— Это не моё, — заявляет Уэнсдэй и лишь секунду спустя осознаёт, что это слишком похоже на банальную попытку оправдаться.

— Разумеется, — кривоватая ухмылка становится чуть шире. — Я сразу так и понял.

— А ты у нас кто? — она презрительно прищуривается и мгновенно переходит в атаку. — Наркоконтроль или полиция нравов?

— Не угадала, — он небрежно пожимает плечами с самым равнодушным видом. — Но по воскресеньям я особенно великодушен и готов дать тебе ещё одну попытку.

— Лучше засунь её себе в задницу, — едко парирует Аддамс, будучи твёрдо убеждённой, что лучшая защита — это нападение.

— А тебе палец в рот не клади, да? — парень остаётся тотально невозмутимым.

— Ты необыкновенно проницателен.

Обычно люди уходят, когда она говорит такое.

Сарказм — лучшее оружие от непрошеных назойливых собеседников.

Но он продолжает стоять возле холодильника, разглядывая её так внимательно, словно пытается решить сложную математическую задачу. Это кажется слегка любопытным. Похоже, дешёвая водка ударила в голову гораздо сильнее, чем она предполагала.

— Тебе это не нужно, — назидательно сообщает шатен, кивнув в сторону экстази.

— Откуда тебе знать, что мне нужно? — Уэнсдэй с вызовом вскидывает голову.

И хотя она крайне негативно относится к веществам, вызывающим изменение сознания, его неимоверное спокойствие провоцирует желание продолжить дурацкий спектакль.

Не совсем понимая, зачем она это делает, Аддамс подставляет руку к столешнице и смахивает на раскрытую ладонь розовые таблетки. А потом демонстративно сжимает кулак и прячет руку за спиной — и с мстительным удовольствием отмечает, что парень недовольно хмурит брови.

Цокнув языком, он подходит ближе и крепко стискивает её запястье, принуждая разжать ладонь. Уэнсдэй подчиняется скорее от неожиданности — столь бесцеремонное вторжение в личное пространство на долю секунды выбивает её из колеи.

Таблетки летят на кафельный пол.

Две закатываются под кухонный островок, одна остаётся лежать неподалёку.

— А теперь можешь поблагодарить, — он не торопится отстраняться, практически вжимая её в столешницу своим телом. Вопреки ожиданиям, это вовсе не вызывает отвращения. Черт бы побрал дешёвую водку. — Я только что спас тебя от бэд трипа. И, наверное, от спонтанного секса с каким-нибудь из местных придурков.

— Не самый худший вид взаимодействия, — Аддамс скользит по нему пристальным взглядом исподлобья. Острые скулы, насыщенно-зелёные глаза, приятный древесный аромат парфюма. Вполне приемлемо. Цепкий взор угольных глаз невольно задерживается на его губах чуть дольше положенного, и градус напряжения неуклонно повышается. — Я имею в виду спонтанный секс.

— Вот как? — парень улыбается, от чего на щеках появляются крохотные ямочки. — В таком случае, можешь называть меня Ксавье.

— Довольно дурацкое имя, — колко припечатывает Уэнсдэй и слегка подаётся вперёд, уничтожая последние миллиметры расстояния. Близость сильного мужского тела сиюминутно отзывается приятной тяжестью внизу живота.

— А своё назовёшь? — он наконец разжимает железную хватку на её запястье. Широкие ладони перемещаются на тонкую талию, обжигая своим теплом даже сквозь плотную ткань чёрного платья.

— Эта информация тебе ни к чему, — она понижает голос на полтона, чувствуя, как сердечный ритм стремительно разгоняется. — Вероятность, что мы встретимся снова, составляет меньше одного процента.

— Как хочешь, — к счастью, Ксавье принимает правила игры без возражений. — Что предпочитаешь выпить?

— Я за рулём.

— Я могу заказать тебе такси… после.

— Избавь меня от своих патриархальных замашек, — Уэнсдэй возводит глаза к потолку. Но мысль с такси кажется вполне сносной. — Чёрный ром. Три кубика льда и долька лимона.

