Мимолётное прикосновение неожиданно отзывается потоком мурашек, прошедших по позвоночнику. Она поспешно отворачивается и принимается раскладывать листы на каждой парте, все ещё ощущая его невыносимо пронзительный взгляд между лопаток.

Oh merda, какого черта он так смотрит?

Внешне лицо Уэнсдэй остаётся совершенно бесстрастным, но разум атакуют неуместные чувственные воспоминания. И хотя суровое рациональное мышление в очередной раз напоминает, что их запретная связь — не более, чем вынужденная необходимость, тело отзывается совершенно немыслимым образом.

Мышцы внизу живота мгновенно сводит сладкой тянущей судорогой, а следы его губ и зубов, тщательно скрытые высоким воротником платья, словно вспыхивают адским огнём.

Вдобавок обонятельные рецепторы явственно улавливают насыщенный аромат древесного парфюма среди всех прочих запахов.

Отчаянно стараясь абстрагироваться от стремительно нарастающего возбуждения, Аддамс усаживается за парту и утыкается взглядом в тест.

Что изображено на стеле царя Нарам-Суэна?

Уэнсдэй скользит грифелем чёрной гелевой ручки вдоль вариантов ответов и ставит галочку возле последнего пункта: победа царя над лулубеями Из Суз.

И хотя контрольная совсем лёгкая, ей приходится по несколько раз перечитывать каждое слово, чтобы вникнуть в вопрос.

Черт. Черт. Черт. Ещё никогда прежде она не была так рада собственному железному самообладанию, позволяющему сохранять бесстрастный вид даже тогда, когда разум предательски плавится в огне похоти.

Пару раз Аддамс украдкой поднимает глаза — и тут же натыкается на цепкий взгляд тёмно-зелёных глаз проклятого профессора. Интересный цвет. Необычный.

Не весенняя зелень и даже не изумруд… Скорее болотная трясина.

Да, именно так. Трясина, в которой она увязает всё глубже с каждым днём. И если всего неделю назад Уэнсдэй была уверена, что охоту ведёт именно она, то теперь чувствует себя так, словно стоит в шаге от собственного капкана.

— У вас осталось пять минут, — невозмутимо сообщает Торп, и Аддамс запоздало осознаёт, что добрая треть теста так и осталась нерешённой.

Рациональное мышление укоризненно качает головой на задворках сознания, охваченного пожаром возбуждения.

Кажется, аналогичный курс по истории искусств преподаёт президент университета и декан литературного факультета по совместительству — профессор Лариса Уимс. Если так пойдёт и дальше, ей придётся внести коррективы в учебный план и отказаться от лекций Торпа. Иначе о дипломе с отличием можно забыть.

Прикусив губу с внутренней стороны, чтобы хоть немного отвлечься от проклятого тянущего ощущения внизу живота, Уэнсдэй едва ли не наугад ставит галочки в последних семи вопросах.

— Сдаём, — Ксавье негромко хлопает в ладоши, оповещая, что время вышло. — И можете быть свободны.

До конца семинара остаётся целых сорок минут, поэтому возможность уйти пораньше все студенты воспринимают как настоящий праздник — кто-то даже радостно улюлюкает с задних рядов. Аддамс и сама рада нежданному избавлению от необходимости оставаться с профессором в замкнутом пространстве.

И хотя его открытый макбук призывно маячит с преподавательского стола, сейчас явно не лучшее время для осуществления коварного плана — когда всё тело изнывает от желания, ни о каком холодном расчёте не может быть и речи. Слишком велик риск совершить ошибку.

Гораздо разумнее будет снять напряжение наедине с собой и встретиться с Торпом позже.

Вот только у него, похоже, другие планы.

— Мисс Аддамс, задержитесь, — заявляет он безапелляционным тоном, когда Уэнсдэй практически швыряет на стол наполовину проваленный тест. — Вы должны мне эссе.

