заставке телефона.

— Отлично. Теперь переключи передачу на движение, вот на эту, с буквой D, — он так настойчиво тычет пальцем в нужное место, будто она абсолютно слепая.

Раздражённо возведя глаза к потолку, Аддамс резко дёргает рычаг, и у Торпа вырывается сокрушенный вздох.

— Аккуратнее, Уэнс… — он покровительственно накрывает её тонкие пальцы своей широкой ладонью. — Машина любит нежное обращение.

— И давно ты таким экспертом стал? — она медленно, но верно приближается к точке кипения, а ведь они ещё даже не тронулись с места. С каждым необдуманно сказанным словом Ксавье забивает гвозди в крышку собственного гроба. — Ты даже на права с первого раза не смог сдать.

— По крайней мере, они у меня есть, в отличие от тебя, — резонно возражает Торп, ласково поглаживая большим пальцем её мертвенно-бледные костяшки. — А теперь осторожно отпускай педаль тормоза и перемещай ногу на газ. Только не торопись, пожалуйста.

— Держись крепче, — иронично усмехается Уэнсдэй, а в следующую секунду намеренно резко вдавливает педаль газа в пол и круто выворачивает руль.

Мощный мотор утробно рычит, Шевроле стремительно срывается с места, выбрасывая из-под шин россыпь мелкого гравия. Стрелка на спидометре быстро ползёт вверх — и меньше чем за десять секунд пересекает отметку в сто километров в час. Деревья вдоль дороги сливаются в монолитную изумрудную стену.

— Твою мать, Уэнсдэй! — зелёные глаза Ксавье широко распахиваются, и он рефлекторно хватается за ремень безопасности.

Боковом зрением она с мстительным удовольствием наблюдает за его хаотичными попытками пристегнуться. Видеть невыносимо спокойного Торпа таким испуганным чертовски забавно — Аддамс даже на долю секунды позволяет себе едва заметно улыбнуться.

— Ты вообще в курсе, для чего на дорогах существует ограничение скорости?! — в его голосе отчётливо слышится плохо скрываемая дрожь.

— Очевидно, для того, чтобы такие, как ты случайно не умерли от инфаркта миокарда, — равнодушно парирует Уэнсдэй, ни на секунду не отпуская педаль газа.

— Немедленно сбавь скорость! — он нервно хватается за ручку на боковой двери, а на первом крутом повороте инстинктивно зажмуривается.

Oh merda, абсолютно невозможный человек.

Чего ради разводить такую панику?

Шевроле чётко подчиняется каждому движению руля и ловко входит в траекторию поворота.

Совершенно ничего сложного.

Элементарнейшая задача, справиться с которой по силам даже пятилетнему ребёнку.

Воодушевленная успехом Аддамс ещё сильнее вдавливает вниз педаль газа, и стрелка на спидометре приближается к отметке сто пятьдесят.

— Уэнсдэй, нельзя так гонять! Это очень опасно! — он никак не унимается, и эта бурная истерика не позволяет вдоволь насладиться восхитительным ощущением полного контроля над многотонным автомобилем.

— Указывать мне, что делать — вот это очень опасно, — она резко поворачивается к Ксавье, прожигая его разъярённым холодным взглядом.

Оставшийся без внимания Шевроле немного выезжает на встречную полосу — ничего критичного, она свободна до самого горизонта — но проклятый Торп драматично закрывает лицо ладонью.

— Ну сплошная же… — вымученно тянет он с нескрываемой досадой. — Какого черта ты творишь, Господи?

— Прекрати ныть, — Аддамс повышает голос на полтона, окончательно теряя всякое терпение. — Ты меня отвлекаешь. Если мы разобьёмся, это будет исключительно на твоей совести.

— Ну да, конечно, — саркастично огрызается Ксавье. — Зато ты у нас никогда ни в чём не виновата. Всё, мне надоели эти американские горки. Останови машину.

— И не подумаю, — она упрямо вцепляется в руль, уставившись прямо перед собой угольными глазами, в которых всё сильнее разгорается сокрушительное яростное пламя.

— Останови машину, — с нажимом повторяет Ксавье, недовольно насупив брови. — Черта с два ты ещё когда-нибудь сядешь за руль. Тебе вождение категорически противопоказано.

— Утешай себя несбыточными иллюзиями.

Градус напряжения в салоне неуклонно повышается, приближаясь к максимальной отметке. Продолжая упорно вдавливать в пол педаль газа, она украдкой бросает взгляд в сторону Торпа — на его щеках горит яркий румянец от едва сдерживаемой злости, а пальцы так крепко сжимают ручку боковой двери, что на руках выступают вены.

Объезжая огромную выбоину на асфальте, Аддамс выкручивает руль влево, и на несколько секунд колёса Шевроле снова пересекают двойную сплошную.

— Ты ужасно водишь, — недовольно чеканит Ксавье, сокрушенно качая головой. — И даже не пытаешься прислушаться к дельным советам… Твой отец был абсолютно прав.