Она намеренно выдвигает заведомо завышенные требования, памятуя о скудных запасах алкоголя на этой убогой вечеринке.

Но Ксавье и бровью не ведёт — отходит на пару шагов и открывает один из кухонных шкафчиков, извлекая оттуда непочатую бутылку рома.

Довольно неожиданно.

Очевидно, удивление на секунду отражается на её обычно бесстрастном лице — он тут же самодовольно усмехается.

— Этот дом принадлежит моему хорошему другу, — сообщает Ксавье, доставая из верхнего шкафа два стеклянных рокса. — И здесь есть практически всё. Если знать, где искать.

— Не пытайся меня впечатлить, — Уэнсдэй равнодушно пожимает плечами.

Он копирует её небрежный жест и недвусмысленно кивает головой в сторону лестницы наверх. Мысль вполне здравая — окружающий шум вовсе не способствует хоть немного приятному времяпрепровождению.

Похоже, Ксавье не соврал.

Он действительно прекрасно ориентируется в этом непомерно огромном доме — пропустив первые несколько дверей в длинном коридоре второго этажа, он безошибочно открывает пятую по счёту. За ней оказывается небольшая спальня с широкой двуспальной кроватью и мебелью из светлого дерева.

В простом дизайне нет ничего примечательного — но и вызывающего раздражение тоже.

Вполне приемлемо.

Пока Ксавье разливает тёмно-янтарную жидкость по стаканам, Уэнсдэй усаживается на край кровати, скучающе оглядываясь по сторонам. Круглые настенные часы показывают уже половину второго ночи.

Oh merda.

Всего через пять часов ей вставать на занятия.

Пожалуй, стоит поторопиться.

— У меня мало времени. Давай опустим ту часть, где полагается делать вид, что мы хотим узнать друг друга получше, — Аддамс решительно заводит руку за спину, нащупывая замок на платье.

— Мало времени? — он снисходительно усмехается, стараясь казаться отстранённым, но Уэнсдэй не обмануть наигранным спокойствием. Потемневший взгляд зелёных глаз говорит сам за себя. — Выходит, ты трахаешься строго по расписанию?

— А ты хочешь обсудить моё расписание? — молния расстёгивается с негромким характерным звуком, и плотная чёрная ткань слегка спадает с одного плеча.

— Нет.

Ксавье оставляет бутылку рома на комоде и подходит ближе, не разрывая прямого зрительного контакта. Уэнсдэй поднимается на ноги и неторопливо стягивает платье, позволяя ему упасть на пол. Сквозняк из приоткрытого окна приятно холодит обнажённую кожу — она чувствует, как соски стремительно твердеют под тонкой паутинкой чёрного кружева.

Он восхищённо выдыхает, скользнув тяжёлым взглядом по её телу, и садится на кровать.

Аддамс изгибает бровь и выразительно постукивает по своему запястью без часов.

Он иронично усмехается, но больше не медлит — быстро избавляется от тёмно-синего поло и ловко ловит её за запястье, притягивая к себе.

Уэнсдэй усаживается сверху, ощущая грубую ткань джинсов и твёрдость напряжённого члена.

Ксавье стискивает её талию — очень крепко, почти до синяков, практически до хруста рёбер.

Нежность ему явно не по вкусу.

Неплохо. Очень даже.

Он тянется к её губам, но Аддамс отворачивается в самую последнюю секунду.

— Не называешь имени. Не целуешься, — в его голосе отчётливо угадываются саркастичные нотки. — Что ещё?

— Не привязываюсь к людям, — равнодушно сообщает она.

— Я почти чувствую себя использованным.

— Расскажешь об этом своему психологу.

Ксавье не отвечает.

Его губы ложатся на её шею, задевая бьющуюся жилку и оставляя влажную дорожку до ложбинки между ключицами. Одна рука настойчиво сжимает грудь сквозь кружево бюстгальтера, а вторая скользит по впалому животу и останавливается между бедёр. Длинные пальцы нащупывают клитор — уже от первого умелого прикосновения всё тело Уэнсдэй словно пронзает мощным разрядом тока.