— Оно ещё не готово, — oh merda, это ведь ложь. Всего час назад она вошла в аудиторию с гордо поднятой головой, будучи готовой с честью выдержать любой допрос с пристрастием, а теперь пытается трусливо сбежать, испугавшись катастрофически недопустимой реакции на его близость. Какой ужасающий кошмар. Какое немыслимое унижение. Хуже и вообразить нельзя.

— Вот как? — Торп дёргает уголком губ в слабом подобии усмешки и выразительно изгибает одну бровь. — Почему же?

— Уэнсдэй, сходим в кафетерий? — Тайлер, которого она сегодня даже не заметила, останавливается в дверях аудитории и взирает на неё со щенячьей надеждой. Но впервые за долгое время Аддамс искренне рада его присутствию.

— Будет готово к следующему занятию, — поспешно бросает она, смерив профессора ледяным взглядом. По крайней мере, она надеется, что взгляд получился таковым. Нужно убираться отсюда, пока ситуация окончательно не вышла из-под контроля. — Извините, меня ждут.

— Подождут, — Торп словно и не замечает Галпина, неловко мнущегося в дверях.

— И вы подождёте, — едко парирует Уэнсдэй и, выдержав театральную паузу, добавляет. — Я про эссе, разумеется. До свидания… сэр.

И быстро направляется к выходу из аудитории, ни разу не обернувшись назад и стараясь игнорировать учащённый пульс, гулко стучащий в висках. Дело принимает совсем уж нехороший оборот — и ей катастрофически необходимо разобраться с этим как можно скорее, пока иррациональное влечение к главному подозреваемому не вышло за рамки банального физического желания.

— Уэнсдэй, подожди! — Тайлер догоняет её уже на середине коридора. Заискивающе заглядывает в лицо, пытаясь подстроиться под её шаг. — Так что насчёт кафетерия?

— Твоему отцу удалось что-то выяснить? — Аддамс резко останавливается и оборачивается к нему, прожигая пристальным взглядом исподлобья.

— Да откуда мне знать? — Галпин неопределённо пожимает плечами и пытается улыбнуться. — Думаешь, он мне рассказывает?

— Ясно. Тогда пока, — категорично отрезает она, не желая продолжать заведомо бесполезный диалог.

— Постой, постой… — он ловит её за локоть, не позволяя уйти. Уэнсдэй недовольно закатывает глаза и раздражённо дёргает рукой, сбрасывая его ладонь. Но Тайлер явно не намерен легко сдаваться. — Не веди себя так. Я ведь просто хочу помочь.

— Если правда хочешь помочь, расспроси шерифа и выясни, смогли ли они что-то разузнать, — не то чтобы она всерьёз верит в успех такого сомнительного предприятия, но попробовать стоит. — Тогда и поговорим.

— Хорошо, — неожиданно быстро соглашается Галпин.

Странно. С чего вдруг такое рвение?

Аддамс подозрительно прищуривается, мысленно прикидывая, не преследует ли сын шерифа какие-то собственные цели.

Вдруг он кривит душой и намеренно старается сбить её с верного следа? Но если так, зачем ему было красть материалы дела? Бесчисленное множество вопросов без ответа.

Oh merda, такими темпами расследование доведёт её до паранойи. Вот только иногда паранойя оказывается отменно работающей интуицией.

— Договорились, — заключает Уэнсдэй, смерив Тайлера очередным пристальным взглядом, но он спокойно выдерживает прямой зрительный контакт, ничем не выказывая и тени смятения.

— Ну тогда… я позвоню? — он слегка улыбается, демонстрируя ямочки на щеках.

— Разумеется, — она коротко кивает, даже не пытаясь улыбнуться в ответ. — Как только узнаешь что-нибудь стоящее.

Вместо следующей лекции у неё окно — и свободное время Аддамс решает посвятить поездке в канцелярский магазин, чтобы обзавестись небольшой магнитной доской на ножках. Наглядная визуализация зачастую помогает установить закономерности, которые трудно заметить, записывая информацию в блокнот.

И новый метод приносит свои плоды практически мгновенно — наклеивая стикеры на доску, Уэнсдэй замечает странное совпадение.